McDonalds на Пушкинской (зарисовка номер 3)
Осенью 96-го года мы всей РЭШевской компанией сдавали GRE. Первая аббревиатура обозначает Российскую экономическую школу, располагавшуюся тогда в здании ЦЭМИ на Профсоюзной, прозванном «дом с ухом» из-за прилепленного к фасаду листа Мебиуса. Вторая - Graduate Record Examination, стандартный тест для поступающих в аспирантуру североамериканских вузов. Экзамен состоял из двух частей - общей и экономической - и длился много часов. Мне повезло больше других, потому что общий экзамен я сдала двумя годами ранее.
Стандартные тесты multiple choice отличаются от классических экзаменов примерно так же, как фастфуды от традиционных ресторанов: за отведенное время нужно ответить на максимальное количество вопросов, выбрав правильные ответы из 4-5 вариантов. Людям глубоким и основательным это испытание дается с трудом, а вот поверхностные авантюристы, вроде меня, с подобным форматом отлично справляются: я набрала 99% по математике, 95% по логике и 80% по английскому языку. Особенную пикантность этому результату придавал тот факт, что английский язык я никогда не учила, но все языки отчасти похожи, не так ли?
После GRE мы все чувствовали себя изнуренными и оголодавшими, и один наш друг предложил прямиков отправиться в «бигмачную». Слово к тому времени уже не звучало неологизмом, да и сам МакДональдс стал тем, чем ему положено быть - местом, куда голодные студенты забегают перекусить после экзамена. Нам было тогда слегка за двадцать, и от обилия возможностей кружилась голова. Можно было остаться в Москве, включиться в бурлящую жизнь и сразу зарабатывать взрослые деньги - выпускники сильных ВУЗов «расхватывались» работодателями еще до получения диплома. Можно было уехать в аспирантуру и сделать академическую карьеру. Эти решения не казались взаимоисключающими, потому их можно было комбинировать - остаться поработать в Москве, а потом поехать на MBA, или же, напротив, отучиться в американской аспирантуре, а потом вернуться преподавать домой.
Часть той студенческой компании так и не пошла в аспирантуру, а сразу же устроилась в ведущие консалтинговые и аудиторские компании. Я поступила-таки в аспирантуру, но начала работать копирайтером и никуда в тот год не поехала, и до сих пор не уверена, что поступила правильно. Однако, история не об этом. У нас тогда было ощущение, что мы живем в свободной стране, которая идет по цивилизованному пути и является частью экономического, академического и прочего мирового пространства. И не страшно, что она кого-то в чем-то не догнала - тем интереснее, вот с нашей помощью и догонит. Такая эйфория была разлита в воздухе. Столько у нас было надежд и иллюзий... Мы не первое поколение, с которым это произошло, но с нами-то это произошло впервые. Не то чтобы юношеские мечты обязаны сплошь сбываться, но не до такой же степени. Наши так и остались там, в конце девяностых, в том уже не действующем Макдональдсе.
Стандартные тесты multiple choice отличаются от классических экзаменов примерно так же, как фастфуды от традиционных ресторанов: за отведенное время нужно ответить на максимальное количество вопросов, выбрав правильные ответы из 4-5 вариантов. Людям глубоким и основательным это испытание дается с трудом, а вот поверхностные авантюристы, вроде меня, с подобным форматом отлично справляются: я набрала 99% по математике, 95% по логике и 80% по английскому языку. Особенную пикантность этому результату придавал тот факт, что английский язык я никогда не учила, но все языки отчасти похожи, не так ли?
После GRE мы все чувствовали себя изнуренными и оголодавшими, и один наш друг предложил прямиков отправиться в «бигмачную». Слово к тому времени уже не звучало неологизмом, да и сам МакДональдс стал тем, чем ему положено быть - местом, куда голодные студенты забегают перекусить после экзамена. Нам было тогда слегка за двадцать, и от обилия возможностей кружилась голова. Можно было остаться в Москве, включиться в бурлящую жизнь и сразу зарабатывать взрослые деньги - выпускники сильных ВУЗов «расхватывались» работодателями еще до получения диплома. Можно было уехать в аспирантуру и сделать академическую карьеру. Эти решения не казались взаимоисключающими, потому их можно было комбинировать - остаться поработать в Москве, а потом поехать на MBA, или же, напротив, отучиться в американской аспирантуре, а потом вернуться преподавать домой.
Часть той студенческой компании так и не пошла в аспирантуру, а сразу же устроилась в ведущие консалтинговые и аудиторские компании. Я поступила-таки в аспирантуру, но начала работать копирайтером и никуда в тот год не поехала, и до сих пор не уверена, что поступила правильно. Однако, история не об этом. У нас тогда было ощущение, что мы живем в свободной стране, которая идет по цивилизованному пути и является частью экономического, академического и прочего мирового пространства. И не страшно, что она кого-то в чем-то не догнала - тем интереснее, вот с нашей помощью и догонит. Такая эйфория была разлита в воздухе. Столько у нас было надежд и иллюзий... Мы не первое поколение, с которым это произошло, но с нами-то это произошло впервые. Не то чтобы юношеские мечты обязаны сплошь сбываться, но не до такой же степени. Наши так и остались там, в конце девяностых, в том уже не действующем Макдональдсе.