Табуреточка опор и "Текст"
Одними из самых модных психологических терминов последнего времени являются "ресурсы", "опоры" и их "прокачивание". Где-то близко "сферы жизни по колесу баланса" и совсем уж старое и немодное слово "ценности". Кто-то из психологов для наглядности предложил метафору табуретки, чтобы показать, что, чем больше у человека опор, сфер жизни, тем более устойчива его жизнь.
Дмитрий Глуховский в своем романе "Текст" проводит бесчеловечный (к счастью, воображаемый) эксперимент. Что, если человека лишить разом всех его опор? Интеллектуала лишить возможности учиться и развиваться, любящего сына и мужчину лишить его женщин? Что, если выбить табуреточку из-под ног?
Вы тоже сразу представляете сцену повешения -убийства или самоубийства?
Но герой Глуховского еще побьется рыбой об лед, попытавшись удержаться на чужой, случайно подвернувшейся табуретке. Там вроде тоже есть Любимая, Семья, только... Только чужая табуреточка-то, ножки не те, люди не те... Любимая скорее партнер по сексуальным играм и удовольствиям, чем родной человек. Разве что Мама - это всегда Мама, видящая и высвечивающая в своем ребенке самое лучшее.
А еще у чужой табуреточки есть ножки Власти, Больших денег, Азарта, Значимости. Не по Илье табуреточка, не по Илье Колумбия и райские пляжи...
И совсем не потому, что он слабый. Просто он другой. И его выбор в конце - это не слабость "твари дрожащей, права не имеющей", это не выбор между dolce vita для себя и жизнью беременной женщины. Это возвращение к себе, на свою табуреточку. Жить и умереть свободно, не убить (хотя бы косвенно). Быть Ильей Горюновым, а не Петром Хазиным. Бывшим зеком, сыном, другом, любящим мужчиной, думающим человеком. А не красивым и ярким фантиком заплесневевшей конфетки.
Да, впрочем, любая конфетка и любая чужая шкура хуже своей, родной, с потертостями и инсайтами, такими бесценными и своими... Никому ее не отдавайте, разве что -реставрируйте и улучшайте, чистите и вытряхивайте от пыли...
Дмитрий Глуховский в своем романе "Текст" проводит бесчеловечный (к счастью, воображаемый) эксперимент. Что, если человека лишить разом всех его опор? Интеллектуала лишить возможности учиться и развиваться, любящего сына и мужчину лишить его женщин? Что, если выбить табуреточку из-под ног?
Вы тоже сразу представляете сцену повешения -убийства или самоубийства?
Но герой Глуховского еще побьется рыбой об лед, попытавшись удержаться на чужой, случайно подвернувшейся табуретке. Там вроде тоже есть Любимая, Семья, только... Только чужая табуреточка-то, ножки не те, люди не те... Любимая скорее партнер по сексуальным играм и удовольствиям, чем родной человек. Разве что Мама - это всегда Мама, видящая и высвечивающая в своем ребенке самое лучшее.
А еще у чужой табуреточки есть ножки Власти, Больших денег, Азарта, Значимости. Не по Илье табуреточка, не по Илье Колумбия и райские пляжи...
И совсем не потому, что он слабый. Просто он другой. И его выбор в конце - это не слабость "твари дрожащей, права не имеющей", это не выбор между dolce vita для себя и жизнью беременной женщины. Это возвращение к себе, на свою табуреточку. Жить и умереть свободно, не убить (хотя бы косвенно). Быть Ильей Горюновым, а не Петром Хазиным. Бывшим зеком, сыном, другом, любящим мужчиной, думающим человеком. А не красивым и ярким фантиком заплесневевшей конфетки.
Да, впрочем, любая конфетка и любая чужая шкура хуже своей, родной, с потертостями и инсайтами, такими бесценными и своими... Никому ее не отдавайте, разве что -реставрируйте и улучшайте, чистите и вытряхивайте от пыли...