(no subject)
А крокодила с этой сказочкой я шила с самого утра, когда еще была уверена, что братья-табориты защищают нас от злобных католических агрессоров. :(
Справедливости ради - к вечеру я уже собиралась сшить другого крокодила, в доспехе и со своею сказочкой, но не успела по известным причинам, за что прошу прощения.
Сказка про зверя Крокодила, коий слезы горючие проливать научен был.
Жил да был в краях жарких заморских зверь Крокодил диковинный. Ну, это он нам в диковинку, а там-то он был самый обычный, разве что хитер да смышлен на редкость. Все его родичи в реке жили, кто поймает какого зверя аль птицу, тем и сыт. А Крокодил хитрость придумал. Только утро на двор - он тут же выползет на берег да бревном и прикинется. Придут бабы по воду - а что, и в тех краях люди живут, только мелкие все, черные да дикие, - он дождется, пока какая от других отстанет да по бревнышку к воде подбираться станет. Тут он ее хвать - и проглотит. Ищут ее, ищут потом - да без толку. И вот о ту пору случилось туда забрести священнику, а ак его туда занесло - это другая сказка. Увидал он такую толпу народа, да совсем дикого - и давай их наставлять всячески. Они слушают, да не торопятся слушаться, от того у него расстройство сплошное.
Крокодил тем временем снова проголодался да на промысел вышел. И случись тут так, что за водою пошел кузнец местный - жене его занемоглось, а он ее любил сильно да берег, вот и взялся за бабское дело. Видит он бревнышко и по нему в воду и идет, а мужик-то здоровый - кузнец, он и у дикарей кузнец. Крокодил терпел-терпел, а как тот ему на голову наступил - не выдержал, пасть разинул да заохал. Кузнец-то и смекает - ага, вот кто баб наших таскает! Ухватил Крокодила за хвост, выволок из воды и давай охаживать чем ни попадя - то Крокодилом о пень, то пнем по Крокодилу - словом, совсем конец тому приходит.
Тут, откуда ни возьмись, священник, и давай кузнеца усовещивать - мол, смирение да прощение. Тот, понятно, не согласен ни в какую, а священник возьми да скажи - мол, даже звери дикие проповеди слушают да понимают, а вы не желаете! Глядь они на Крокодила, а тот чует - конец ему приходит, крепко кузнец его за хвост держит - не вырваться, и бока уже все отбиты. Зарыдал он от беды такой слезами горькими, а священник - вот, мол, кается он в своих злодеяниях, и надобно его в монахи постричь, чтоб он жизнью праведной искупил свои прегрешения. Плюнул кузнец да прочь пошел. А священник вскоре вернулся в края родные и Крокодила с собою взял. Так тот и живет в монастыре по сей день, рясу носит да по хозяйству помогает. Одно только - то и дело одолевает его тяга к живоглотству, по привычке выползает на бережок да бревном прикидывается. Но теперь уж он жизнью учен и как проглотит кого - тут же спешит рыдать слезами горючими, чтоб все видели - кается он в грехах своих да сокрушается о слабостях плоти.
Справедливости ради - к вечеру я уже собиралась сшить другого крокодила, в доспехе и со своею сказочкой, но не успела по известным причинам, за что прошу прощения.
Сказка про зверя Крокодила, коий слезы горючие проливать научен был.
Жил да был в краях жарких заморских зверь Крокодил диковинный. Ну, это он нам в диковинку, а там-то он был самый обычный, разве что хитер да смышлен на редкость. Все его родичи в реке жили, кто поймает какого зверя аль птицу, тем и сыт. А Крокодил хитрость придумал. Только утро на двор - он тут же выползет на берег да бревном и прикинется. Придут бабы по воду - а что, и в тех краях люди живут, только мелкие все, черные да дикие, - он дождется, пока какая от других отстанет да по бревнышку к воде подбираться станет. Тут он ее хвать - и проглотит. Ищут ее, ищут потом - да без толку. И вот о ту пору случилось туда забрести священнику, а ак его туда занесло - это другая сказка. Увидал он такую толпу народа, да совсем дикого - и давай их наставлять всячески. Они слушают, да не торопятся слушаться, от того у него расстройство сплошное.
Крокодил тем временем снова проголодался да на промысел вышел. И случись тут так, что за водою пошел кузнец местный - жене его занемоглось, а он ее любил сильно да берег, вот и взялся за бабское дело. Видит он бревнышко и по нему в воду и идет, а мужик-то здоровый - кузнец, он и у дикарей кузнец. Крокодил терпел-терпел, а как тот ему на голову наступил - не выдержал, пасть разинул да заохал. Кузнец-то и смекает - ага, вот кто баб наших таскает! Ухватил Крокодила за хвост, выволок из воды и давай охаживать чем ни попадя - то Крокодилом о пень, то пнем по Крокодилу - словом, совсем конец тому приходит.
Тут, откуда ни возьмись, священник, и давай кузнеца усовещивать - мол, смирение да прощение. Тот, понятно, не согласен ни в какую, а священник возьми да скажи - мол, даже звери дикие проповеди слушают да понимают, а вы не желаете! Глядь они на Крокодила, а тот чует - конец ему приходит, крепко кузнец его за хвост держит - не вырваться, и бока уже все отбиты. Зарыдал он от беды такой слезами горькими, а священник - вот, мол, кается он в своих злодеяниях, и надобно его в монахи постричь, чтоб он жизнью праведной искупил свои прегрешения. Плюнул кузнец да прочь пошел. А священник вскоре вернулся в края родные и Крокодила с собою взял. Так тот и живет в монастыре по сей день, рясу носит да по хозяйству помогает. Одно только - то и дело одолевает его тяга к живоглотству, по привычке выползает на бережок да бревном прикидывается. Но теперь уж он жизнью учен и как проглотит кого - тут же спешит рыдать слезами горючими, чтоб все видели - кается он в грехах своих да сокрушается о слабостях плоти.