О семье Адоратских и о портретах Фешина
Николай Фешин. Портрет Серафимы Михайловны Адоратской. 1910
Владимир Викторович Адоратский родился в Казани в 1878 г. В 1903 г. окончил юридический факультет Казанского университета, с 1900 г. начал участвовать в революционном движении, в 1903 г. был вынужден отправиться в эмиграцию в Берлин и Женеву, где вступил в РСДРП. Брак Серафимы Михайловны (Сапожниковой) и Владимира Викторовича был заключен не позднее 1903 г. В 1904 г. у Адоратских родилась дочь Варя.
Владимир Викторович, Серафима Михайловна и Варя Адоратские. Около 1908
Вернувшийся в Россию в 1904 г. Владимир Викторович был арестован и сослан в Астраханскую губернию. В 1906 г. его выслали в Швейцарию. За ним последовала жена с маленькой Варей. В 1908 г. Адоратские возвращаются в Россию. В 1911-12 гг. живут в Париже, Лондоне, Берлине, затем в очередной раз возвращаются в Россию. После того, как мать Владимира Викторовича отказалась давать ему деньги, Константин Михайлович материально помогал семье сестры, точнее - содержал её.
По семейным воспоминаниям, Адоратский, человек очень умный, принадлежал к породе прекраснодушных идеалистов, увлеченных идеями революции и не замечавших реальной жизни. Как-то в нем сочетались ум и наивность. За это Ленин, с которым Адоратский сдружился в эмиграции, шутя называл его Адурацким.
Надежда Михайловна, желая поддержать Фешина, заказала ему портреты Серафимы Михайловны (1910 г.) и Вареньки (1914 г.). [А про портреты Фешина самой Надежды Михайлоны попугай писал здесь.]
Портрет Вари Адоратской - самая известная картина Николая Ивановича Фeшина. Вслед за серовскими портретами Веры Мамонтовой и Мики Морозова, портрет Вари продолжает цепочку трогательных детских образов. Все мило в этой картине, только взгляд Вари серьезен и полон тревоги. Можно сказать, предчувствие, предвидение будущего, и трудно понять, у кого возникло это предчувствие, у модели или у художника.
Вера, Юра, неизвестная, Маня, Варя Адоратская. На даче. Около 1912. Из архива автора
В 1914 г., к моменту начала Первой мировой войны, Адоратские оказались в Мюнхене и были задержаны в Германии в качестве гражданских пленных. В 1918 г. Ленин (с ним, а позднее и со Сталиным, Адоратский состоял в дружеской переписке) обменял их на какое-то немецкое семейство. Семья поселились в Москве, Владимир Викторович стал работать в Центральном государственном архиве. В 1931 году был назначен директором Института Маркса-Энгельса-Ленина. Был действительным членом Академии наук СССР.
[...]
Семья Адоратских жила в большой квартире, в доме на ул. Серафимовича, который тогда назывался Домом Правительства. Позднее, после выхода повести Трифонова, все стали называть его «Дом на Набережной». В 30-е годы Адоратский получил дачу на Николиной горе, рядом с дачей Михалковых. Никто из семьи не был репрессирован. Казалось бы, очень благополучная судьба. Так ли это было на самом деле? Пребывание в ссылках и в плену пагубно отразилось на здоровье всех членов семьи. Серафима Ивановна с молодых лет стала инвалидом: постепенно лишаясь слуха и зрения, она постоянно теряла равновесие и даже по комнате часто не могла передвигаться самостоятельно. Варе приходилось ухаживать за матерью. Позднее эти заботы разделила с ней Надежда Михайловна, переехавшая из Казани в Москву. У самой Вари в юности были туберкулез и базедова болезнь, это помешало ей завершить высшее образование (и выйти замуж, по всей вероятности, тоже).
Всю жизнь Варя прожила с родителями. С отцом они были большими друзьями, много переписывались, когда кто-то из них уезжал на отдых или лечение. Варя была помощницей отца в его научно-литературной работе, делала для него переводы (она в совершенстве знала несколько европейских языков), печатала на машинке. Трудилась под его руководством над переводами для ИМЭЛ.
Адоратский В.В.
В июле 1941 г. академик и недавний директор ИМЭЛ В.В. Адоратский должен был эвакуироваться с ИМЭЛ из Москвы, но по состоянию здоровья (тяжёлая болезнь, кровотечение из почек) не мог ехать, как прочие сотрудники, в товарных вагонах. Ввиду этого он был отчислен из ИМЭЛ. Варя обратилась к сменившему её отца на посту директора ИМЭЛ М.Б. Митину с просьбой сохранить Адоратскому зарплату, что позволило бы ему эвакуироваться в более сносных условиях, но Митин отказал, заявив, что такими вопросами не занимается. Как академик, Адоратский был эвакуирован с эшелоном АН СССР. В дороге он заболел острым полиартритом, в ноябре 1941 г. в Алма-Ате был снят с поезда и помещён в больницу, откуда выписался в апреле 1942 г. Жил в неотапливаемом доме, в котором из-за холода мог находиться только на кухне, и кухонный стол служил ему одновременно рабочим местом. Конечно, Адоратским приходилось не так трудно, как большинству населения в то время, но они привыкли к другому образу жизни и, как все представители правящей элиты, не понимали обычных людей. В письмах к отчаянно голодавшим родственникам Варя жаловалась, что им часто дают плов без мяса. А для родственников и простая рисовая каша была недосягаемой мечтой.
Владимир Викторович из-за ревматизма часто находился в больнице. Болезнь глаз не позволяла ему работать при искусственном освещении. Тем не менее, он продолжал работать. В Алма-Ате в эвакуации находился Институт философии АН СССР, Адоратского зачислили его сотрудником, и материальное положение семьи значительно улучшилось. В октябре 1943 г. Адоратские вернулись из эвакуации в Москву. Владимир Викторович скончался в Москве 5 июня 1945 г. После смерти отца Варвара Владимировна продолжала работать на договорных началах переводчиком в ИМЭЛ. Через 12 лет скончалась Серафима Михайловна.
По семейным воспоминаниям, в начале 1960-х дача на Николиной горе была отобрана у В.В. Адоратской и возвращена прежним хозяевам, которые лишились дачи после их ареста в начале 30-х. Несомненно, это было справедливое решение. Но не была ли любимая дача последней ниточкой, удерживавшей в жизни одинокую больную женщину? Варвара Владимировна ушла из жизни в 1963 году. Вот такая судьба была уготована очаровательной девочке с портрета Фешина.
Именем В.В. Адоратского названа одна из улиц Казани, хотя, честно говоря, ничего полезного для своего родного города Владимир Викторович не сделал. Имени же Сапожниковых, благотворителей и меценатов, не носит ни один объект города. Было бы справедливо, если бы глазной клинике или улице, на которой она стоит, присвоили бы имя Серафимы Ивановны Сапожниковой. Но, увы, ничего этого нет, - таковы изгибы отечественной топонимики.
© Н.А. Тахтамышева 2014 г, текст и фото отсюда