ЕСЛИ БЫ... (продолжение)
НАЧАЛО
ВАРИАНТ 3 : без ленд-лиза
22 июня 1941-го премьер-министр Британии Винстон Чёрчилль толкнул в Парламенте речь, в которой были, помимо прочего, и такие слова :
…Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это будем делать мы. Мы предложили правительству Советской России любую техническую или экономическую помощь, которую мы в состоянии оказать и которая будет ему полезной.
Сказанное Чёрчиллем стало основой британской политики в отношении СССР на ближайшие 4 года. А ведь могло быть и совсем иначе.
К 22-му июня Советский Союз, будучи союзником Рейха, поставил своим «немецко-фашистским» друзьям огромное количество продовольствия, леса, нефти, химического сырья, легирующих добавок (марганец, хром, ванадий, молибден и пр.) и много другого, остро необходимого воюющему государству в условиях морской блокады. Советские поставки, помимо всего прочего, позволили нацистам нанести тяжелейший ущерб Британии - разрушить целые города, утопить сотни судов и убить десятки тысяч человек. Поэтому, вполне естественно было бы услышать от сэра Винстона такие слова :
С сентября 1939-го нацистская Германия и коммунистическая Россия вместе делили Европу и вели непримиримую войну против демократических государств. Сегодня мы стали свидетелями того, как эти хищники сцепились в смертельной схватке. Каждый из них заявляет о непреклонном намерении бороться до полного уничтожения противника. Пожелаем же успеха им обоим.
Британия продолжает войну против Германии. Но никакой помощи Советскому Союзу не оказывает. Разумеется, от США никакой помощи также ожидать не приходится, поскольку в американском руководстве чрезвычайно сильны изоляционистские настроения. Америка озабочена усилением Японии и в европейские дела вмешивается лишь постольку, поскольку этого требует Британия. То есть возникает ситуация, когда у англосаксов - британцев и стоящих за их спинами американцев - своя война с Германией, а у СССР своя. Никакой «антигитлеровской коалиции», никакой координации действий и, само собой, никаких поставок. Каждый за себя, один Бог за всех.
Чтобы оценить ущерб, причиняемый отсутствием заморских поставок, надо понять, ЧТО ИМЕННО поставлялось англосаксами. В большинстве случаев ограничиваются простым перечислением тонн и штук без анализа того, какой вклад сыграло поставленное в поддержание боеспособности РККА. Меж тем, англосаксы слали не всё подряд, а лишь то, что было для Совдепии жизненно необходимо, но сама Совдепия не производила или производила в совершенно незначительных количествах.
Дело в том, что, готовясь к Великому Освободительному Походу в Европу, коммунистическое руководство расположило в европейской части СССР не только подавляющее большинство военных складов, но львиную долю военной, да и не только военной, промышленности - чтоб не таскать оружие и боеприпасы издалека. Как следствие, бОльшая часть и запасов, и промышленных мощностей уже к концу первого полугодия войны оказались на территории, занятой противником.
В 1941-ом это ощущалось ещё не очень остро, так как в ходе боевых действий расходовались ресурсы, запланированные к использованию в ходе Великого Освободительного похода. Но уже в начале 1942-ого, когда существовавшие запасы были израсходованы почти полностью, а создать новые оказалось почти невозможно по причине потери производственных мощностей и разрыва технологических цепочек, страна оказалась в критическом положении. Спасала только помощь англосаксов.
Любители принижать значение этой помощи указывают на то, что основная масса заокеанских грузов поступила в СССР в период после Сталинградской битвы, когда перелом в войне уже обозначился довольно явственно. Наиболее продвинутые из них даже ссылаются вот на эту таблицу :
Меж тем, сопоставление данных таблицы с событиями на советско-германском фронте демонстрирует совершенно однозначную закономерность :
• не было помощи - РККА отступала по всем направлениям,
• появилась небольшая помощь - РККА отступала только на юге,
• помощь стала действительно большой - РККА начала наступать.
То есть не помощь шла вослед успехам на фронте, а ровно наоборот.
Рассмотрим значение американо-британских поставок на примере танков.
Глянем на производство танков и САУ в СССР за время войны :
1941 - 6 590
1942 - 24 448
1943 - 30 100
1944 - 33 274
1945 - 15 450
На 21 июня 1941 РККА располагала 25 886 танками (см. В.Бешанов, «Танковый погром»), а в течение второго полугодия 1941-го советская промышленность произвёла 4 742 танка. Не без основания полагая, что танки и самоходки, произведённые во втором квартале 1945-го, на поле боя вряд ли попали, смело уменьшаем производство первой половины 1945-го вдвое. Таким образом, число отечественных советских танков и САУ, использовавшихся Красной/Советской армии в ходе войны в Европе составило 25 886 + 4 742 + 24 448 + 30 100 + 33 274 + 15 450 / 2 = 126 175
В ходе войны американо-британскими союзниками СССР было поставлено по ленд-лизу 12 199 танков и 707 САУ, всего 12 906 штук. Следовательно, общее количество танков и САУ, воевавших в составе РККА составило 126 175 + 12 906 = 130 081
Доля отечественной бронетехники 90,7%, заморской - 9,3%. Казалось бы, всё ясно : роль ленд-лиза в обеспечение армии танками столь незначительна, что вообще вряд ли стоит уделять ему внимание, говоря о победе СССР в Великой Отечественной войне. Остаётся, правда, чрезвычайно интересный вопрос : каким образом советская промышленность ухитрилась произвести такую чёртову уйму танков ?
К началу войны танки производили 5 заводов :
• Кировский завод в Ленинграде (ранее - Путиловский) - производство КВ-1 и КВ-2.
• Завод № 174 им. Ворошилова в Ленинграде (он же Большевик, ранее - Обуховский) - крупносерийное производство Т-26, подготовка к производству Т-50.
• Завод № 183, он же Харьковский паровозостроительный (ХПЗ) - крупносерийное производство Т-34.
• Завод № 37, он же имени Г. К. Орджоникидзе в Москве - производство плавающих танков Т-40.
• Сталинградский тракторный завод (СТЗ) - мелкосерийное производство Т-34.
Производством бронекорпусов занимались :
• Мариупольский завод имени Ильича - бронекорпуса для ХПЗ.
• Ижорский завод в г. Колпино Ленинградской области - бронекорпуса для Кировского завода.
• Завод № 264 в Сталинграде - бронекорпуса для СТЗ.
Шла подготовка к разворачиванию массового производства танков на Челябинском тракторном и Уральском вагоностроительном заводах. Однако, к началу войны производить их ещё не начали.
Ленинград был блокирован в сентябре, а Харьков захвачен в октябре 1941-го. Оборудование и наиболее ценные кадры танковых заводов были вывезены за Урал. То же произошло и с московским заводом в октябре-ноябре. В августе 1942-го немецкие войска вошли в Сталинград. Почти сразу завод № 264 оказался на линии фронта, и о продолжении работы на нём речи уже не шло. То есть, к середине 1942-го все четыре советских центра танкостроения были «дезактивированы». Так каким же образом в 1942-ом году удалось увеличить производство бронетехники в 3,7 раза ? а в 1943 - ещё на четверть ??
На первый взгляд, всё это легко объясняется эвакуацией танковых заводов на восток. Но только на первый.
Дело в том, что можно перевезти металлообрабатывающие станки и сборочное оборудование. А доменную печь для «варки» металла и прокатный стан для раскатывания металлической болванки в листовую броню перевезти невозможно в принципе - их надо строить заново, привязывая к местности совершенно определённым образом, и на одно только проектирование уйдёт несколько недель, если не месяцев.
Кроме того, прокатный стан пожирает огромное количество энергии, и его, в отличие от всяких-разных станков, дизель-электростанциями не прокормить. Нужно строить тепловую станцию или ГЭС. Постройка станции требует уймы времени - два-три года в авральном режиме - и специального энергетического оборудования, изготовить которое невозможно, так как соответствующие производственные мощности остались на оккупированной территории (или в блокированном Ленинграде).
Разумеется, определённое количество броневой стали производилось на предприятиях, расположенных в районах, не затронутых войной. Но его было совершенно недостаточно.
Самыми массовыми танками из тех, что производились в 1942-ом, были Т-34, носившие на себе чуть менее 10 тонн брони, и ИС, имевшие чуть более 20 тонн. Таким образом, не сильно ошибёмся, рассчитав, что на изготовление в 1942-ом году 24 448 единиц бронетехники пошло около 360 000 тонн броневой стали. А произведено её было примерно 135 000 тонн, то есть в 2,67 раза меньше потреблённого.
Часть - очень незначительная часть - указанного «разрыва» была покрыта за счёт запасов, созданных в довоенное время и в течение лета-осени 1941-го. А всё остальное - американские поставки, без которых, очевидно, производство танков в 1942-ом оказалось бы В ДВА С ПОЛОВИНОЙ РАЗА МЕНЬШЕ того, что было произведено в действительности.
Сходная ситуация наблюдалась и во всех прочих отраслях военного и невоенного производства. Уже в начале 1942-го года СССР испытывал жестокую нехватку порохов и взрывчатых веществ, авиационного бензина, автомобильных покрышек, медикаментов (особенно антисептиков и анестетиков), вагонов и паровозов, солдатских ботинок и многого многого другого. Но самой страшной была нехватка продовольствия.
Благодаря принятым коммунистами мерам по «искоренению кулачества», производительность труда в сельском хозяйстве катастрофически понизилась, и с 30-го года СССР постоянно балансировал на грани голода. После потери основных сельскохозяйственных районов голод стал реальностью. Уже в январе отмечались случаи голодной смерти, причём не только в блокадном Ленинграде и колымских лагерях, где смертность была массовой, но и Архангельске, Вологде и даже в частях Калининского фронта в 100 километрах от Москвы.
После потери Ростовской, Краснодарской и Ставропольской областей летом 1942-го перспектива массового смертного голода стала абсолютно реальной. Оставшиеся незахваченными территории были физически не в состоянии прокормить имевшееся население. Спасли только заморские поставки.
С октября 1941-го по июнь 1942-го англосаксы поставили в СССР более 300 000 тонн продовольствия, а с июля 1942-го по июнь 1943-го - более миллиона тонн. На первый взгляд, не очень много для примерно 140 миллионов человек, составлявших в то время население территорий, не попавших под оккупацию. Однако, следует учитывать, что бОльшая часть продовольствия поступала в концентрированном и/или дегидрированном виде :
Значительная часть продовольствия в Россию поступает в виде концентратов, яичного порошка, сгущенного и порошкового молока, дегидрированных овощей. Именно в продуктовых поставках России проявилась особая ценность нашего метода обезвоживания продуктов, который мы применяем с 1941 года… Посылая в Россию один корабль с картофелем вместо десяти и один корабль с яйцами вместо семи, благодаря их обезвоживанию, мы существенно увеличиваем объем продуктовых поставок в эту страну…
То есть, фактически, указанные сотни тысяч тонн следует увеличить в разы. И эта величина оказывается уже очень ощутимой для населения, которое не просто недоедает, а балансирует на грани голодной смерти.
Кроме того, американцами были поставлены тысячи тонн семян, обернувшихся через полгода сотнями тысяч тонн муки и хлебопродуктов.
А теперь, обобщив всё вышеизложенное, попробуем представить, как бы выглядели боевые действия на советско-германском фронте БЕЗ помощи англосаксов.
В 1941-ом, когда объёмы поставок ещё слишком незначительны, чтобы оказывать заметное влияние на ход событий, «альтернативная история» от реальной не отличается. Различия начинают проявляться весной 1942-го.
В реальности после окончания Битвы за Москву в распоряжении РККА оставалось всего несколько сотен танков. Однако, благодаря бесперебойной работе танкостроителей, танковый парк быстро пополнялся, что позволяло советским генералам во главе с выдающимся «прожигателем дивизий» Жуковым проводить всё новые и новые наступательные операции. Они неизменно заканчивались полным крахом, однако вынуждали немецкое командование держать огромные силы в полосе от Ленинграда до Воронежа, не позволяя перебросить их на южный участок, где планировалось нанесение главного удара летней кампании.
В реальности советские ВВС быстро восстановились после потерь 1941-го. Несмотря на то, что «красным соколам» катастрофиччески не хватало профессионализма, они были достаточно многочисленны, чтобы не дать немцам завоевать господство в воздухе. У них не было проблем ни с самолётами, ни с авиабензином. Как следствие, Люфтваффе хоть и обеспечивали своим наземным войскам эффективное воздушное прикрытие, но оказались не в состоянии ни наносить достаточно чувствительные удары по войскам и тылам противника, ни вести глубинную авиаразведку.
В реальности красные командиры хоть и жаловались непрерывно на «снарядный голод», но всегда ухитрялись создать необходимые запасы мин и снарядов в нужное время в нужном месте. А о нехватке патронов в 1942-ом даже не вспоминали.
В реальности транспорт работал вполне эффективно (по советским меркам) : к фронту бесперебойно шли эшелоны с оружием, боеприпасами и пополнением, обратно - эшелоны с ранеными, битой техникой и эвакуируемыми предприятиями. Автотранспорт не испытывал проблем ни с горючим, ни с покрышками, ни с запчастями.
А главное, и фронту, и тылу хватало продовольствия. Было голодно, но не смертельно. Начиная с весны 1942-го никто, кроме заключённых и ленинградских блокадников, от голода не умирал. Несмотря на крайне скудное питание, рабочим в тылу хватало сил на работу в течение 12-14 часов, а солдатам на передовой - на бесконечные марши и атаки.
Короче говоря, в реальности события 1942-го - это следствие не физической слабости РККА, а умственной слабости военно-политического руководства СССР. В альтернативной истории, без британо-американских поставок, всё выглядит совсем иначе - гораздо трагичнее и безнадёжнее.
В альтернативной истории производство танков, в отсутствие американского броневого листа, сокращается по меньшей мере ВДВОЕ. Радикально сокращается производство снарядов, мин, авиабомб и даже патронов. Даже то, что производится на заволжских заводах, не удаётся доставить на фронт достаточно быстро - не хватает исправных паровозов. То, что удаётся доставить в прифронтовую зону, не получается быстро развезти по войсковым частям - не хватает исправных автомобилей, не хватает покрышек… Грузы скапливаются в местах разгрузки эшелонов, где подвергаются уничтожающим ударам немецких штурмовиков.
Самолётов у советских ВВС предостаточно. Но большинство их приковано к земле - из-за катастрофической нехватки авиабензина число самолёто-вылетов резко падает. Люфтваффе, пользуясь не только качественным, но и количественным превосходством, завоёвывают полное господство в воздухе. Они получают возможность безнаказанно бомбить что угодно где угодно и вести авиаразведку вплоть до Урала. А ещё высаживать разведывательно-диверсионные группы за сотни километров от линии фронта и снабжать их оружием, боеприпасами, продовольствием и всем прочем по мере надобности. Эти группы становятся «центрами кристаллизации» массового повстанческого движения в глубоком тылу.
Но самое страшное - нехватка продовольствия. С апреля 1942-го пайки рядового и сержантского состава опускаются до нижнего физиологического предела. Люди быстро «доходят», теряя возможность совершать физическую работы - они ещё в состоянии стрелять по врагу, сидя в окопах, но атаковать уже не могут. Также они не могут совершать пешие марши. В отсутствие заметного количества автотранспорта войска полностью утрачивают мобильность.
Орудийной прислуге не хватает сил подносить снаряды. Водители танков не в состоянии управляться с рычагами. Лётчики на виражах теряют сознание от перегрузок и втыкаются в землю либо становятся лёгкой добычей откормленных асов Люфтваффе.
В тылу расширяется «ленинградский опыт» - снабжение на грани выживания только для работников промышленных предприятий. Все прочие, не относящиеся к партийно-чекистской номенклатуре, попадают в разряд иждивенцев и получают паёк ниже физиологического минимума. Однако, в отличие от Ленинграда, из которого бежать было некуда, тут есть куда бежать. И народ начинает бросать работу и массово разбегаться из городов - в деревни, в леса, куда угодно, где можно найти хоть что-то съедобное. Попытки воспрепятствовать бегству не слишком успешны - крайне сложно удержать человека, бегущего от голодной смерти.
Те, кто в силу разных причин остался и продолжил «ковать оружие победы», работают плохо. Они настолько истощены, что часто падают в обморок прямо на рабочем месте. В остальное время двигаются медленно, плохо видят, не могут сосредоточиться на самых элементарных вещах. Как следствие, колоссально растёт производственный травматизм, неуклонно снижается производительность труда и качество продукции. Учащаются аварии, особенно на предприятиях по производству боеприпасов.
Создание продотрядов по образцу тех, что использовались во времена Гражданской войны, успеха не приносит. Это у кулака-единоличника было чем поживиться, а у советского колхозника, уже десять лет живущего «всё лучше и веселее», взять практически нечего. Более того, попытки забрать последнюю картофелину регулярно приводят к бешеным вспышкам сопротивления и кровопролитным столкновениям. Уцелевшие в этих столкновениях селяне сбиваются в шайки, уходят в леса и начинают охоту на представителей режима - продотрядовцев, стукачей, партийных активистов и всех прочих, до кого только могут дотянуться. Но, в отличие от времён Гражданской, «большевичков» теперь не просто убивают, а сжирают с потрохами - крылатая фраза «Кто ещё хочет попробовать комиссарского тела ?» обретает новый смысл.
Советский фронт слабеет. Советский тыл распадается.
Всё это фиксируется германскими военными аналитиками. Проанализировав огромные массивы информации, они приходят к заключению о том, что РККА утратила мобильность. Основываясь на этом заключении, германское Верховное командование принимает решение проводить наступление там, где отсутствие мобильности окажется наиболее фатальным - на южном участке советско-германского фронта, в степях на пространстве от среднего течения Дона до Главного Кавказского хребта.
Пользуясь тем, что РККА утратила способность наступать, Вермахт снижает плотность боевых порядков на северном и центральном участках фронта. Все высвободившиеся части, все резервы, все танковые и моторизованные соединения перебрасываются на южный участок. Советское командование, лишённое возможности вести авиаразведку, этого не замечает. Оно продолжает считать, что главный удар Вермахта будет наноситься в центре, благо передний край немецких войск в районе Гжатска располагался на расстоянии чуть более полутора сотен километров от Кремля. Основные силы советских войск стягиваются к Москве, готовясь отразить германский удар. Южный участок фронта оголяется.
Немецкое командование планирует начать летнюю кампанию в конце мая - начале июня, сразу после окончания весеннего сева. Расчёт прост : коммунисты потратят на сев остатки зерна, а урожай достанется Рейху. Направления главных ударов : на запад - к Саратову и Сталинграду и на юг - к Махачкале и Баку. Цели кампании - выход 1-му сентября на линию Саратов-Сталинград-Астрахань-Махачкала-Баку.
Время, оставшееся до начала наступления, решено использовать не только для концентрации войск и созданию соответствующих запасов, но для максимального разложения вражеского тыла и фронта.
Пользуясь превосходством в воздухе, немецкие бомбардировщики заваливают передовую и ближние тылы десятками миллионов листовок с высокохудожественными описаниями всевозможных кушаний и сценами трапез. Каждая листовка снабжена фотографией весёлых упитанных мужиков в красноармейской форме, сидящих за уставленным яствами столом, и коротким призывом : «Иван, иди есть !»
В советском тылу группы диверсантов из числа бывших белогвардейцев сколачивают отряды сопротивления. Легкость действа поражает их самих : не требуется ни угроз, ни посулов - достаточно привезти оружия и продовольствия, и повстанческие бригады начинают множиться как грибы после дождя. Более того, повстанцев, горящих ненавистью к «родной советской власти», приходится постоянно удерживать от активных действий, чтобы не расходовать материальные и людские ресурсы раньше времени.
ОКОНЧАНИЕ