(Не)много о художествах
Сюрреализм, абстракционизм и родственные направления живописи… Мне интересны подходы, методы, определенные художники и их работы. Они могут меня радовать, давать мне вдохновение и идеи, но я не являюсь страстным увлеченным поклонником. Я не скупаю новые альбомы с репродукциями, не собираю материалы о художниках, не пишу эссе о картинах и не пытаюсь нарисовать что-то свое в сюрреалистическом духе. «Регулярных занятий предметом» у меня нет. Есть, скажем так, расположение =)
Если называть имена, то первым будет Дали, картины которого притягивали меня еще подростком. Если мне попадалась репродукция (будь то в журнале, альбоме или на чьей-то обшарпанной стенке), я мог основательно «залипнуть» и созерцать. Слоны на длинных ногах, парящие скалы, расплывшиеся спящие лица и прочие образы производили на меня впечатление инопланетности и визита в другие миры… Впрочем, и сейчас производят. Нравятся мне отдельные картины у Кандинского (буквально наперечет). С интересом отношусь к символизму, потусторонности, кошмарам и фантасмагориям Босха. Он, строго говоря, не относится ни к сюрреализму, ни к абстракционизму, но в известной степени является их предшественником. Есть художники, у которых мне нравится от силы пара вещей. Есть такие, которые вообще не нравятся, но которых я готов похвалить за усердие в новаторстве )).
Изредка бывая на выставках (Нет, слово «изредка» не подходит - я не был на выставках уже жуткое кол-во времени, надо выбраться). В-общем, когда я раньше бывал на выставках, посвященных модернизму, я иногда открывал для себя новых авторов. Точнее, все начиналось с конкретных картин. Что называется, пришел, увидел… и был внезапно захвачен зрелищем =) Одна-единственная картина из всей выставки (или даже маленький эскиз, скромно висящий в дальнем углу) могла действительно захватить - подчас единственной деталью или особенностью письма, рождающей поток собственных ассоциаций и мыслей.
Для меня в сюрреалистической, абстрактной (и вообще модернистской) живописи ценна как раз вот эта возможность свободно ассоциировать, воспринимать картину в неуловимом переплетении со своими ассоциациями, грезами и мыслями. Более того, созерцая произведения этих направлений просто необходимо привносить в них себя, и делать это в гораздо большей степени, чем при взаимодействии с другой живописью. Нужно самостоятельно выстраивать смыслы; обнаруживать в самом себе ответ насчет авторского замысла, ловить мысль автора собственной мыслью. Хорошая абстр. или сюр. картина может стать одной из отправных гаваней для плавания по океану своего сознательного и бессознательного, к неисследованным уровням своего Я, к своим Божествам. Сюрреализм и абстракционизм относительны и индивидуалистичны, и в этом я вижу одно из их ярких достоинств.
Эти направления в искусстве стремятся выразить средствами живописи (скульптуры, графики, кино и пр.) импульсы бессознательного, изобразить психику и мышление, воплотить в образе абстрактные идеи (время, пространство, бесконечность и т.д.). Я считаю это исключительно интересными и важными задачами. Для решения особых задач нужны особые методы. Сюрреализм (и абстракционизм) может брать у «академического реализма» технику письма, но ему обычно просто не подходят реалистические сюжеты и образы (розовощекие красавицы, «дохлая природа» - натюрморт, всевозможные человеки в разных количествах, привычные интерьеры и т.п.)
Если какому-то художнику для его задач подходит реалистическая живопись - флаг ему в руки. А также кисти и палитру (можно по два литра). Но когда он начинает хаять модернистов за их «недоразвитость», «извращенность» и «нехудожественность», мне становится смешно. Может, наш ругающийся реалист просто не развился до соответствующих методов?! Случая поплеваться в сторону модернистов не упускает, например, любимый многими Глазунов. Насколько вписываются в каноны реализма его масштабные пропагандистские полотна с клерикально-монархическим подтекстом - это еще большой вопрос…
Иногда говорят, что дети - прирожденные художники-реалисты, у которых «педерасы-абстракцисты» (цит. из Н.С.Хрущева) должны учиться рисовать домики и травку. Наверняка такую учебу нужно проходить после выхода из «дурки», куда модернистов сажали при советском строе и куда их мечтает сажать реалист всея руси Глазунишко. Попробуем разобраться, что там с детьми…
Да, ребенок склонен изображать окружающее. Но обратите внимание, как он его изображает. Для ребенка контуры и цвета в значительной степени условны, они подчинены задаче не просто отразить наблюдаемое, но отразить его в неразрывной связи с эмоциями. Отсюда непредсказуемые цвета, контуры и композиция, которые часто встречаются в детских рисунках. Отсюда и эффективность арт-терапии для детей (больше, чем для взрослых, хотя какого-то общего правила здесь нет). Ребенок отнюдь не «законодатель реалистических принципов в живописи»; он открывает дорогу для импрессионизма и далее, к сюрреализму. Если взять работы детей раннего возраста, то там попадутся и откровенно абстрактные композиции. Ребенок относится к окружающему, как скульптор, для него реальность пластична и подчинена его вИдению. Художники-модернисты с ним в этом согласны.
Возвращаясь к Дали, надо сказать, что он обладал потрясающим талантом выплескивать бессознательное на холст, пользуясь академической манерой письма с пристальнейшим вниманием к деталям. Образы, созданные Дали, приходят из сновидений (эротических, кошмарных… самых разных) но при этом убедительно реалистичны. И это сочетание нравится мне до чрезвычайности.
И, наконец, абстракционизм и сюрреализм оставляют открытым вопрос о природе реальности вообще. Оставляет его открытым для того, чтобы каждый смотрящий на картину сам решил его для себя. Чтобы выбрал для себя подходящие методы познания этой реальности. И не забывал, что внутренняя реальность - чувства, мысли, желания, образы, мечты - столь же достоверна, как и «внешняя». И в этой внутренней реальности мы можем быть (если захотим) полноправными, мудрыми властителями и всемогущими творцами. А можем не быть. Опять же, если захотим.
“Of course it is happening inside your head… but why on earth should that mean it is not real?” (Dumbledore in “Harry Potter” book 7, chapter 35)