"Обладать" А. Байетт
Одна из немногих книг в рамках клуба, прочитанная до конца и с наслаждением, что не совпало с мнением большинства. Ну, большинство не заканчивало перед этим литкурсы.При том, что изначально я ее предложила, мало что про нее зная, кроме рекомендации переводчика Анастасии Завозовой и того, что она про любовь.
На самом деле, это по-настоящему Большая литература Букера кому попало все-таки не дают. А значит, четкого жанра там нет, книга многослойна. Конечно, это и роман про любовь - в наше время и викторианской Англии, и роман о феминизме, и роман в письмах, и отчасти стихотворное произведение, и собрание сказок и легенд. Есть в нем и нотки комизма, эротики и даже детектива. А знающие люди говорят еще и о пародии на академический роман. Если искать метафору, то для меня это многослойный пирог. Или выдержанное вино, которое надо пить не торопясь. Или детский калейдоскоп с меняющимися картинками.
Есть, конечно, и минусы, и провисающие места. Например, все-таки сложно воспринимать большие стихотворные тексты в переводе, особенно если тексты эти стилизованы под 19 век, с его велеречивостью и сложными обротами. Еще не понравился в очередной раз перевод "говорящих" фамилий . Возможно, для англоязычных стран это обычно, нов переводе меня фамилии "Аспидс", "Собрайл" и "Пуховер" настроивали скорее на сатирический, чем романтический, лад, сбивали с толка. А вот "Падуб" - звучит вполне органично.
Однако, что же я сразу о минусах? Будем о плюсах. Очень понравились, как выписаны герои - яркими мазками, деталями. Самые запоминающиеся -это волосы Мод под повязкой и зеленые ботинки Кристабель, лифты без дверей, запретный садик Роланда и пижамы Собрайла.
Главные герои завораживают своей настоящестью и многогранностью. Падуб восхищает своим великодушием и любознательностью, стремлением охватить и соединить "алгебру и гармонию", а обе героини напоминают бутоны роз с шипами, которые по ходу действия раскрываются -увы, очень ненадолго.
Очень интересная картина склыдывается про феминизм. Феминистки показаны как женщины, которые не умеют ладить с мужчинами или ранены ими, т.е. идет он от слабости и уязвимости, а не из силы и изобилия. И, мне кажется, доля истины в этом взгляде есть.
Еще мне очень понравилось оригинальное название. Posession- и страсть, и одержимость, и желание обладать, иметь в собственности. Слово, подходящее и влюбленному, и коллекционеру. И звучит красиво.
По композиции и сюжету: не понравилось, что в конце "каждой твари по паре" и безусловный хэппи-энд всем современным героям. А вот "эпилог" шикарный, вишенка на торте. И умиротворяет, и дарит катарсис читателю, и в то же время -является "секретиком", который известен читателю, но неизвестен героям нашего времени.
Есть экранизация ( "Одержимость"), но она неудачна: короткая, утеряны многие сюжетные линии и значения. А еще, на мой взгляд, там очень неудачный кастинг главных героинь. Гвинет Пэлтроу аристократична, но никак не может похвастаться роскошной гривой кудрей и скрываемой уязвимостью. Дженнифер Эль недостаточно остренькая и слишком улыбчивая, для неприступной Кристабель. Обоим не хватает глубины и противоречивости в исполнении роли.
"А знаете ли, единственная жизнь, в подлинности которой я убеждён, - это жизнь воображения. Истинная ли правда - или неправда - эта давняя история про жизнь, не угашенную смертью, - но поэзия способна умножить дни жизни человека настолько, насколько станет Вашей или чьей-то ещё веры в его бытие. Не скажу, что мне под силу воскресить Лазаря, как воскресил его Он, но как Елисей - простершись на мертвеце, вдохнуть в него жизнь, - пожалуй, сумею…
Я веду не к тому, что «в прекрасном - правда, в правде - красота» или ещё к какому-нибудь софизму в этом роде. А к тому я веду, что без воображения Создателя для нас ничто не живо - ни живое, ни мёртвое, ни воскрешённое, ни ждущее воскресения…"
"Это была рослая женщина, гораздо выше Роланда - кажется, вровень с Фергусом Вулффом. Одета она была с редкой в академической среде продуманностью - из всех слов, какие пришли в голову Роланду, именно это лучше всего передавало впечатление от бело-зелёного наряда, облекающего её длинные стати: долгополый жакет цвета хвои, юбка в тон, белая шёлковая блузка, на ногах матово-белые чулки и зелёные полусапожки, отливающие глянцем. Кожа под млечной белизной чулок казалась золотисто-розовой. Какие у неё волосы, Роланд не разглядел: они были туго забраны под тюрбан из расписанного от руки шёлка цвета павлиньих перьев, низко надвинутый на лоб, - заметно только, что брови и ресницы у неё светлые. Гладкое белое лицо чёткой лепки смотрело сосредоточенно, неулыбчиво, губы не накрашены. Поздоровавшись, она попыталась взять у Роланда сумку и донести до машины, но Роланд от помощи отказался."
…" порою… во время чтения приключается с нами самое удивительное, от чего перехватывает дыхание, и шерсть на загривке - наша воображаемая шерсть - начинает шевелиться: вдруг становится так, что каждое слово горит и мерцает пред нашим взором, ясное, твёрдое и лучистое, как алмазная звезда в ночи, наделённое бесконечными смыслами и единственно точное, и мы знаем, с удивляющей нас самих неодолимостью, знаем прежде чем определим, почему и как это случится, что сегодня нам дано постичь сочинение автора по-иному, лучше или полнее. Первое ощущение - перед нами текст совершенно новый, прежде не виданный, но почти немедленно оно сменяется другим чувством: будто всё это было здесь всегда, с самого начала, о чём мы, читатели, прекрасно знали, знали неизменно, - но всё же только сегодня, только сейчас знание сделалось осознанным!.."
На самом деле, это по-настоящему Большая литература Букера кому попало все-таки не дают. А значит, четкого жанра там нет, книга многослойна. Конечно, это и роман про любовь - в наше время и викторианской Англии, и роман о феминизме, и роман в письмах, и отчасти стихотворное произведение, и собрание сказок и легенд. Есть в нем и нотки комизма, эротики и даже детектива. А знающие люди говорят еще и о пародии на академический роман. Если искать метафору, то для меня это многослойный пирог. Или выдержанное вино, которое надо пить не торопясь. Или детский калейдоскоп с меняющимися картинками.
Есть, конечно, и минусы, и провисающие места. Например, все-таки сложно воспринимать большие стихотворные тексты в переводе, особенно если тексты эти стилизованы под 19 век, с его велеречивостью и сложными обротами. Еще не понравился в очередной раз перевод "говорящих" фамилий . Возможно, для англоязычных стран это обычно, нов переводе меня фамилии "Аспидс", "Собрайл" и "Пуховер" настроивали скорее на сатирический, чем романтический, лад, сбивали с толка. А вот "Падуб" - звучит вполне органично.
Однако, что же я сразу о минусах? Будем о плюсах. Очень понравились, как выписаны герои - яркими мазками, деталями. Самые запоминающиеся -это волосы Мод под повязкой и зеленые ботинки Кристабель, лифты без дверей, запретный садик Роланда и пижамы Собрайла.
Главные герои завораживают своей настоящестью и многогранностью. Падуб восхищает своим великодушием и любознательностью, стремлением охватить и соединить "алгебру и гармонию", а обе героини напоминают бутоны роз с шипами, которые по ходу действия раскрываются -увы, очень ненадолго.
Очень интересная картина склыдывается про феминизм. Феминистки показаны как женщины, которые не умеют ладить с мужчинами или ранены ими, т.е. идет он от слабости и уязвимости, а не из силы и изобилия. И, мне кажется, доля истины в этом взгляде есть.
Еще мне очень понравилось оригинальное название. Posession- и страсть, и одержимость, и желание обладать, иметь в собственности. Слово, подходящее и влюбленному, и коллекционеру. И звучит красиво.
По композиции и сюжету: не понравилось, что в конце "каждой твари по паре" и безусловный хэппи-энд всем современным героям. А вот "эпилог" шикарный, вишенка на торте. И умиротворяет, и дарит катарсис читателю, и в то же время -является "секретиком", который известен читателю, но неизвестен героям нашего времени.
Есть экранизация ( "Одержимость"), но она неудачна: короткая, утеряны многие сюжетные линии и значения. А еще, на мой взгляд, там очень неудачный кастинг главных героинь. Гвинет Пэлтроу аристократична, но никак не может похвастаться роскошной гривой кудрей и скрываемой уязвимостью. Дженнифер Эль недостаточно остренькая и слишком улыбчивая, для неприступной Кристабель. Обоим не хватает глубины и противоречивости в исполнении роли.
"А знаете ли, единственная жизнь, в подлинности которой я убеждён, - это жизнь воображения. Истинная ли правда - или неправда - эта давняя история про жизнь, не угашенную смертью, - но поэзия способна умножить дни жизни человека настолько, насколько станет Вашей или чьей-то ещё веры в его бытие. Не скажу, что мне под силу воскресить Лазаря, как воскресил его Он, но как Елисей - простершись на мертвеце, вдохнуть в него жизнь, - пожалуй, сумею…
Я веду не к тому, что «в прекрасном - правда, в правде - красота» или ещё к какому-нибудь софизму в этом роде. А к тому я веду, что без воображения Создателя для нас ничто не живо - ни живое, ни мёртвое, ни воскрешённое, ни ждущее воскресения…"
"Это была рослая женщина, гораздо выше Роланда - кажется, вровень с Фергусом Вулффом. Одета она была с редкой в академической среде продуманностью - из всех слов, какие пришли в голову Роланду, именно это лучше всего передавало впечатление от бело-зелёного наряда, облекающего её длинные стати: долгополый жакет цвета хвои, юбка в тон, белая шёлковая блузка, на ногах матово-белые чулки и зелёные полусапожки, отливающие глянцем. Кожа под млечной белизной чулок казалась золотисто-розовой. Какие у неё волосы, Роланд не разглядел: они были туго забраны под тюрбан из расписанного от руки шёлка цвета павлиньих перьев, низко надвинутый на лоб, - заметно только, что брови и ресницы у неё светлые. Гладкое белое лицо чёткой лепки смотрело сосредоточенно, неулыбчиво, губы не накрашены. Поздоровавшись, она попыталась взять у Роланда сумку и донести до машины, но Роланд от помощи отказался."
…" порою… во время чтения приключается с нами самое удивительное, от чего перехватывает дыхание, и шерсть на загривке - наша воображаемая шерсть - начинает шевелиться: вдруг становится так, что каждое слово горит и мерцает пред нашим взором, ясное, твёрдое и лучистое, как алмазная звезда в ночи, наделённое бесконечными смыслами и единственно точное, и мы знаем, с удивляющей нас самих неодолимостью, знаем прежде чем определим, почему и как это случится, что сегодня нам дано постичь сочинение автора по-иному, лучше или полнее. Первое ощущение - перед нами текст совершенно новый, прежде не виданный, но почти немедленно оно сменяется другим чувством: будто всё это было здесь всегда, с самого начала, о чём мы, читатели, прекрасно знали, знали неизменно, - но всё же только сегодня, только сейчас знание сделалось осознанным!.."