oktoberfest in the air
Над Невервиллем реют вихри яростных атак, кружатся черные смерчи. От Миллер-блок до Забриски - улицы покрыты слоями табаско и горчицы. На улицах опасно.
С неба падает соль. Она похожа на снег. Такой белый, такой чистый…
В «Дабл Кей» закрыты жалюзи. Горят свечи. Здесь тепло и светло. Сидя за белыми столиками на красных стульях, здесь пьют имбирный эль и кофе, черный как ночь. Жуют ягодные пироги и фирменный Двойной Адский Винтербургер.
Что мы в него кладем, сэр? Чесночные колбаски, много сыра, пикули и лук, щедро заливаем сальсой и прячем в булочку с подсолнечными семечками. И все это приспано тертым хреном, будто снегом…
Будете брать?
В «Дабл Кей» немного скучно. В Невервилле каждый день светопреставление, по нечетным - содом с гоморрой, по четным - рагнарек. Пора бы и привыкнуть.
- Элли, улиточка, еще одну порцию черничного пая на восьмой!
Телевизор и музыкальный автомат не работают. Говорят, подстанцию накрыла огромная брюква. Фиолетовая, перепачканная землей. С длинными гибкими щупальцами.
Толстяк Фрай по кличке «АйКью» залился пивом и в пятисотый раз рассказывает свою коронную, про греческого пекаря в глыбе льда.
Эллис Лоу, распустив галстук, сидит за стойкой, подперев щеку кулаком. Подгруживает Элли всякий раз, как та подливает ему кофе. Ему, мол, непросто живется. А кому легко, сынок?
За двенадцатым не видать, как бывало раньше, вояк из Форта Хоторн. Какие-то там проблемы у них. Утечка радиации или вроде того. У Герды Грей, хозяйки «Двойной К», сводный братец - полковник, тамошняя большая шишка. Впрочем, они не разговаривали уже лет сто.
За третьим сегодня нет Билли и Лоры. Никак, свалили наконец в солнечную Калифорнию?
Дама-с-кочергой, конечно, тут. Столик #1.
Девятый столик. Тут обычно зависали Никсон и Индеец Чарли. Бедняга Никсон! Говорят, его сожрали эти восьминогие корнеплоды. То ли пауки, похожие на репу. То ли репа, похожая на пауков.
Говорят, Чарли тоже сожрали. Говорят - и их шефа, шерифа Фарелла. Он хоть и был с придурью, но с форс-мажорами вроде нынешних обычно справлялся. Раньше.
Когда Невервиллю так нужна полиция, невольно хочется спросить… ну и где она, наконец?!
Звенит колокольчик в дверях.
Легки на помине…
Влетает черноволосый парень в темно-синей форме и сверкающих мотоциклетных сапогах. У него усы скобкой аля френк заппа и питон-357 наизготовку. Окинул подозрительным взглядом зал, успокоено выдохнул.
За ним второй, с огромной шапкой пшеничных кудряшек, что-то тащит, волочит по ступенькам.
Брюнет поворачивается обтянутой темно-синим задницей, придерживая дверь, целится в буйство хлорид-натриевой стихии:
- Чисто!
- Коробку куда тащите? - отлепив от губы сигаретку, меланхолично спрашивает Герда. - Поцарапаете плитку мне.
- Это не коробка, мэм, - говорит кудрявый блондин, вытирая лоб. - Это стиральная машина.
У блондина тоже усы.
- Эй, парни? - трясет щеками «Айкью». - Это часом на вас не хеловиновские костюмы из «Слатти Пампкин»? Да и усы эти… тоже чтоль оттуда?
Толстяк Фрай, хоть и любит залить, но - не промах!
Копы переглядываются. Синхронным жестом сдирают фальшивые усы. Теперь они похожи на наполеона-динамита и абрамсовского Спока.
- Я говорил, что усы перебор, - играет черными бровями брюнет.
- Будете Двойной Адский, мальчики? - зевнув, спрашивает Герда.
- Нет времени, мэм!… Мистер Лоу? Мы от мистера Чинаски. Нужна ваша помощь. Машина у вас на ходу? А то нашу раздербанили восьминогие корнеплоды…
- Вот видишь, Элли, - ворчит себе под нос Лоу, вылавливая из пиджака портмоне. - Вечно я им нужен. Чуть что - сразу я. Как всегда… Ни минуты, мать его, покоя.
***
Из белой круговерти выныривает ажурная ограда Оул-парка, покореженный трамвай обзорного аттракциона, смутные тени с растопыренными лапами…
Брюнет высовывается из окна до пояса, оскалив белые зубы, палит из «питона».
- Йиихууу! - вопит «наполеон-динамит». Отжимает кнопку рации и бормочет в динамик. - У нас ситуация 2-22, как поняли меня?
В ответ доносится шипение и треск помех.
- 2-22? - выкручивает руль Лоу. - Что это, по-твоему, значит?
- Ходячая морковь, сэр. У нее такие отростки, которыми она хватает вас и…
- Можешь не продолжать… А кто в диспетчерской?
- Младший Грейвс. Тот, что любит в женское платье наряжаться. Славный парень.
- Вас самих-то как звать?
- Я Джереми Холдвис, - говорит «наполеон динамит». - А это Марк Заккари.
Заккари сдувает с «питона» дым и подмигивает. В его блестящих глазах что-то такое, что заставляет Лоу покрепче вцепиться в руль своей бронзовой «шевроле-импалы».
- А что это вам толстяк Айкью втирал про «Слатти Пампкин»?
- Толстяк не ошибается, мистер Лоу.
Холдвис не развивает тему.
До того, как началась Заваруха, она работал в «С.П.» продавцом. Они торговали дисками, комиксами про агрессивных хвощей и хеловиновскими костюмами.
Однажды к Холдвису зашел покупатель. Он сказал: «Чувствуешь этот запах, приятель? Это запах октября, октоберфест рассеян в воздухе, как веселящий газ! Я хотел бы примерить вон тот костюм плохого копа».
Он вышел из примерочной, бряцая коваными сапогами и поигрывая наручниками на поясе. Стал уговаривать Холдвиса тоже примерить костюм. Ему надо два. Хочет прикинуть, поглядеть.
Холдвис напялил костюм. И почувствовал себя другим человеком.
А потом свет померк и с неба полился карминный дождь.
Очередной конец света в городе Н.
Сначала они решили, что это кровь. Но оказалось, что это кетчуп.
- Мистер Чинаски назначил нас помощниками шерифа, - говорит Заккари. - Только с машиной беда у нас. Гребаные корнеплоды!
Чинаски сказал: «вы двое похожи на педиков во время брачных игр, но коль уж вы напялили форму, а этот городок потерял всех своих копов - какого черта, вы в деле! И постарайтесь не подвести меня, славнющие мои дермаки!»
- А это что? - Лоу кивает на стирмашину, что громоздится на заднем сиденье.
- Вы не поверите.
- И все же?
- Эта штука втянула в себя половину всех этих гребаных смерчей на южной стороне. Когда мы приехали, она как раз закончила работать. Всю эту тьму загребучую просто сожрала и переработала. И никого вокруг, только листья кукурузные шуршат. И никаких гребаных специй с неба - мы хоть полной грудью вздохнули!
- Ладно.
Они едут сквозь соляную пургу. Едут по Рю де Сад, отстреливаясь от овощей-мутантов. Вновь продолжается движуха. Адреналин бежит по венам. Сердце бьется так тревожно.
Нам бы всем тут попить ромашкового чаю и успокоится. Но некогда. Продолжается движняк.
И Миста Бри носится в хороводах снега-соли, хлопая полами алого макинтоша. И Либерейтор гудит четырьмя винтами, разрывая в клочья облака.
***
Чинаски встречает их на ступенях клуба «Свит Дримс». С ним мистер Либер, негр-альбинос в летчицкой кожанке с меховым воротом.
- Элисс, сынок, где пропал?
- Могу я иногда позволить себе чашку кофе, сэр?
- Ну-ну. Как там старушка Герда?
- Не особо любезна, вы ж ее знаете.
- Давненько мы не видались.
- Почему бы вам сэр самому как-нибудь не зайти, не отведать Двойного Адского Винтера?
- Не трави душу, сынок… - Чинаски затягивается сигарой и выпускает длинный шлейф дыма. - Помню тот год, когда Герду выбрали Шоколадным Зайчиком на Фестивале сладостей в Оул-парке. Отличный был год… Да… Некоторые вещи, малыш, надо делать сразу. Иначе потом уже поздно.
- При всем уважении, сэр, я думаю, никогда не бывает поздно.
- К делу. - Чинаски указывает на стирмашину. - Эй, вы двое! Тащите эту штуку к лифту.
На верхушке перестроенного фабричного корпуса, в котором располагается «Свит Дримс», вечерний сумрак разгоняют прожектора.
В их свете мерцают хрусталики соли, ветер гоняет их серебряной вьюгой. Свет бликует на гранях пирамиды - пентхауса темного стекла. Мигают огоньки в заметаемых солью пальмовых кронах.
У пирамиды ждут двое.
Щеголь валом пальто, малиновых башмаках с пряжками-анхами, венецианской золотой маске и тирольской шляпе набекрень. Миста Бри собственной персоной.
И высокая пышногрудая дамочка в плиссированной мини-юбке, высоких белых гольфах и корсете с пестрой шнуровкой. Светлые волосы заплетены в кокетливые косички. Голова покрыта алой косынкой. Эдакая Октоберфест-герл. Для полноты образа ей не хватает только подноса с кружками пива.
- Мисс Констанция Альвисдоттир, - представляет Бри. - Любезно откликнулась на мое приглашение. Приехала из Европы, чтобы помочь нам в нашей щекотливой ситуации.
- Добро пожаловать в Невервилль, мисс, - щурит глаза-щелочки Чинаски. - Надеюсь, теперь мы все это разгребем! Все это уладим.
Констанция кивает на стирамашину:
- Это и есть ваш парень?
- Да, мэм! Вам это о чем-нибудь говорит?
Констанция нагибается, заставив мужчин задержать дыхание. Щелкает рычажками. Нажимает кнопочки. Открывает-закрывает круглую дверцу. Разгибается. Мужчины выдыхают.
- Догадываюсь, чья это работа, - говорит Констанция.
- Одна из ваших? - спрашивает Бри.
- Из ваших - это… ?
- Феи, мистер Чинаски, - говорит Констанция. - Пикси, брауни, эльфы, альвы - как вам будет удобнее. Тут замешана одна из представительниц нашего племени. Ее безответственность бросает тень на все наше сообщество. Я здесь для того, что нейтрализовать последствия ее…хм… озорства.
- Хммм, - говорит Чинаски.
- Офицеры, оттащите-ка эту штуковину вон туда, - фея указывает Холдвису и Заккари на пирамиду. - Вас, господа, я туда не зову… Процесс трудоемкий и специфичный. Не предназначен для мужских глаз… Не возражаете, если я вас покину?
Они не возражают. Они просто смотрят ей вслед. Как она идет.
Все молча ждут у бассейна, щурясь от крупинок соли, которые ветер носит над крышей.
В пирамиде, за темным стеклом, что-то мигает, щелкает и ревет. Что-то хлопает и взрывается. Ухает взрыв. Но бронированное стекло выдерживает все.
Стеклянные двери разъезжаются в стороны, наружу валят клубы зеленого и ярко-желтого дыма. Пахнет мятой и цитрусами.
Некий силуэт движется в дыму.
В повисшей тишине каждый шаг сопровождает негромкое побрякивание, позвякивание. И вроде как вода хлюпает в сапогах.
- Дежа вю, - говорит Либер.
Он переглядываются с мистером Бри и беззвучно ухмыляются.
Фигура приближается, побрякивая шпорами и почавкивая.
Останавливается напротив них, заложив пальцы за ремень, покачивается на каблуках. Сплевывает на сторону.
-И снова здравствуйте, - говорит миста Бри.
- И вам не хворать, - шериф Фарелл выглядит так, словно прокатился верхом на урагане «Катрина». - Эти двое кто?
- Твоя новая команда, Си Джей, - говорит Чинаски. - Заккари и Холдвис. Надежные парни.
- Вот что, отцы, - говорит Фарелл, поправляя мятую изжеванную шляпу. - Спасибо что вытянули меня. Щаз все будет путем… Щаз-щаз, только вдуплюсь немного… Такое чувство, итимать, что вместо желудка барабан стиралки крутится.
- Немудрено, Си Джей.
- Нам, парни, в этой жизни только с правдой по пути. Какой бы там снег перченый или адские сковородки раскаленные на нас не сыпались, я это все разгребу! Не будь я Си Джей Фарел! Эй, вы, деваньки в сапожках - проверьте обоймы. Мы выдвигаемся.
Шериф и его новые ребята идут к лифтам. Спускаются вниз, в город.
Что-то закручивается. Что-то грядет. Хочется верить, что Си Джей наведет порядок.
Он хотя бы постарается.
И сердце бьется в груди так тревожно. И хрустит под ногами соль. И октоберфест разлит в воздухе.