(no subject)
Свершилось то, чего я так ужасно боялась. Надя прислала мне видео как она побывала в полуразваливающемся доме Арсена и Маргариты в Пушкино.
Я столько раз себе это представляла. Как я пойду туда. Душераздирающе представляла. Когда всё это так отчетливо живо во мне. Как в том моём рассказе про Арсена, и калитка, которой уже сто лет как нет, и тропинка мимо Шатровского дома, который в 1999, кажется, сгорел, а сколько мы ещё ездили туда после этого, но для меня он как был тогда, так и стоит, и свет в Арсеновском окне, в которое надо постучать, можно и не стучать и идти сразу к двери, но постучать это магический ритуал, без этого не произйдет чудо, или произойдёт, но не с такой силой, и появляющийся довольный Арсен в окне, и дальше дом, комната, сказка, сказка, сказка с добрым хозяином-волшебником в ней. И вот пойти на развалины всего этого и увидеть, что стало с этой моей чудесной сказкой... вот это было очень страшно. Но получилось, что пошла я туда виртуально. И хорошо, что получилось именно так. Это было намного легче, чем идти в действительности.
И испытала я даже какое-то облегчение от того, что скоро этого всего не будет. От Ариной половины почти ничего не осталось, в дальней комнате обвалена крыша, Арсеновская комната целее всех, но это потому что она в середине дома и там больше всего мебели. И, наверное, где-то в её глубине, темноте и сырости лежат мои подарки Арсену. Слепленная мной керамика, трубка для курения (со змеёй?), чашка с ручкой в виде обнажённой женщины, вот не помню какой из вариантов, помню, что первую у меня разорвало в печи, а как точно выглядел следующий вариант не очень помню. А главное, где-то там должен быть миниатюрный портрет самого Арсена, в полный рост, с сигаретой в руке. Арсен специально для этой фигурки сделал почти под потолком полку и она у него там всегда стояла. Изначально композиционно это был двойной портрет, Арсен с сигаретой в руке, а внизу между ног его полупарализованный кот Гати. Но к Новому году я успела сделать только Арсена, а кота слепила, но не успела раскрасить, начала, но не успела до конца. И вот фигурку его самого я отвезла Арсену и подарила, а Гати хотела доделать и отвезти потом, но так и не доделала, и так у меня до сих пор дома и стоит недокрашенный Арсеновский кот Гати. И то, что всё это, этот дом, святая святых для меня, эта комната, где столько всего пережито, эти стены со сделанными Арсеном коллажами, всё это как-то какой-то своей частью ещё существуют во внешней реальности, уже не являясь тем, чем оно было тогда и чем навсегда осталось внутри меня. Наверное, это почти так же как когда человек умирает, остаётся мертвое тело из которого ушла душа и оно уже перестало быть тем, кем оно было, пока душа в нём была. Душа ушла дальше, а тело надо хоронить. Так вот и дом этот стоит не похоренным остывшем телом. А внутри меня сейчас, при постоянном, уже более чем двухгодичном разборе Маргаритиных бумаг, настолько живо всё это Пушкино, уже не только моё с центральной фигурой Арсена, но теперь и сошедшее с дневниковых страниц Маргариты, дачно-семейное, с Арой, Гильдой, Марго, Арсеном и Володей, ну и Шатровым тоже, хотя он для меня всё ж таки просто некое Маргаритино божество.
Как же Маргарита была права написав мне на книге: "Вспоминайте то Пушкино, где мы были так счастливы"! Я не то что вспоминаю, а оно всегда со мной и во мне.
Я столько раз себе это представляла. Как я пойду туда. Душераздирающе представляла. Когда всё это так отчетливо живо во мне. Как в том моём рассказе про Арсена, и калитка, которой уже сто лет как нет, и тропинка мимо Шатровского дома, который в 1999, кажется, сгорел, а сколько мы ещё ездили туда после этого, но для меня он как был тогда, так и стоит, и свет в Арсеновском окне, в которое надо постучать, можно и не стучать и идти сразу к двери, но постучать это магический ритуал, без этого не произйдет чудо, или произойдёт, но не с такой силой, и появляющийся довольный Арсен в окне, и дальше дом, комната, сказка, сказка, сказка с добрым хозяином-волшебником в ней. И вот пойти на развалины всего этого и увидеть, что стало с этой моей чудесной сказкой... вот это было очень страшно. Но получилось, что пошла я туда виртуально. И хорошо, что получилось именно так. Это было намного легче, чем идти в действительности.
И испытала я даже какое-то облегчение от того, что скоро этого всего не будет. От Ариной половины почти ничего не осталось, в дальней комнате обвалена крыша, Арсеновская комната целее всех, но это потому что она в середине дома и там больше всего мебели. И, наверное, где-то в её глубине, темноте и сырости лежат мои подарки Арсену. Слепленная мной керамика, трубка для курения (со змеёй?), чашка с ручкой в виде обнажённой женщины, вот не помню какой из вариантов, помню, что первую у меня разорвало в печи, а как точно выглядел следующий вариант не очень помню. А главное, где-то там должен быть миниатюрный портрет самого Арсена, в полный рост, с сигаретой в руке. Арсен специально для этой фигурки сделал почти под потолком полку и она у него там всегда стояла. Изначально композиционно это был двойной портрет, Арсен с сигаретой в руке, а внизу между ног его полупарализованный кот Гати. Но к Новому году я успела сделать только Арсена, а кота слепила, но не успела раскрасить, начала, но не успела до конца. И вот фигурку его самого я отвезла Арсену и подарила, а Гати хотела доделать и отвезти потом, но так и не доделала, и так у меня до сих пор дома и стоит недокрашенный Арсеновский кот Гати. И то, что всё это, этот дом, святая святых для меня, эта комната, где столько всего пережито, эти стены со сделанными Арсеном коллажами, всё это как-то какой-то своей частью ещё существуют во внешней реальности, уже не являясь тем, чем оно было тогда и чем навсегда осталось внутри меня. Наверное, это почти так же как когда человек умирает, остаётся мертвое тело из которого ушла душа и оно уже перестало быть тем, кем оно было, пока душа в нём была. Душа ушла дальше, а тело надо хоронить. Так вот и дом этот стоит не похоренным остывшем телом. А внутри меня сейчас, при постоянном, уже более чем двухгодичном разборе Маргаритиных бумаг, настолько живо всё это Пушкино, уже не только моё с центральной фигурой Арсена, но теперь и сошедшее с дневниковых страниц Маргариты, дачно-семейное, с Арой, Гильдой, Марго, Арсеном и Володей, ну и Шатровым тоже, хотя он для меня всё ж таки просто некое Маргаритино божество.
Как же Маргарита была права написав мне на книге: "Вспоминайте то Пушкино, где мы были так счастливы"! Я не то что вспоминаю, а оно всегда со мной и во мне.