Анти-Левиафан - 2
"Палочки должны быть попиндикулярны"
(Каверин, Два капитана)
Ну что ж, как говорил один из противоречиво любимых мною персонажей, швед Карлсон, продолжаем разговор. О государстве.
На этот раз мне хочется начать с иллюстрации, она же метафора, если хотите. Нашла я ее в книге Джима Скотта "С точки зрения государства" (J.Scott, Seeing Like a State, Yale University, 1999), которую я тут уже неоднократно рекламировала. Книга действительно замечательная.
Так вот. В XIX в. успехи науки и техники так ударили человечеству в голову, что возможность контролировать буквально все процессы - от выращивания сельхозкультур до построения "идеального" общества - казалась не просто реальной, а невероятно близкой. Буквально - дело нескольких десятилетий, и человечество будет жить "по науке", в соответствии с прецизиозными схемами и рационально построенными чертежами. Мнения о том, какие именно схемы и чертежи следует использовать, расходились, но это было неважно. Разумеется, решающую роль в организации "идеального общества" должно было сыграть государство. Благая роль государства в то время подвергалась сомнению разве что такими феноменальными оригиналами, как Бакунин. Больше ни у кого элементарно воображения нехватало. Но разговор, собственно, не об этом (хоть это и безумно интересная тема, поскольку не то что идеального общества - даже "идеального города" создать не удалось, все проекты кончились полным провалом. Но не буду, не буду совсем уж полностью перессказывать любимую книгу!)
Главное было в том, что если все проблемы человечества могли быть легко решены при помощи науки, то что и говорить о такой мелочи, как научная организация лесопосадок! Строевой лес был в те времена (и долго еще продолжал оставаться) стратегическим материалом, так что его научное производство было делом буквально государственной важности. Итак, вместо того, чтобы иметь дело с каким-ни-попадя лесом, полным нестандартных деревьев (а также никому не нужных кустов, бурелома, оврагов, речушек и ручейков, ни говоря уж о совершенно бесполезной живности и грибах с ягодами) было решено сажать научно организованные леса, где деревья единообразны (одной, индустриально ценной породы, одного возраста и, следовательно, размера), посажены ровными рядами (для удобства ухода за ними и последующей рубки и вывоза), где почва будет ровной, с удобными для подъезда широкими просеками, ну и все такое прочее. Насекомые, звери и прицы в этих лесах не поощрялись, да, честно говоря, и селиться там не спешили.
Каков же был результат такой научной организации лесного хозяйства, взявшей свое начало в Германии, а оттуда распространившейся по Европе? Первый "урожай" леса был действительно феноменальным: деревья были ровные, все, как на подбор, словом, полный триумф науки над природой. (Собственно, именно увидев такой невероятный успех в Германии прочие европейские страны и ринулись тоже сажать свои "научные" леса). Однако, последующие посадки начали чахнуть на глазах, несмотря на все усилия по рациональному уходу, а, начиная с третьего "поколения" они начали повально становиться жертвами древесных паразитов и заболеваний. Леса буквально сохли на корню и давали древесину не только не высшего качества, а едва пригодную на дрова. При этом надо учитывать, что лес - это не картошка, и от посадки до "урожая" проходит минимум пятьдесят лет, так что "момент истины" в научном лесоводстве наступил где-то спустя сто с лишним лет после того, как процесс начался. За это время, конечно, "индустриальных лесов" успели насадить повсюду, и надо было как можно скорее понять, что же произошло не так, и можно ли это (опять же, рационально и научным образом) поправить.
Что же выяснилось в результате расследования причин столь неожиданного провала? Ну, если говорить совсем простым языком, то выяснилось, что создатели "научного лесоводства" не увидели за деревьями леса в самом буквальном смысле этого слова. В попытке максимизировать результат (т.е. получение высококачественной стандартной древесины) ученые лесоводы предположили, что именно "хаос" неорганизованного леса является причиной того, что не все деревья вырастают достаточно высокими, стройными и доживают до возраста, необходимого древообрабатывающей промышленности. На деле все оказалось с точностью до наоборот. Почва леса, состоящего только из одной породы деревьев (и из деревьев одного возраста) постепенно истощается, разнообразные микроорганизмы, создававшие основу для пищевой цепи, погибают. Вслед за ними погибают и более сложные организмы, которые, как выяснилось, играли весьма существенную роль в удобрении почвы и ее регенерации, в борьбе с вредителями и болезнями деревьев, в создании той живой экосистемы, которая, собственно, только и может произвести полноценное здоровое дерево. Впервые было показано, что главной ценностью и главным показателем жизнеспособности экологической системы является именно ее РАЗНООБРАЗИЕ.
Совершенно внезапно выяснилось, что между безмозглой белкой, скачущей по веткам, муравьем, ползающим в хвое, и восьмидесятилетней строевой сосной (точнее, тем фактом, что сосна дожила до восьмидесяти лет и выросла крепкой и здоровой) существует прямая, хотя и не бросающаяся в глаза зависимость. Как только это было установлено, проблему попытались решить научным же образом: то есть, путем искусственного воссоздания естественных условий в "индустриальных" лесах. Именно с тех пор и повелся обычай организовывать в лесах муравейники, развешивать там скворечники с целью заманить птиц, подкармливать оленей и разное другое зверье, чтобы оно все-таки худо-бедно соглашалось жить в среде, организованной "по науке".
Если на секундочку посмотреть на все это со стороны, то разведение муравейников в лесу (так же как и кормежка диких зверей, и устройство гнезд для диких птиц) в качестве целесообразной деятельности человека разумного не выдерживает никакой критики. Это - лишь симуляция действий, имеющих смысл, поскольку никто не может устроить муравейник лучше самих муравьев, и нет никакого смысла в прикормке диких зверей, поскольку это отучает их искать корм самостоятельно (исключения тут возможны, разумеется, но сейчас разговор не о них). Если во всей этой скворечно-муравейной деятельности и была какая-то ценность, то разве что с государственно-педагогической точки зрения: организовать детей вокруг некоей идеи, польза которой даже не обсуждается, и происхождение которой неважно. Даже я помню какие-то скворечники в первых классах школы. Будь я скворцом, я бы, наверное, лучше осталась бездомной, чем жить в том кошмаре, который производили наши очумелые ручки...
Впрочем, иллюстрация затянулась. В чем мораль сей басни? Ну, прежде всего она говорит о чрезвычайной, критической важности разнообразия жизненных форм в любой живой системе. В наше время стандартизации всего на свете этот факт не слишком популярен: о нем в социальных науках стараются либо не говорить вообще, либо подменяют естественное разнообразие государственно-поощряемым (политкорректность и диверсификация), что примерно то же самое, что развешивание скворечников в "индустриальном лесу". Кроме того, эта достаточно прозрачная мораль показывает две четкие тенденции, возникающие в рамках централизованной системы, пытающейся формально организовать жизненные процессы и получить некий желаемый конечный результат.
Во-первых, в рамках такого процесса живые существа сводятся до статуса функции в требуемом результате. В приведенном примере - живое дерево, которое в процессе своей жизнедеятельности может осушать почву и удобрять ее опадающими листьями или хвоей, кормить лесных зверей и птиц своими плодами, может служить местом обитания для тысяч разнообразных насекомых, а также животных, может давать тень, сохраняющую лесной ручей от пересыхания, может корнями удерживать почву от эрозии и выполнять массу других, менее очевидных, действий - вот это дерево сводится к одной-единственной своей функции: к своей способности стать материалом для деревообрабатывающей промышленности. Конкретная живая индивидуальность становится мертвой формальной абстракцией ради достижения некоего конечного результата (заметим в скобках, что в данном случае результат даже на первый взгляд резко расходится с интересами данных живых индивидуальностей, тут и философствовать не нужно). В случае государства аналогичная операция по формализации производится над человеческой индивидуальностью (а человек по природе своей даже еще более сложен и "полифоничен", чем дерево. Ну, во всяком случае должен быть более сложен. Теоретически.)
Во-вторых, процесс формальной организации жизненных процессов с целью получения конечного результата неизбежно требует гомогенизации системы. То есть, для удобства управления и для наибольшей предсказуемости результатов элементы системы должны быть максимально стандартизованы, единообразны и взаимозаменяемы. Все деревья одной высоты, одинакового объема ствола и, желательно, с одинаково расположенными ветвями - это, конечно, бюрократический идеал, в человеческом обществе достижимый редко. Разве что на военных парадах (и вообще в армии) можно видеть подобное совершенство. Но бюрократия не теряет надежды, надо сказать. Некий министр образования Франции в конце XIX века однажды с гордостью заявил в интервью, что вот, мол, сейчас, допустим, десять часов утра, и он может совершенно точно сказать, какой параграф из Цицерона в данный момент переводят школьники седьмого класса во всех школах Франции. Это - серьезная заявка на успех. Впрочем, системы образования всегда стремились подражать армейским порядкам. Но об этом - отдельный разговор.
Не теряя из памяти поучительную байку про научную организацию лесоводства, вернемся к государству. Некоторые мои пытливые читатели в комментариях к предыдущему посту выразили надежду, что я, наконец, объясню всем интересующимся, откуда же государство взялось, почему и как оно возникло. У меня, честно говоря, дух захватывает от такого кредита доверия. Даже просто в Википедии статья "Происхождение государства" перечисляет аж 10 основых типов теорий, созданных по этому поводу разными отраслями гуманитарных наук, и на каждый тип приходится по 4 - 6 только наиболее известных теорий. Так что на вопрос "почему и как?" мне приходится - увы - ответить как тот лектор из фильма "Карнавальная ночь": "Наука пока не в курсе дела!"
Логично предположить, однако, что возникло государство на основе вождеств, используя те "зародыши" государственности (вожди/цари-жрецы, воины, "профессиональные" жрецы), которые начали возникать в человеческом обществе спустя некоторое время после перехода к земледелию. Почему в каких-то районах оно возникло рано (Междуречье, Египет, долина Янцзы, долина Ганга), а где-то (на бОльшей части ойкумены) прошли еще тысячи лет, прежде, чем оно появилось - тайна сия велика есть. Однако, раз появившись, государство везде - что интересно - приобрело одни и те же функции: организация и командование регулярной армией (традиционно называемая защитой от внешнего врага), функция суда и пенитенциарной системы (защита от социальных беспорядков), сбор и распределение налогов (фактически, сбор средств на содержание себя самого в самом неприкрытом виде). Иногда к этому прибавляют еще функцию создания государственной религии (особенно для ранних государств это действительно актуально как идеологическое обоснование собственной необходимости) и функцию создания инфраструктуры (которая может присутствовать, а может и нет - в Египте, например, в ней практически не было нужды, т.к. был Нил: поилец, кормилец, а заодно и государственное шоссе Номер 1).
Если посмотреть на все эти функции попристальнее, то только одна из них (защита от внешних врагов) может хоть как-то рассматриваться в качестве "услуги" подвластному населению (да и то - по большей части ее пытались использовать для ведения захватнических войн со всеми вытекающими последствиями). Во всем остальном государство было с самого начала идеально заточено под то, чтобы заниматься самосохранением, самозащитой, максимально возможным расширением (как в территориальном плане, так и в плане расширения своих возможностей, умножения функций и роста государственного аппарата). По мере его роста, развития и укрепления мы наблюдаем, в частности, следующие закономерности:
1. Унификация территорий. Что это такое? Это - исчезновение языков, культур, традиций, фактически - целых народов. Далеко не всегда это происходит путем прямого и открытого истребления. Гораздо чаще это - результат государственных программ по созданию "стандартного подданного/гражданина": введение единого государственного языка, школьное образование на этом языке, введение государственного религиозного культа и отправление обрядов на гос. языке, создание гос. традиций и праздников, заменяющих локальные/традиционные и многое другое. Чрезвычайно часто все эти меры рассматриваются как благожелательные и "цивилизационные", особенно по отношению к народам, которые рассматриваются государством как стоящие на "более низкой ступени развития". Яркий пример того, к чему приводят такие меры - судьба народов Севера, причем не только в тоталитарном СССР, но и в либеральной Канаде, где уж казалось бы... С самыми лучшими намерениями детей северных кочевых народов собирали в школы-интернаты, обучали сообразно государственным школьным программам, воспитывали из них стандартных граждан, соответственно, СССР и Канады. Продолжалось это на протяжении десятков лет. Сказать, что результаты плачевны - ничего не сказать. Дети оказались полностью оторваны от своих семей и от своей культуры. Закончив школу, они стояли перед выбором: либо полностью отказаться от своих корней и жить жизнью "цивилизации", либо возвращаться в тундру и жить традиционной жизнью. Те, кто ушел в цивилизацию, окончательно в ней растворились и полностью ассимилировались, те, кто вернулся в тундру, тоже были уже плохо приспособлены к такой жизни: десять (или больше!) ключевых лет в отрыве от культуры не проходят даром. Не говоря уже о том, что государственные программы "помощи" способствовали лишь дальнейшему ослаблению навыков выживания, распаду культуры и упадку устоев.
Таких примеров очень много: есть хорошо известные и вопиющие, такие, как американские индейцы или австралийские аборигены. Но отнюдь не менее трагичной была ликвидация культуры Прованса и Лангедока в процессе создания единого французского королевства, хотя об этом как-то подзабыли. Вырезалось население целых городов, без различия пола и возраста, погиб язык, исчез целый пласт культуры. Объединенная Италия положила конец массе своеобычных культур Апеннинскогог полуострова (в том числе и политических). То же самое произошло, естественно, и в России . Трагедия исчезнувших языков и культур воспринимается уже настолько естественно, что и трагедией-то казаться практически перестала.
2. Унификация политического и социального устройства. А это о чем? В предыдущем своем посте я писала о том, что человечество, по мере своей жизни и развития, вырабатывало те формы общежития, которые были оптимальными для каждого конкретного общества, для конкретной среды и т.п. Этот процесс не прекратился в одночастье, и довольно продолжительное историческое время централизованные государства соседствовали с разнообразными формами политической и социальной жизни людей: вольными городами (иногда вольные города даже могли находиться на территории более-менее централизованных государств, но об этом - потом), вождествами (сплошь и рядом граничившими с государствами), коммунами (демократическими племенами и городами-коммунами), общинными структурами различного типа. По мере роста и укрепления государства все эти разнообразные формы общественной жизни ликвидируются и заменяются единой централизованной структурой государственной бюрократии (по аналогии с кустарниками, подлеском и буреломом в живом лесу, заменяемыми ровными рядами лесопосадок). Таким образом ликвидируется местное самоуправление, его традиции и институты. Кое-где отголоски былых "вольностей" сохраняются довольно долго, но скорее как фольклорная традиция, чем как реальные рычаги местной власти.
3. Унификация систем права. Один из наиболее болезненных процессов, тех, которые ощущались населением практически сразу и вызывали, как правило, наибольшее сопротивление. Системы обычного права были явлением гораздо бОльшим и неизмеримо более значимым, чем любой свод уголовного, гражданского, торгового и т.п. законодательства. Обычное право, вырабатывавшееся и оттачивавшееся в течение буквально тысячелетий, было одновременно и морально-этической основой того общества, чью жизнь оно регулировало. Оно не просто назначало наказания за проступки, оно пронизывало собой всю жизнь общества, описывая как бы эталон "праведной" жизни, т.е. жизни, соответствующей заветам многих поколений предков и, соответственно, богов-прародителей. Наказания за проступки были лишь следствием отступления от этих морально-этических норм. Основным смыслом существования такого права было направление человека на путь истинный без всяких кавычек, в самом буквальном смысле, т.к. соединяло в себе обязательства духовные с обязанностями материальными.
Введение единых государственных законов (часто не имевших вообще никакого отношения к обычному праву народов, чью жизнь эти законы отныне должны были регулировать) не просто меняло процедуры суда и наказания, положенные за некие проступки. Этот акт был призван ликвидировать всю систему ценностей народа, его морально-этические основы и все те представления, на которых основывалась жизнь. Совершенно неудивительно, что именно против "несправедливых законов" чаще всего поднимались восстания, именно за восстановление "традиций предков" люди готовы были биться до последнего . Увы, в долгосрочной перспективе эти движения были обречены на поражение. Исключения чрезвычайно редки.
4. Унификация систем образования. Это - довольно поздний процесс, поскольку довольно долго государство все-таки не имело возможности вмешиваться во внутренние дела семьи и принуждать людей давать своим детям какое-то определенное и никакое другое образование. Но, тем не менее, со временем этот барьер был преодолен, государство успешно ликвидировало разнообразные способы образования молодого поколения, существовавшие на протяжении всей истории человечества. А способов таких была масса: были системы цехового ученичества у мастера, было религиозное обучение, обучение семейное (в том числе и обучение профессии внутри своей семьи), были формальные школы самых различных направлений и разные другие интересные формы. По мере укрепления государства современного типа все это было эффективно изжито и заменено обязательным государственным обучением всех детей по (как правило) стандартной программе, составленной и одобренной централизованно, специальными бюрократическими инстанциями, ответственными за образование.
Подобных процессов унификации на самом деле гораздо больше. Любой, призадумавшись, может вспомнить примеры подобного рода. Я перечислила лишь наиболее яркие, те, которые просто невозможно обойти вниманием. Разумеется, все эти процессы унификации происходили не просто так: они были следствием процессов развития и изменения самого государства. С момента своего появления в виде небольшого централизованного нуклеуса с зачаточной бюрократической системой и весьма примитивными методами контроля населения до своей современной ипостаси государство проделало огромный путь. Оно не только разрослось (во всех смыслах этого слова), но и чрезвычайно серьезно эволюционировало в процессе.
Этой эволюции и будет, Бог даст, посвящен следующий пост.