Я снова вижу голубой далёкий свет...
В детстве я была очень занятым ребенком. Помнится, однажды, учительница придумала записать в классный журнал, кто в каком кружке занимается. Мой кружок под названием «музыкальнаяшкола-плаванье-вязание-выжигание-умелыеруки-дзюдо-волейбол» в клеточку напротив моей фамилии категорически не вместился. Впрочем, с глазами училки приключилась такая же история: они вылезли на лоб и обратно в орбиты в тот день так и не влезли.
Ребёнок- вундеркинд жил на разрыв: ну а что, если взять хотя бы половину связки (плаванье-дзюдо-волейбол) и представить, как можно заниматься этим всем одновременно в промежутках между музыкой и «умелыми руками», то картина вырисовывалась какая-то мутная.
В общем-то, реальность мутотой и была. Когда одной «умелой» ногой музицируешь на фортепьянах, другой- пытаешься научиться передней подножке, а мозг при этом вымучивает «лицевая-изнаночная-накид», получается великолепный гибрид типа «экзамен- "два", соревнования- 25 место, образцы- гавно». Зато вся хата завалена чудовищными блюдцами из папье-маше, размалёванными под хохлому, на плите беспрестанно кипит клейстер, повсюду валяется соломка (заготовка для лубочных фресок и плетеных ковриков) и недовязанные беспонтовые шарфики; хлеб резали на досках с выжженными корявыми надписями «ДЛЯ МЯСА»и «ДЛЯ РЫБЫ», ибо «ДЛЯ ХЛЕБА» в детскую голову почему-то не пришло. Плюс судорожные поиски по городу: кимоно, этюдов Черни, выжигателя, резиновой шапочки и прочего аццки нужного барахла.
Ситуация сложилась угрожающая и требовала кардинального вмешательства высших сил.
Фрески, коврики и хохломское папье-маше высшая сила, в лице моего папаши, спалила в титане. Горячей воды тогда хватило на помывку всей семье. Вязание силами мамы было преобразовано в нитки, мама в результате обрела пару новых шапок (у неё тогда хватало терпения, чтобы закончить начатое- не то, что сейчас… нда...), хотя… шапок стало три, потому что мою резиновую она тоже присвоила, и нагло посещала бассейн вместо меня (плавать я до сих пор не умею, и недостаток резиновых шапок уже ни при чем: у меня их на сегодняшний день четыре штуки), кимоно отдали знакомому малчегу, который наверняка освоил таки переднюю подножку (небось, в совершенстве… козлина), этюды Черни…. кхм…
А вот с этюдами Черни вышла неувязочка. Это единственное, что оставила мне судьба в качестве компенсации за утраченные шедевры и спортинвентарь. К этюдам прилагались: гаммы, пьесы, академические концерты, а так же стимуляторы: папаша с ремнём и программа «Время».
Объясняю, почему программа «Время».
Как только начинал звучать бессмертный опус Георгия Свиридова «Время, вперёд!», начиналось МОЁ время: ежедневные полчаса триумфа музыкального образования над всеми оставшимися реалиями жизни. Да, да. Меня сажали за фортепьяно. И не было силы, способной избавить от этого мучения, этой пытки, этого томления мою изможденную искусством душу: папашин с ремнем образы подавляли все позывы детского организма к свободе и независимости. Георгий Свиридов стал моим проклятьем. Зато Никита Богословский- избавителем: не было ничего прекрасней в мире, чем прогноз погоды в сопровождении его божественных мелодий. Добро, в конце концов, побеждало зло.
Но, в САМОМ конце концов, победил всё-таки папа. Музыкалку я закончила, хотя стоило мне это не одного литра пролитых кровавых слёз. С другой стороны, я ж сама вначале туда напросилась, а родители просто пошли у меня на поводу, не пожалев при этом 23 рубля в месяц- конские, между прочим, деньги. Дочурка ж пожелала (во дура…).
***
В моей жизни был только один раз, когда родители решили за меня, чем мне стоит заниматься (в силу моего юного возраста- года 4 или 5): это была секция гимнастики. Гном-гимнаст- это знатная веха моего детства. Во-первых, я была самая маленькая в группе, а тренер, наоборот, большая и очень крикливая: я её панически боялась. Во-вторых, когда тренерша начинала растягивать девочек и, слыша, как они пищат от боли, я видела, что подходит моя очередь, наступала полная хана. В моих глазах появлялся такой дикий животный ужас, что тренер, глядя на меня, всякий раз говорила: «Ладно, тебе рано ещё». В третьих, у меня было два страшных позора. Первый: я не умела прыгать на скакалке. Второй: скакалка у меня была не крутая, а обычная, веревочная с деревянными ручками. Жалкий лилипут с веревочной скакалкой, который стесняется прыгать и какается при виде тренера, не мог стать великим гимнастом по определению. На том и порешили. Каторга длилась всего каких-то пару-тройку месяцев.
Эти воспоминания пришли мне в голову по результатам сегодняшних маминых рассказов о том, каким гениальным ребенком я была в раннем детстве:
-И на коньках каталась, и на лыжах! И это еще в детском саду! Все ахали и охали! Говорили: «Вот это родители! Сразу видно, любовь к ребенку: и коньки у ребенка есть, настоящие, фигурные, и лыжи! Вот это да!»
- Ага…. И на гимнастику эту долбанную водили… как это только в голову вам пришло…
- Какая гимнастика??? Это ж был балет!
Бля…. Балет. Это был балет. Пизд Охренеть. Балет.
Ребёнок- вундеркинд жил на разрыв: ну а что, если взять хотя бы половину связки (плаванье-дзюдо-волейбол) и представить, как можно заниматься этим всем одновременно в промежутках между музыкой и «умелыми руками», то картина вырисовывалась какая-то мутная.
В общем-то, реальность мутотой и была. Когда одной «умелой» ногой музицируешь на фортепьянах, другой- пытаешься научиться передней подножке, а мозг при этом вымучивает «лицевая-изнаночная-накид», получается великолепный гибрид типа «экзамен- "два", соревнования- 25 место, образцы- гавно». Зато вся хата завалена чудовищными блюдцами из папье-маше, размалёванными под хохлому, на плите беспрестанно кипит клейстер, повсюду валяется соломка (заготовка для лубочных фресок и плетеных ковриков) и недовязанные беспонтовые шарфики; хлеб резали на досках с выжженными корявыми надписями «ДЛЯ МЯСА»и «ДЛЯ РЫБЫ», ибо «ДЛЯ ХЛЕБА» в детскую голову почему-то не пришло. Плюс судорожные поиски по городу: кимоно, этюдов Черни, выжигателя, резиновой шапочки и прочего аццки нужного барахла.
Ситуация сложилась угрожающая и требовала кардинального вмешательства высших сил.
Фрески, коврики и хохломское папье-маше высшая сила, в лице моего папаши, спалила в титане. Горячей воды тогда хватило на помывку всей семье. Вязание силами мамы было преобразовано в нитки, мама в результате обрела пару новых шапок (у неё тогда хватало терпения, чтобы закончить начатое- не то, что сейчас… нда...), хотя… шапок стало три, потому что мою резиновую она тоже присвоила, и нагло посещала бассейн вместо меня (плавать я до сих пор не умею, и недостаток резиновых шапок уже ни при чем: у меня их на сегодняшний день четыре штуки), кимоно отдали знакомому малчегу, который наверняка освоил таки переднюю подножку (небось, в совершенстве… козлина), этюды Черни…. кхм…
А вот с этюдами Черни вышла неувязочка. Это единственное, что оставила мне судьба в качестве компенсации за утраченные шедевры и спортинвентарь. К этюдам прилагались: гаммы, пьесы, академические концерты, а так же стимуляторы: папаша с ремнём и программа «Время».
Объясняю, почему программа «Время».
Как только начинал звучать бессмертный опус Георгия Свиридова «Время, вперёд!», начиналось МОЁ время: ежедневные полчаса триумфа музыкального образования над всеми оставшимися реалиями жизни. Да, да. Меня сажали за фортепьяно. И не было силы, способной избавить от этого мучения, этой пытки, этого томления мою изможденную искусством душу: папашин с ремнем образы подавляли все позывы детского организма к свободе и независимости. Георгий Свиридов стал моим проклятьем. Зато Никита Богословский- избавителем: не было ничего прекрасней в мире, чем прогноз погоды в сопровождении его божественных мелодий. Добро, в конце концов, побеждало зло.
Но, в САМОМ конце концов, победил всё-таки папа. Музыкалку я закончила, хотя стоило мне это не одного литра пролитых кровавых слёз. С другой стороны, я ж сама вначале туда напросилась, а родители просто пошли у меня на поводу, не пожалев при этом 23 рубля в месяц- конские, между прочим, деньги. Дочурка ж пожелала (во дура…).
***
В моей жизни был только один раз, когда родители решили за меня, чем мне стоит заниматься (в силу моего юного возраста- года 4 или 5): это была секция гимнастики. Гном-гимнаст- это знатная веха моего детства. Во-первых, я была самая маленькая в группе, а тренер, наоборот, большая и очень крикливая: я её панически боялась. Во-вторых, когда тренерша начинала растягивать девочек и, слыша, как они пищат от боли, я видела, что подходит моя очередь, наступала полная хана. В моих глазах появлялся такой дикий животный ужас, что тренер, глядя на меня, всякий раз говорила: «Ладно, тебе рано ещё». В третьих, у меня было два страшных позора. Первый: я не умела прыгать на скакалке. Второй: скакалка у меня была не крутая, а обычная, веревочная с деревянными ручками. Жалкий лилипут с веревочной скакалкой, который стесняется прыгать и какается при виде тренера, не мог стать великим гимнастом по определению. На том и порешили. Каторга длилась всего каких-то пару-тройку месяцев.
Эти воспоминания пришли мне в голову по результатам сегодняшних маминых рассказов о том, каким гениальным ребенком я была в раннем детстве:
-И на коньках каталась, и на лыжах! И это еще в детском саду! Все ахали и охали! Говорили: «Вот это родители! Сразу видно, любовь к ребенку: и коньки у ребенка есть, настоящие, фигурные, и лыжи! Вот это да!»
- Ага…. И на гимнастику эту долбанную водили… как это только в голову вам пришло…
- Какая гимнастика??? Это ж был балет!
Бля…. Балет. Это был балет. Пизд Охренеть. Балет.