Алексей Плуцер-Сарно: «Наш Литейный Хуй с каждым днем будет все толще!»
Интервью интернет-порталу Соль
13 августа
Фото - Василина Аллахвердиева
- Как рождаются непристойности в языке? Исконно никаких матерных слов, как вы не раз замечали, не было, так какие факторы влияют на то, что многие всем известные слова со временем стали матерными?
Плуцер: Упрощенно говоря, слово «хуй», которое в древнерусском было «хвой», невинный эвфемизм, писалось «хуой», просто потеряло одну букву. Поэтом это дело забылось, контексты сменились и образовался могучий и непобедимый русский народный «Хуй», тот самый, который в гениальной акции группы Война потом неколебимо и навечно встал на Литейном мосту в городе Святого Петра ( http://plucer.livejournal.com/265584.html).
- Сейчас подобные процессы создания в языке непристойностей тоже идут?
Плуцер: На наших глазах слово «залупить» первращается в матерное. В 19 веке оно применялось во фруктовых контекстах, залупить можно было банан, лимон и даже яйцо. «Очистить от кожуры» можно было также метафорически и головку пениса. Потом фрукторые контексты исчезли, а метафора стала первым и главным значением. Уже в 20 веке образовалась жуткая «залупа», уже очищенная от кожуры и совершенно непристная «голова». И глагол тоже приобрел неприличные контексты и переносные значения в русском фольклоре. Вот загадка: «Залупнулась - и висис!» Кто это? Правильно! Зоя Космодемьянская! Так и развивается язык - как бесконечная череда глупостей и виселиц. Да и не только язык, хе-хе... Кстати весь матерный фольклор можно найти на моем сайте «Русский мат с Алексеем Плуцером-Сарно» (http://plutser.ru/barkoviana/).
- Приведите примеры обратного процесса, когда непристойные слова становятся менее табуированными.
Плуцер: Ну, например, слово «манда», которое еще в пушкинскую эпоху было практически также непристойно как и «пизда», а сейчас утратило большую часть своего былого могущества.
- Формирование «русского непристойного» чем-то принципиально отличается «непристойностей» у других народов?
Плуцер: Процессы сходные, но в силу крайней репрессивности русского контекста, наличия бесконечного количества жестких табу, в русском образовалось их невероятное количества. И как следствие в мире ничего сравнимого по могуществу с русским матом, конечно, нет. Общий объем материала я бы оценил как приблизительно 20 тысяч слов и 5 тысяч матерных фразеологизмов. Один краше другого. Вот я уже лет десять как закончил 3 том моего словаря русской матерной фразеологии, так в нем только с одним единственным глаголом «ебать» около тысячи выражений. Этот том я назвал «Энциклопедия русского трехэтажного мата». Жаль только издателя нет на этот прекрасный материал.
- Русский мат статичен или, наоборот, стремительно эволюционирует?
Плуцер: Конечно, он стремительно развивается, хотя в нем есть и статичное ядро, старый и проверенный состав матерных ударных батальонов. Перемены идут больше на перифериях. Вот буквально совсем недавно в языке появилось прекрасное слово безблядно, которое мы использовали в нашей последней акции под названием «Пошто пиздили куру?» ( http://plucer.livejournal.com/281211.html).
- А в акциях вашей группы Война с какой целью используются матерные слова. Они ведь появляются регулярно даже в названиях акций: «Ебись за Медвежонка!», «Пестель на хуй не упал!», «Хуй в плену у КГБ!», вот теперь еще и «пизженная Кура» добавилась?
Плуцер: Мат крайне экспрессивен и содержит в себе огромный художественный потенциал как из-за своей эмоциональности, так и по причине удивительной многозначности. Ведь «пошто пиздили» значит и «крали», и «били», и, может даже, «насиловали». А что касается Павла Пестеля, то там вообще уровень многозначности совершенно безумный. Но дело не только в двусмысленности месседжа, но и в его бредовости, непонятности. Русски й мат взрывает языковые запреты. А акции группы Война взрывают тухлое болото социальных табу.
- Языковые и общественные запреты являются ли злом? Нужно ли вообще силовое «вмешательство» в искусство или в язык, то есть ограничения «сверху»?
Плуцер: Попытки диктовать что-то языку просто лишены смысла, потому что язык развивается по своим законам и метафорически кладет свой огромный «хуй» всем этим запретителям на воротник. В искусстве же запреты более эффективны, только, думаю, со знаком минус. Если язык просто «динамит» запретителей, но наше искусство - это область стремительного реагирования. И оно показывает запретителям 65-метровый Литейный Хуй. Но запреты в России всегда были и всегда будут, потому что импотентная власть должна же как-то симулировать хоть какую-то деятельность при бандитском желании дальше грабить экономику и разворовывать природные ресурсы. Запретов будет все больше, а наш встречный Литейный Хуй будет с каждым днем все толще!
- Может ли русскому мату угрожать растворение в медийной среде? Могут ли ослабнуть языковые запреты, в результате чего слово «хуй» будет звучит с экранов как нечто само собой разумеющееся?
Плуцер: Отдельные слова могут потерять свое «могущество», но в целом русский мат будет вечно стоять на страже Родины.
- Но если запреты и табу ослабить сверху, то, выходит, мат умрет вместе с тоталитаризмом?
Плуцер: Можно ослабить официальные запреты. Но нельзя ослабить сверху неписанные законы, которые сидят в головах людей. Если специальным указом разрешить материться, то краснеть от этого, например, юные барышни, услышав про «хуй», не перестанут.
- В русской классике все-таки было меньше нецензурного, а сейчас, кого из «современных классиков» ни возьми - все с этим довольно просто. «Срать, говно, торф, я вас всех ёбом переебу» и так далее. Свобода языка в стране как-то соотносится со свободой в целом?
Плуцер: Свобода языка и свобода личности - пересекаются немного, но никак не совпадают. Можно сидеть в тюрьме и при этом иметь полную свободу материться в своей камере сколько душе угодно. Охранники обматерят в ответ, только и всего.
- Вы, кстати, верите в энергию слова? Не просто в интонацию, когда если слово «хуй» произнести достаточно грозно, то оно напугает, а в энергетический шлейф, за словами закрепленный? Ну, все эти истории про то, что молитва улучшает здоровье, а мат его подрывает, и так далее.
Плуцер: Сложный вопрос. Если человек глубоко и искренне верит в единого Бога, то нет ни малейших сомнений в том, что его молитва не только улучшает его «здоровье», но и вообще полностью способна преобразовать его тело и душу. Но молитва - не языческий заговор, который там каким-то потусторонним образом в устах любого человека воздействует на всяких там демонов. Что касается мата, но если кому-то от него плохо, то наверное ему оно и вредно. Особенно в силу его психической слабости и неуравновешенности.
- Почему современное искусство так активно эксплуатирует нецензурное? Взять ту же вашу группу «Война». Все «три кита» уже присутствуют - хуй на Литейном, «Кура» в пизде, поебанный Медвежонок. Нет ли в этом магической подоплёки?
Плуцер: Нет.
- Что в вашем понимании «нравственность» и каково ее место? Вот те, которые обычно требуют «запретить», они же на вопросы нравственности нажимают. Как вы считаете, есть такая проблема из-за существования мата в обществе, или «нравственность» сейчас только играет роль инструмента подавления?
Плуцер: Россия тонет в пучине утраты морально-этических и нравственных ориентиров. Ведь можно быть безнравственным, но знать о существовании этих незыблемых столпов. А можно быть вполне вроде бы нравственным, вести себя прилично, но при этом не иметь никаких отчетливых ориентиров. Мы живем в обществе, падение нравов в котором достигло такого уровня, что рухнули сами столпы, этические и эстетические ориентиры.
Вопрошал Иван Козлов
Взято отсюда:)
13 августа
Фото - Василина Аллахвердиева
- Как рождаются непристойности в языке? Исконно никаких матерных слов, как вы не раз замечали, не было, так какие факторы влияют на то, что многие всем известные слова со временем стали матерными?
Плуцер: Упрощенно говоря, слово «хуй», которое в древнерусском было «хвой», невинный эвфемизм, писалось «хуой», просто потеряло одну букву. Поэтом это дело забылось, контексты сменились и образовался могучий и непобедимый русский народный «Хуй», тот самый, который в гениальной акции группы Война потом неколебимо и навечно встал на Литейном мосту в городе Святого Петра ( http://plucer.livejournal.com/265584.html).
- Сейчас подобные процессы создания в языке непристойностей тоже идут?
Плуцер: На наших глазах слово «залупить» первращается в матерное. В 19 веке оно применялось во фруктовых контекстах, залупить можно было банан, лимон и даже яйцо. «Очистить от кожуры» можно было также метафорически и головку пениса. Потом фрукторые контексты исчезли, а метафора стала первым и главным значением. Уже в 20 веке образовалась жуткая «залупа», уже очищенная от кожуры и совершенно непристная «голова». И глагол тоже приобрел неприличные контексты и переносные значения в русском фольклоре. Вот загадка: «Залупнулась - и висис!» Кто это? Правильно! Зоя Космодемьянская! Так и развивается язык - как бесконечная череда глупостей и виселиц. Да и не только язык, хе-хе... Кстати весь матерный фольклор можно найти на моем сайте «Русский мат с Алексеем Плуцером-Сарно» (http://plutser.ru/barkoviana/).
- Приведите примеры обратного процесса, когда непристойные слова становятся менее табуированными.
Плуцер: Ну, например, слово «манда», которое еще в пушкинскую эпоху было практически также непристойно как и «пизда», а сейчас утратило большую часть своего былого могущества.
- Формирование «русского непристойного» чем-то принципиально отличается «непристойностей» у других народов?
Плуцер: Процессы сходные, но в силу крайней репрессивности русского контекста, наличия бесконечного количества жестких табу, в русском образовалось их невероятное количества. И как следствие в мире ничего сравнимого по могуществу с русским матом, конечно, нет. Общий объем материала я бы оценил как приблизительно 20 тысяч слов и 5 тысяч матерных фразеологизмов. Один краше другого. Вот я уже лет десять как закончил 3 том моего словаря русской матерной фразеологии, так в нем только с одним единственным глаголом «ебать» около тысячи выражений. Этот том я назвал «Энциклопедия русского трехэтажного мата». Жаль только издателя нет на этот прекрасный материал.
- Русский мат статичен или, наоборот, стремительно эволюционирует?
Плуцер: Конечно, он стремительно развивается, хотя в нем есть и статичное ядро, старый и проверенный состав матерных ударных батальонов. Перемены идут больше на перифериях. Вот буквально совсем недавно в языке появилось прекрасное слово безблядно, которое мы использовали в нашей последней акции под названием «Пошто пиздили куру?» ( http://plucer.livejournal.com/281211.html).
- А в акциях вашей группы Война с какой целью используются матерные слова. Они ведь появляются регулярно даже в названиях акций: «Ебись за Медвежонка!», «Пестель на хуй не упал!», «Хуй в плену у КГБ!», вот теперь еще и «пизженная Кура» добавилась?
Плуцер: Мат крайне экспрессивен и содержит в себе огромный художественный потенциал как из-за своей эмоциональности, так и по причине удивительной многозначности. Ведь «пошто пиздили» значит и «крали», и «били», и, может даже, «насиловали». А что касается Павла Пестеля, то там вообще уровень многозначности совершенно безумный. Но дело не только в двусмысленности месседжа, но и в его бредовости, непонятности. Русски й мат взрывает языковые запреты. А акции группы Война взрывают тухлое болото социальных табу.
- Языковые и общественные запреты являются ли злом? Нужно ли вообще силовое «вмешательство» в искусство или в язык, то есть ограничения «сверху»?
Плуцер: Попытки диктовать что-то языку просто лишены смысла, потому что язык развивается по своим законам и метафорически кладет свой огромный «хуй» всем этим запретителям на воротник. В искусстве же запреты более эффективны, только, думаю, со знаком минус. Если язык просто «динамит» запретителей, но наше искусство - это область стремительного реагирования. И оно показывает запретителям 65-метровый Литейный Хуй. Но запреты в России всегда были и всегда будут, потому что импотентная власть должна же как-то симулировать хоть какую-то деятельность при бандитском желании дальше грабить экономику и разворовывать природные ресурсы. Запретов будет все больше, а наш встречный Литейный Хуй будет с каждым днем все толще!
- Может ли русскому мату угрожать растворение в медийной среде? Могут ли ослабнуть языковые запреты, в результате чего слово «хуй» будет звучит с экранов как нечто само собой разумеющееся?
Плуцер: Отдельные слова могут потерять свое «могущество», но в целом русский мат будет вечно стоять на страже Родины.
- Но если запреты и табу ослабить сверху, то, выходит, мат умрет вместе с тоталитаризмом?
Плуцер: Можно ослабить официальные запреты. Но нельзя ослабить сверху неписанные законы, которые сидят в головах людей. Если специальным указом разрешить материться, то краснеть от этого, например, юные барышни, услышав про «хуй», не перестанут.
- В русской классике все-таки было меньше нецензурного, а сейчас, кого из «современных классиков» ни возьми - все с этим довольно просто. «Срать, говно, торф, я вас всех ёбом переебу» и так далее. Свобода языка в стране как-то соотносится со свободой в целом?
Плуцер: Свобода языка и свобода личности - пересекаются немного, но никак не совпадают. Можно сидеть в тюрьме и при этом иметь полную свободу материться в своей камере сколько душе угодно. Охранники обматерят в ответ, только и всего.
- Вы, кстати, верите в энергию слова? Не просто в интонацию, когда если слово «хуй» произнести достаточно грозно, то оно напугает, а в энергетический шлейф, за словами закрепленный? Ну, все эти истории про то, что молитва улучшает здоровье, а мат его подрывает, и так далее.
Плуцер: Сложный вопрос. Если человек глубоко и искренне верит в единого Бога, то нет ни малейших сомнений в том, что его молитва не только улучшает его «здоровье», но и вообще полностью способна преобразовать его тело и душу. Но молитва - не языческий заговор, который там каким-то потусторонним образом в устах любого человека воздействует на всяких там демонов. Что касается мата, но если кому-то от него плохо, то наверное ему оно и вредно. Особенно в силу его психической слабости и неуравновешенности.
- Почему современное искусство так активно эксплуатирует нецензурное? Взять ту же вашу группу «Война». Все «три кита» уже присутствуют - хуй на Литейном, «Кура» в пизде, поебанный Медвежонок. Нет ли в этом магической подоплёки?
Плуцер: Нет.
- Что в вашем понимании «нравственность» и каково ее место? Вот те, которые обычно требуют «запретить», они же на вопросы нравственности нажимают. Как вы считаете, есть такая проблема из-за существования мата в обществе, или «нравственность» сейчас только играет роль инструмента подавления?
Плуцер: Россия тонет в пучине утраты морально-этических и нравственных ориентиров. Ведь можно быть безнравственным, но знать о существовании этих незыблемых столпов. А можно быть вполне вроде бы нравственным, вести себя прилично, но при этом не иметь никаких отчетливых ориентиров. Мы живем в обществе, падение нравов в котором достигло такого уровня, что рухнули сами столпы, этические и эстетические ориентиры.
Вопрошал Иван Козлов
Взято отсюда:)