Житейские истории
Шел как-то Сидор Игнатьевич по улице, смотрит - собачка руку человеческую в зубах несет. Он кричит : «А ну-ка брось!» Собачка руку бросила и убежала. Сидор Игнатьевич подходит, а тут рука - РРРАЗ! и хвать его за нос!
***
Засранный окоп где-то в окрестностях Кассиопеи. Моча, окурки, пустые капсулы и фляги. Прислонившись к стене окопа, придерживая одной рукой массивный излучатель, молча курит Леонид Агутин. Докурив, щелчком отправляет обугленный фильтр в лужу крови на дне окопа и закидывает ремень излучателя на плечо. Ему пора.
***
Жил да был старичок, а при нем - робот металлический. И был этот робот ужасно болтливый - говорил 24 часа в сутки. Старичку это, естественно, надоело. Взял он атомный излучатель, навел на робота и хлобысь! Робот и расплавился, только вот стоял, и тут бац - только лужица металла на полу. Старичок стоит над лужицей и смотрит задумчиво, а кругом тишина необыкновенная. И тут из лужицы пузырик какого-то газа всплыл на поверность и так тихонечко-тихонечко: «хлюп»… Старичок хихикнул и говорит: А ты, я смотрю, не напизделся ещё!!!
***
Захолустный городок где-то в Теннеси, магазинчик на заправке, пылища и нихуя интересного кругом. За прилавком - старичок в клетчатой рубашке и комбинезоне. По дороге приближается звук моторов, к магазину заруливают штук пятнадцать мотоциклов. Дверь с ноги - заходит, радостно пиздя, компания детин в кожаных куртках. Главный подходит к старичку, достает кольт, приставляет ему к голове, небрежно кивает на холодильник с пивом и спрашивает «Почем у тебя Бад, папаша?» По лбу старичка пробегает морщина, незамедлительно вслед за этим с детин начинает облезать кожа, сосуды лопаются, ломающиеся кости лезут из расползающихся и оседающих тел. Через полминуты всё кончено. Морщина исчезает, старичок вежливо говорит «Два пятьдесят». Потом спрашивает: «А что?» - и давай ржать!
***
Окраина Лос-Анджелеса, полулегальные уличные гонки а-ля «Форсаж»: вся ярко, охуенные тачки, ещё более охуенные телки, кокс, цепи, рэпак из динамиков на Хаммере…Первый заезд - два фаворита, здесь с этим не тянут, моторы рычат, толпа стонет, пламя вырывается из-под капота, нужен лишь палец, который нажмет на спусковой крючок, дав свободу этому буйству. С платком в руках, под нарастающий рев людей и машин перед соперниками встает королева тусовки - эту мексиканскую суку захотел бы и святой - джинсовые шорты в обтяг, отпадная грудь выпирает из-под короткой белой майки. Телка взмахивает рукой с платком, неожиданно громко пердит и обсирается.
Все в ахуе, музыка, крякнув, замолкает. В гробовом молчании, стараясь не смотреть друг другу в глаза, все разъезжаются по домам.
***
Засранный окоп где-то в окрестностях Кассиопеи. Моча, окурки, пустые капсулы и фляги. Прислонившись к стене окопа, придерживая одной рукой массивный излучатель, молча курит Леонид Агутин. Докурив, щелчком отправляет обугленный фильтр в лужу крови на дне окопа и закидывает ремень излучателя на плечо. Ему пора.
***
Жил да был старичок, а при нем - робот металлический. И был этот робот ужасно болтливый - говорил 24 часа в сутки. Старичку это, естественно, надоело. Взял он атомный излучатель, навел на робота и хлобысь! Робот и расплавился, только вот стоял, и тут бац - только лужица металла на полу. Старичок стоит над лужицей и смотрит задумчиво, а кругом тишина необыкновенная. И тут из лужицы пузырик какого-то газа всплыл на поверность и так тихонечко-тихонечко: «хлюп»… Старичок хихикнул и говорит: А ты, я смотрю, не напизделся ещё!!!
***
Захолустный городок где-то в Теннеси, магазинчик на заправке, пылища и нихуя интересного кругом. За прилавком - старичок в клетчатой рубашке и комбинезоне. По дороге приближается звук моторов, к магазину заруливают штук пятнадцать мотоциклов. Дверь с ноги - заходит, радостно пиздя, компания детин в кожаных куртках. Главный подходит к старичку, достает кольт, приставляет ему к голове, небрежно кивает на холодильник с пивом и спрашивает «Почем у тебя Бад, папаша?» По лбу старичка пробегает морщина, незамедлительно вслед за этим с детин начинает облезать кожа, сосуды лопаются, ломающиеся кости лезут из расползающихся и оседающих тел. Через полминуты всё кончено. Морщина исчезает, старичок вежливо говорит «Два пятьдесят». Потом спрашивает: «А что?» - и давай ржать!
***
Окраина Лос-Анджелеса, полулегальные уличные гонки а-ля «Форсаж»: вся ярко, охуенные тачки, ещё более охуенные телки, кокс, цепи, рэпак из динамиков на Хаммере…Первый заезд - два фаворита, здесь с этим не тянут, моторы рычат, толпа стонет, пламя вырывается из-под капота, нужен лишь палец, который нажмет на спусковой крючок, дав свободу этому буйству. С платком в руках, под нарастающий рев людей и машин перед соперниками встает королева тусовки - эту мексиканскую суку захотел бы и святой - джинсовые шорты в обтяг, отпадная грудь выпирает из-под короткой белой майки. Телка взмахивает рукой с платком, неожиданно громко пердит и обсирается.
Все в ахуе, музыка, крякнув, замолкает. В гробовом молчании, стараясь не смотреть друг другу в глаза, все разъезжаются по домам.