Явление Шута
Мелькающий за окном пейзаж слишком пресен, этакий "черри дайкири" без вишенки. От такого вгоняет в сон, и кровь по венам течет медленно-медленно... в конце концов мне надоедает на него пялиться.
- Так что, мистер Коротышка, - подмигиваю я, повернувшись к своему спутнику - прилизанному брюнету в розовой рубашке с цветастым абстрактным галстуком, облаченному в дорогой костюм, - сколько еще до этого вашего Неверлэнда?
- Невервилля, - морщится он. - И меня зовут Лоу, запомни наконец...
- Так сколько еще, Лоу?
- Пятнадцать миль... Ты что, каждые пять минут будешь спрашивать меня об одном и том же?! На вот, поиграй пока!
Запустив руку на заднее сиденье, он достает оттуда широкий ремень с дюжиной висящих на нем ножей и бросает его мне.
- Ого! - присвистнув, восклицаю я, рассматривая подарок. Вынимая блестящие клинки один за другим, я с благоговением и трепетом изучаю каждый из них - разглядываю, взвешиваю в руке, пробую пальцем остроту режущей кромки. Эге, ребятки, я чувствую, мы с вами подружимся!
- С серебряным напылением, - со значением говорит Коротышка. Он внимательно смотрит на свое отражение в зеркальце и поправляет галстук. - Рукояти из осины, удлиненные и заточенные на конце... Я специально тебе про это говорю, чтобы ты не забывал, для чего я вытащил тебя из этой гребаной дыры...
- Да, папочка, - вздохнув, отвечаю я, - убивать только нежить и вести себя хорошо, иначе снова окажусь в психушке... Какой же ты, право, скучный, мистер Коро...
- Мистер Лоу! - внезапно взрывается мой спутник. - Лоу, мать твою! Запо...
Лезвие одного из ножей тут же оказывается прямо у него под кадыком.
- Ты не забывайся, мистер шик-блеск. Я что, похож на пушистую комнатную собачку, которая тявкает только тогда, когда ей бросают кусок сахара?
- Эй, Шут... ты полегче, а, - испуганно тараторит Лоу. - День тяжелый выдался, нервы ни к черту, сам понимаешь...
- Ладно, - великодушно улыбаюсь я, убирая нож обратно в предназначенное для него гнездо. Потом расстегиваю куртку и, чуть наклонившись, закрепляю на себе весело бряцающий пояс.
- Псих. Гребаный псих... - чуть слышно шепчет Лоу, вцепившись в рулевое колесо так, что его тонкие пальцы с длинными ухоженными ногтями становятся белыми.
Я ухмыляюсь.
- А что, - спрашиваю я, - мистер Луи, мы еще не приехали?
Наша машина тормозит на окраине обыкновенного провинциального городка, и, оглядываясь кругом, я чувствую какое-то разочарование.
- И что, это и есть твой хваленый Невертаун? - спрашиваю я, стараясь, чтобы в моих словах чувствовалась брезгливость. Много брезгливости.
- Невервилль, - вздохнув, отвечает Лоу. - Послушай, Шут, я понимаю, что, возможно, совершаю сейчас огромную ошибку, но ты - наша единственная надежда. Папаша Чинаски уже не тот, что раньше, его ребята вконец обрюзгли, просиживая свои задницы в барах. А шериф, этот вечно витающий в облаках хренов романтик, он же и оружие толком держать не умеет... Той адской смеси, которой город начинен по горлышко, будет достаточно одной искры, чтобы устроить здесь Великие похороны. Вся эта нечисть во главе со своим трахнутым на всю голову поэтом-проповедником Бри...
- Люблю поэтов, - перебиваю его я. - Из них при должном усердии получается отличное макраме...
- ...не оставит от нас живого места, - продолжает Лоу, пропустив мою шутку мимо ушей. - Нашей команде нужен новый игрок - голодный до игры, не соблюдающий никаких правил. Без тебя шансов у нас - ни одной грамм-молекулы...
Открыв дверцу, я выхожу и оглядываюсь. На улицах, несмотря на ранний час, безлюдно, лишь какой-то парнишка околачивается возле высокой резной ограды, окружившей чей-то старый, в готическом стиле, особняк, и внимательно разглядывает нас.
- Если ты нам поможешь, мы поможем тебе, - говорит мне Лоу прежде, чем я успеваю закрыть за собой дверь. Его прилизанные волосы масляно блестят на солнце корочкой высохшего геля. - Когда все закончится, у тебя будет новый паспорт, новый автомобиль, куча денег... У тебя будет новая жизнь, Шут. Помни об этом...
Мой взгляд еще раз скользит по его фигуре. Наивный, наивный мистер Коротышка! Сколько же денег и времени он тратит на то, чтобы выглядеть импозантно. Надо будет объяснить ему на досуге, что привлекать к себе внимание можно не только хорошим маникюром и дорогим прикидом. Я, к примеру, обхожусь лишь белой пудрой да широкой улыбкой, намалеванной поверх нее темно-виневой помадой...
Очень эффектно, я считаю. Не?
Когда машина мистера Лоу скрывается за поворотом, и я перехожу на другую сторону дороги и направляюсь к тому пареньку, что сверлил нас взглядом. Бледность, золотая сережка и широкие темные очки выдают в нем одного из этих жеманных педиков-вампирчиков, которых так не любят мои наниматели. Только медвежонка под мышкой не хватает, честное слово!
С каждым шагом кровь пульсирует все сильнее, и стук в висках раздается все отчетливей, наполняя мое тело ликованием предстоящего действа. А ведь я уже почти забыл, как прекрасно это бывает. Пожалуй, ради этого можно недолго побыть чьей-то марионеткой. Только очень, очень недолго...
Я подхожу к вампирчику, неуловимым движением извлекая из-за пояса одного из моих маленьких, но очень опасных друзей.
- Эй, друг! Ты чего такой серьезный? - спрашиваю я у него, и, не дожидаясь ответа, двумя молниеносными каллиграфическими штрихами делаю ему смешно.
- Так что, мистер Коротышка, - подмигиваю я, повернувшись к своему спутнику - прилизанному брюнету в розовой рубашке с цветастым абстрактным галстуком, облаченному в дорогой костюм, - сколько еще до этого вашего Неверлэнда?
- Невервилля, - морщится он. - И меня зовут Лоу, запомни наконец...
- Так сколько еще, Лоу?
- Пятнадцать миль... Ты что, каждые пять минут будешь спрашивать меня об одном и том же?! На вот, поиграй пока!
Запустив руку на заднее сиденье, он достает оттуда широкий ремень с дюжиной висящих на нем ножей и бросает его мне.
- Ого! - присвистнув, восклицаю я, рассматривая подарок. Вынимая блестящие клинки один за другим, я с благоговением и трепетом изучаю каждый из них - разглядываю, взвешиваю в руке, пробую пальцем остроту режущей кромки. Эге, ребятки, я чувствую, мы с вами подружимся!
- С серебряным напылением, - со значением говорит Коротышка. Он внимательно смотрит на свое отражение в зеркальце и поправляет галстук. - Рукояти из осины, удлиненные и заточенные на конце... Я специально тебе про это говорю, чтобы ты не забывал, для чего я вытащил тебя из этой гребаной дыры...
- Да, папочка, - вздохнув, отвечаю я, - убивать только нежить и вести себя хорошо, иначе снова окажусь в психушке... Какой же ты, право, скучный, мистер Коро...
- Мистер Лоу! - внезапно взрывается мой спутник. - Лоу, мать твою! Запо...
Лезвие одного из ножей тут же оказывается прямо у него под кадыком.
- Ты не забывайся, мистер шик-блеск. Я что, похож на пушистую комнатную собачку, которая тявкает только тогда, когда ей бросают кусок сахара?
- Эй, Шут... ты полегче, а, - испуганно тараторит Лоу. - День тяжелый выдался, нервы ни к черту, сам понимаешь...
- Ладно, - великодушно улыбаюсь я, убирая нож обратно в предназначенное для него гнездо. Потом расстегиваю куртку и, чуть наклонившись, закрепляю на себе весело бряцающий пояс.
- Псих. Гребаный псих... - чуть слышно шепчет Лоу, вцепившись в рулевое колесо так, что его тонкие пальцы с длинными ухоженными ногтями становятся белыми.
Я ухмыляюсь.
- А что, - спрашиваю я, - мистер Луи, мы еще не приехали?
Наша машина тормозит на окраине обыкновенного провинциального городка, и, оглядываясь кругом, я чувствую какое-то разочарование.
- И что, это и есть твой хваленый Невертаун? - спрашиваю я, стараясь, чтобы в моих словах чувствовалась брезгливость. Много брезгливости.
- Невервилль, - вздохнув, отвечает Лоу. - Послушай, Шут, я понимаю, что, возможно, совершаю сейчас огромную ошибку, но ты - наша единственная надежда. Папаша Чинаски уже не тот, что раньше, его ребята вконец обрюзгли, просиживая свои задницы в барах. А шериф, этот вечно витающий в облаках хренов романтик, он же и оружие толком держать не умеет... Той адской смеси, которой город начинен по горлышко, будет достаточно одной искры, чтобы устроить здесь Великие похороны. Вся эта нечисть во главе со своим трахнутым на всю голову поэтом-проповедником Бри...
- Люблю поэтов, - перебиваю его я. - Из них при должном усердии получается отличное макраме...
- ...не оставит от нас живого места, - продолжает Лоу, пропустив мою шутку мимо ушей. - Нашей команде нужен новый игрок - голодный до игры, не соблюдающий никаких правил. Без тебя шансов у нас - ни одной грамм-молекулы...
Открыв дверцу, я выхожу и оглядываюсь. На улицах, несмотря на ранний час, безлюдно, лишь какой-то парнишка околачивается возле высокой резной ограды, окружившей чей-то старый, в готическом стиле, особняк, и внимательно разглядывает нас.
- Если ты нам поможешь, мы поможем тебе, - говорит мне Лоу прежде, чем я успеваю закрыть за собой дверь. Его прилизанные волосы масляно блестят на солнце корочкой высохшего геля. - Когда все закончится, у тебя будет новый паспорт, новый автомобиль, куча денег... У тебя будет новая жизнь, Шут. Помни об этом...
Мой взгляд еще раз скользит по его фигуре. Наивный, наивный мистер Коротышка! Сколько же денег и времени он тратит на то, чтобы выглядеть импозантно. Надо будет объяснить ему на досуге, что привлекать к себе внимание можно не только хорошим маникюром и дорогим прикидом. Я, к примеру, обхожусь лишь белой пудрой да широкой улыбкой, намалеванной поверх нее темно-виневой помадой...
Очень эффектно, я считаю. Не?
Когда машина мистера Лоу скрывается за поворотом, и я перехожу на другую сторону дороги и направляюсь к тому пареньку, что сверлил нас взглядом. Бледность, золотая сережка и широкие темные очки выдают в нем одного из этих жеманных педиков-вампирчиков, которых так не любят мои наниматели. Только медвежонка под мышкой не хватает, честное слово!
С каждым шагом кровь пульсирует все сильнее, и стук в висках раздается все отчетливей, наполняя мое тело ликованием предстоящего действа. А ведь я уже почти забыл, как прекрасно это бывает. Пожалуй, ради этого можно недолго побыть чьей-то марионеткой. Только очень, очень недолго...
Я подхожу к вампирчику, неуловимым движением извлекая из-за пояса одного из моих маленьких, но очень опасных друзей.
- Эй, друг! Ты чего такой серьезный? - спрашиваю я у него, и, не дожидаясь ответа, двумя молниеносными каллиграфическими штрихами делаю ему смешно.