"Незнаменитый документ"
http://golosingushetii.ru/index.php/politica/1347-2012-03-05-07-57-59.htm
/ИНГУШЕТИЯ, 05 марта. /ГОЛОС ИНГУШЕТИИ
30 лет назад, 5 марта 1982 г., в 39-ю годовщину смерти Сталина, Совет Министров СССР принял внешне мало примечательное постановление. Население огромной страны, спящей в тине застоя, но уже чувствующей сквозь прогрессирующий маразм генсеков и глухие раскаты бушующей третий год войны в Афганистане, которую все труднее было скрывать, первые подземные колебания грядущего катаклизма, в абсолютной массе своей не обратило внимания на этот документ. Вот его полный текст:
СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 5 марта 1982 г. N 183
ОБ ОГРАНИЧЕНИИ ПРОПИСКИ ГРАЖДАН
В ПРИГОРОДНОМ РАЙОНЕ СЕВЕРО-ОСЕТИНСКОЙ АССР
Совет Министров СССР постановляет:
1. Установить в качестве временной меры, что в Пригородном районе Северо-Осетинской АССР не подлежат прописке граждане, вновь прибывающие на постоянное жительство, за исключением лиц, указанных в пункте 1 Постановления Совета Министров СССР от 28 августа 1974 г. N 678 "О некоторых правилах прописки граждан".
Предоставить право исполнительному комитету Пригородного районного Совета народных депутатов Северо-Осетинской АССР, в виде исключения, при наличии уважительных причин разрешать в отдельных случаях прописку граждан, на которых распространяются указанные ограничения.
2. Не подлежат прописке в Пригородном районе Северо-Осетинской АССР лица, подпадающие под ограничения, предусмотренные пунктом 5 Постановления Совета Министров СССР от 28 августа 1974 г. N 678.
3. Оформление договоров купли-продажи, мены и дарения жилых домов (части домов), принадлежащих гражданам на праве личной собственности в Пригородном районе Северо-Осетинской АССР, производится в установленном законом порядке по согласованию с исполнительным комитетом Пригородного районного Совета народных депутатов.
Председатель
Совета Министров СССР
Н.ТИХОНОВ
Управляющий Делами
Совета Министров СССР
М.СМИРТЮКОВ
Советский институт прописки, унаследованный и новой Россией, был одним из инструментом контроля за перемещениями населения в тоталитарной стране. Тем не менее, даже этот контроль мог ужесточаться избирательно. Почему же весной 1982 г. одна из административно-территориальных единиц небольшой северокавказской республики удостоилась «целого» постановления союзного Совмина?
Настоящим смыслом данного постановления являлось стремление к ограничению прописки не какой-то категории граждан, а граждан вполне определенной социальной, вернее- национальной принадлежности. По существу это было выполнением одного из пунктов программы организаторов попытки ингушских погромов в Орджоникидзе осенью предыдущего 1981 г. Требования инициаторов этой акции, которую впоследствии в Северной Осетии попытались изобразить чуть ли не опередившей свое время национально-освободительной революцией против «ингушского засилья», заключались в ограничении, а в идеале -ликвидации ингушского присутствия на территориях, переданных Северной Осетии после сталинской депортации 1944 г и ранее входивших в состав Чечено- Ингушетии.
Поскольку организаторы массовых беспорядков в столице СОАССР в октябре 1981 г. пошли по совершенно неприемлемому даже для их сторонников и покровителей в Москве пути силового давления на государственные органы, под конец едва не переросшего в вооруженный мятеж, сразу поддержать такую «инициативу с мест» было не с руки. Действия погромщиков, атаковавших государственные органы власти, в том числе и «святую святых»- Дом советов, здание правительства и реском партии- пришлось подавить с помощью войск и спецтехники. Между прочим, не менее жестоким образом был разогнан восемью годами ранее мирный митинг ингушей в Грозном в январе 1973 г. с требованиями восстановления справедливости в отношении репрессированного Сталиным ингушского народа и его полной реабилитации- участники которого в отличие от погромщиков в Орджоникидзе, не громили ни партийных, ни советских учреждений, и не оскверняли памятники вождям революции (напротив, одной из вех митинга 16-19 января 1973 г. стало возложение цветов к памятнику В. И. Ленина).
Факт нахождения во Владикавказе и его окрестностях культурного и исторического центра ингушей и Ингушетии на протяжении многих десятилетий был настолько очевидным, что оспаривать его не пытались ни царский режим, ни «ранняя» Советская власть. Сам факт основания Владикавказской крепости «в четырех верстах от ингушского селения Заур», на что указывалось в официальных российских документах того времени, говорил сам за себя. И впоследствии, несмотря ни на какие социальные потрясения, которыми изобиловал начальный период утверждения российского владычества в регионе, ингуши никогда не покидали района крепости и будущего города- и в этом отношении были единственным из населявших окрестности горских народов, придерживавшимся такого принципа. Несмотря на режим наименьшего благоприятствования, существовавший для ингушей в столице Терской области в годы господства военно-казачьего управления в регионе, они продолжают играть важную общественностью, экономическую и культурную роль во Владикавказе. Неслучайно Общество просвещения ингушского народа функционировало именно здесь (даже после учреждения «ингушского» Назрановского округа в 1905 г.). Как пишет профессор М.Б. Мужухоев, «даже в июле 1917 г., когда шла компания по вытеснению ингушей из города, в списках кандидатов, баллотировавшихся во Владикавказскую городскую Думу, было 4 ингуша». События революции и гражданской войны, происходившие в Терской области и конкретно в ее столице и вокруг нее, также были неразрывно сопряжены с активным участием в них местного ингушского населения -как прилегающих к городу районов, так и самого Владикавказа- причем факт зачастую решающего воздействия такого участия на ход событий не оспаривался позднее ни одной из сторон- ни красными, ни их противниками. Поэтому создание после победы Советской власти во Владикавказе столицы сразу двух автономных областей -Ингушской и Осетинской, стало вполне логичным и ожидаемым шагом (но помимо этого- еще и справедливым), а с позиций сегодняшнего дня можно с уверенностью сказать- оптимальным в смысле поддержания межнационального мира. Однако такая ситуации сохранялась лишь относительно недолгий период и с началом построения в СССР классической тоталитарной модели по сталинскому образцу начинается и процесс вытеснения ингушей из Владикавказа- во всяком случае лишения его официального статуса ингушской столицы. Но даже архитектор самого жестокой формы режима в истории нашей страны не решился на одномоментное решение этого вопроса. «Отъем» Владикавказа (тогда уже Орджоникидзе) у ингушей стало сложный «многоходовкой», которая была начата в конце 20- х гг., (когда благодаря принципиальной позиции ингушского областного руководства такая инициатива не прошла), а завершена объединением Чечни и Ингушетии в 1934 г. в единую область, столицей которой был объявлен Грозный.
Пробуждение в Ингушетии с началом перестройки в СССР движения за национальное возрождение, восстановление попранной справедливости в отношении репрессированных народов, а также прокатившиеся в 1988-1991 гг. по Ингушетии митинговые волны побудили государственные власти СССР и РСФСР обратить внимание на требования народа. В том числе и на обоснованные претензии по дискриминационным постановлениям об ограничении прописки в Пригородном районе. 26 марта 1990 г. была образована комиссия Верховного Совета СССР для рассмотрения обращений ингушского населения, которая после пребывания в Северо-Осетинской и Чечено-Ингушской АССР вынесла заключение, в котором помимо иных пунктов (среди которых в частности наиболее примечательными были пункт 3. об обоснованности требований ингушской стороны возвращении Пригородного района в его границах до 1944 г. и других территорий, до 1944 г. входивших в состав Чечено-Ингушской АССР) пунктом 4. было внесено предложение «отменить постановление Совета Министров СССР от 5 марта 1982 г. «Об ограничении прописки граждан в Пригородном районе СОАССР».
Однако перестроечная свобода стала не столько возможностью попытаться исправить ошибки и преступления прошлого, сколько «свободой» безнаказанно творить беззакония и далее. В «войне законов», разразившейся в 1990 г. в преддверии распада СССР, все равно не остался незамеченным введенный Верховным Советом СОССР 14 сентября 1990 г. мораторий на прописку граждан, куплю-продажу домов и другой собственности на праве личной собственности на территории республики. Письмо прокурора СОАССР в ВС СОАССР о приведении данного постановления в соответствие с Законом было оставлено без реагирования, а представление Генерального прокурора России - без удовлетворения. Постановление не просто повторяло основные положения союзного постановления восьмилетней давности, но еще расширяло и углубленно трактовало содержание его ограничительных пунктов. То, что постановление было направлено на искусственное торможение прироста ингушского населения в Пригородном районе, (которому даже был придуман специальный термин «демографическая агрессия») за счет возвращающихся на землю отцов, покупая дома, сохранившиеся после выселения, (а если нет домов -то участки, на которых они стояли)- было однозначно понятно всем уже в момент принятия постановления. Тем более, что принятие его фактически стало ответом на продолжающиеся усилия ингушской общественности по созданию своей автономной государственности в составе РСФСР с одновременной территориальной реабилитацией. Но даже авторы сентябрьского постановления североосетинского парламента вряд ли могли себе представить, что спустя всего два с половиной года тот же Верховный совет СОССР примет первое в Европе после второй мировой войны законодательное решение о расовой сегрегации- печально знаменитое «постановление о невозможности совместного проживания» ингушей и осетин, от 6 марта 1993 г., подтвержденное вторично парламентом республики 26 марта того же года. И хотя 17 сентября 1993 г. Постановлением Верховного Совета РФ пункты 6 и 7 данного акта (которые и имели дискриминационное содержание) были признаны не соответствующими конституции страны, этот беспрецедентный в европейской практике документ действовал на протяжении четырех лет на территории государства, объявившего себя по своей конституции правовом, демократическим государством.
Сегодня обе республики прилагают существенные усилия для того, чтобы последствия тех трагических событий навсегда ушли в историю и чтобы в осетино-ингушских отношениях открылись новые перспективы. Но на этом пути нельзя забывать те вехи, которые привели к трагедии двух народов. Постановление Совета Министров СССР от 5 март 1982 г., которому в эти дни исполняется 30 лет, стало одной из таких вех. Только помня об истории прошлого, можно извлекать из него уроки- иначе воспоминания о нем могут стать воспоминаниями о будущем.
/ИНГУШЕТИЯ, 05 марта. /ГОЛОС ИНГУШЕТИИ
30 лет назад, 5 марта 1982 г., в 39-ю годовщину смерти Сталина, Совет Министров СССР принял внешне мало примечательное постановление. Население огромной страны, спящей в тине застоя, но уже чувствующей сквозь прогрессирующий маразм генсеков и глухие раскаты бушующей третий год войны в Афганистане, которую все труднее было скрывать, первые подземные колебания грядущего катаклизма, в абсолютной массе своей не обратило внимания на этот документ. Вот его полный текст:
СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 5 марта 1982 г. N 183
ОБ ОГРАНИЧЕНИИ ПРОПИСКИ ГРАЖДАН
В ПРИГОРОДНОМ РАЙОНЕ СЕВЕРО-ОСЕТИНСКОЙ АССР
Совет Министров СССР постановляет:
1. Установить в качестве временной меры, что в Пригородном районе Северо-Осетинской АССР не подлежат прописке граждане, вновь прибывающие на постоянное жительство, за исключением лиц, указанных в пункте 1 Постановления Совета Министров СССР от 28 августа 1974 г. N 678 "О некоторых правилах прописки граждан".
Предоставить право исполнительному комитету Пригородного районного Совета народных депутатов Северо-Осетинской АССР, в виде исключения, при наличии уважительных причин разрешать в отдельных случаях прописку граждан, на которых распространяются указанные ограничения.
2. Не подлежат прописке в Пригородном районе Северо-Осетинской АССР лица, подпадающие под ограничения, предусмотренные пунктом 5 Постановления Совета Министров СССР от 28 августа 1974 г. N 678.
3. Оформление договоров купли-продажи, мены и дарения жилых домов (части домов), принадлежащих гражданам на праве личной собственности в Пригородном районе Северо-Осетинской АССР, производится в установленном законом порядке по согласованию с исполнительным комитетом Пригородного районного Совета народных депутатов.
Председатель
Совета Министров СССР
Н.ТИХОНОВ
Управляющий Делами
Совета Министров СССР
М.СМИРТЮКОВ
Советский институт прописки, унаследованный и новой Россией, был одним из инструментом контроля за перемещениями населения в тоталитарной стране. Тем не менее, даже этот контроль мог ужесточаться избирательно. Почему же весной 1982 г. одна из административно-территориальных единиц небольшой северокавказской республики удостоилась «целого» постановления союзного Совмина?
Настоящим смыслом данного постановления являлось стремление к ограничению прописки не какой-то категории граждан, а граждан вполне определенной социальной, вернее- национальной принадлежности. По существу это было выполнением одного из пунктов программы организаторов попытки ингушских погромов в Орджоникидзе осенью предыдущего 1981 г. Требования инициаторов этой акции, которую впоследствии в Северной Осетии попытались изобразить чуть ли не опередившей свое время национально-освободительной революцией против «ингушского засилья», заключались в ограничении, а в идеале -ликвидации ингушского присутствия на территориях, переданных Северной Осетии после сталинской депортации 1944 г и ранее входивших в состав Чечено- Ингушетии.
Поскольку организаторы массовых беспорядков в столице СОАССР в октябре 1981 г. пошли по совершенно неприемлемому даже для их сторонников и покровителей в Москве пути силового давления на государственные органы, под конец едва не переросшего в вооруженный мятеж, сразу поддержать такую «инициативу с мест» было не с руки. Действия погромщиков, атаковавших государственные органы власти, в том числе и «святую святых»- Дом советов, здание правительства и реском партии- пришлось подавить с помощью войск и спецтехники. Между прочим, не менее жестоким образом был разогнан восемью годами ранее мирный митинг ингушей в Грозном в январе 1973 г. с требованиями восстановления справедливости в отношении репрессированного Сталиным ингушского народа и его полной реабилитации- участники которого в отличие от погромщиков в Орджоникидзе, не громили ни партийных, ни советских учреждений, и не оскверняли памятники вождям революции (напротив, одной из вех митинга 16-19 января 1973 г. стало возложение цветов к памятнику В. И. Ленина).
Факт нахождения во Владикавказе и его окрестностях культурного и исторического центра ингушей и Ингушетии на протяжении многих десятилетий был настолько очевидным, что оспаривать его не пытались ни царский режим, ни «ранняя» Советская власть. Сам факт основания Владикавказской крепости «в четырех верстах от ингушского селения Заур», на что указывалось в официальных российских документах того времени, говорил сам за себя. И впоследствии, несмотря ни на какие социальные потрясения, которыми изобиловал начальный период утверждения российского владычества в регионе, ингуши никогда не покидали района крепости и будущего города- и в этом отношении были единственным из населявших окрестности горских народов, придерживавшимся такого принципа. Несмотря на режим наименьшего благоприятствования, существовавший для ингушей в столице Терской области в годы господства военно-казачьего управления в регионе, они продолжают играть важную общественностью, экономическую и культурную роль во Владикавказе. Неслучайно Общество просвещения ингушского народа функционировало именно здесь (даже после учреждения «ингушского» Назрановского округа в 1905 г.). Как пишет профессор М.Б. Мужухоев, «даже в июле 1917 г., когда шла компания по вытеснению ингушей из города, в списках кандидатов, баллотировавшихся во Владикавказскую городскую Думу, было 4 ингуша». События революции и гражданской войны, происходившие в Терской области и конкретно в ее столице и вокруг нее, также были неразрывно сопряжены с активным участием в них местного ингушского населения -как прилегающих к городу районов, так и самого Владикавказа- причем факт зачастую решающего воздействия такого участия на ход событий не оспаривался позднее ни одной из сторон- ни красными, ни их противниками. Поэтому создание после победы Советской власти во Владикавказе столицы сразу двух автономных областей -Ингушской и Осетинской, стало вполне логичным и ожидаемым шагом (но помимо этого- еще и справедливым), а с позиций сегодняшнего дня можно с уверенностью сказать- оптимальным в смысле поддержания межнационального мира. Однако такая ситуации сохранялась лишь относительно недолгий период и с началом построения в СССР классической тоталитарной модели по сталинскому образцу начинается и процесс вытеснения ингушей из Владикавказа- во всяком случае лишения его официального статуса ингушской столицы. Но даже архитектор самого жестокой формы режима в истории нашей страны не решился на одномоментное решение этого вопроса. «Отъем» Владикавказа (тогда уже Орджоникидзе) у ингушей стало сложный «многоходовкой», которая была начата в конце 20- х гг., (когда благодаря принципиальной позиции ингушского областного руководства такая инициатива не прошла), а завершена объединением Чечни и Ингушетии в 1934 г. в единую область, столицей которой был объявлен Грозный.
Пробуждение в Ингушетии с началом перестройки в СССР движения за национальное возрождение, восстановление попранной справедливости в отношении репрессированных народов, а также прокатившиеся в 1988-1991 гг. по Ингушетии митинговые волны побудили государственные власти СССР и РСФСР обратить внимание на требования народа. В том числе и на обоснованные претензии по дискриминационным постановлениям об ограничении прописки в Пригородном районе. 26 марта 1990 г. была образована комиссия Верховного Совета СССР для рассмотрения обращений ингушского населения, которая после пребывания в Северо-Осетинской и Чечено-Ингушской АССР вынесла заключение, в котором помимо иных пунктов (среди которых в частности наиболее примечательными были пункт 3. об обоснованности требований ингушской стороны возвращении Пригородного района в его границах до 1944 г. и других территорий, до 1944 г. входивших в состав Чечено-Ингушской АССР) пунктом 4. было внесено предложение «отменить постановление Совета Министров СССР от 5 марта 1982 г. «Об ограничении прописки граждан в Пригородном районе СОАССР».
Однако перестроечная свобода стала не столько возможностью попытаться исправить ошибки и преступления прошлого, сколько «свободой» безнаказанно творить беззакония и далее. В «войне законов», разразившейся в 1990 г. в преддверии распада СССР, все равно не остался незамеченным введенный Верховным Советом СОССР 14 сентября 1990 г. мораторий на прописку граждан, куплю-продажу домов и другой собственности на праве личной собственности на территории республики. Письмо прокурора СОАССР в ВС СОАССР о приведении данного постановления в соответствие с Законом было оставлено без реагирования, а представление Генерального прокурора России - без удовлетворения. Постановление не просто повторяло основные положения союзного постановления восьмилетней давности, но еще расширяло и углубленно трактовало содержание его ограничительных пунктов. То, что постановление было направлено на искусственное торможение прироста ингушского населения в Пригородном районе, (которому даже был придуман специальный термин «демографическая агрессия») за счет возвращающихся на землю отцов, покупая дома, сохранившиеся после выселения, (а если нет домов -то участки, на которых они стояли)- было однозначно понятно всем уже в момент принятия постановления. Тем более, что принятие его фактически стало ответом на продолжающиеся усилия ингушской общественности по созданию своей автономной государственности в составе РСФСР с одновременной территориальной реабилитацией. Но даже авторы сентябрьского постановления североосетинского парламента вряд ли могли себе представить, что спустя всего два с половиной года тот же Верховный совет СОССР примет первое в Европе после второй мировой войны законодательное решение о расовой сегрегации- печально знаменитое «постановление о невозможности совместного проживания» ингушей и осетин, от 6 марта 1993 г., подтвержденное вторично парламентом республики 26 марта того же года. И хотя 17 сентября 1993 г. Постановлением Верховного Совета РФ пункты 6 и 7 данного акта (которые и имели дискриминационное содержание) были признаны не соответствующими конституции страны, этот беспрецедентный в европейской практике документ действовал на протяжении четырех лет на территории государства, объявившего себя по своей конституции правовом, демократическим государством.
Сегодня обе республики прилагают существенные усилия для того, чтобы последствия тех трагических событий навсегда ушли в историю и чтобы в осетино-ингушских отношениях открылись новые перспективы. Но на этом пути нельзя забывать те вехи, которые привели к трагедии двух народов. Постановление Совета Министров СССР от 5 март 1982 г., которому в эти дни исполняется 30 лет, стало одной из таких вех. Только помня об истории прошлого, можно извлекать из него уроки- иначе воспоминания о нем могут стать воспоминаниями о будущем.