(no subject)
К вашим спискам я буду теперь возвращаться много лет. Такое сказочное ощущение, будто вышла за хлебом, а вернулась с набором алмазных подвесок. Мне бы следовало взять своим слоганом «Я ничего из этого не читала». Парадокс в том, что я всю свою жизнь провела с книжкой. Не понимаю, как так получилось: почему я так много читала и так мало прочла? Возможно, причина в том, что некоторое время я читала только стихи. А может быть, потому что в каждую книгу вживалась не на шутку.
Первой такой книгой был «Большой Мольн»: ее я перечитывала каждую зиму - и всякий раз была Ивонной де Гале. У Фейхтвангера я вживалась в Ракель и Беренику, и очень была разочарована, узнав, что Береника была, на самом деле, взрослой порочной женщиной, а вовсе не юной принцессой. У Толстого мне подошла княжна Марья - ее тоже морили геометрией, а нравилась-то ей арифметика остатков. В Анну Каренину я вживалась без особенного убеждения, просто потому, что Долли и Кити мне подходили еще меньше. А вот между Ларой и Тоней хотелось разорваться - я была обеими. Еще мне всегда были почему-то близки путаны, женщины тяжелой судьбы, вечные любовницы. Вжиться в Ариану Коэна было легко, мешало только то, что детям она предпочитает животных. В виановскую Хлою я вселялась уже до долгу службы: пока я ее переводила, у меня в груди стал расти цветок. Маммолог сказал, что цветок - воображаемый. Думаю, это можно считать производственной травмой.
Потом я перешла на возрастные роли. Родился Филипп, подсел на Муми-троллей и я стала Муми-мамой: комплекция и темперамент не очень подходили, но отдельные детали вполне - сумка, составление списков, желание всех одновременно пригласить к себе домой. Зато роль мамы маленького Николя далась мне легко и естественно, особенно после того, как я пару раз сопроводила класс Филиппа на познавательные экскурсии. Тех, кого я полюбила после двадцати - Фриша, Кундеру, Льосу, Ясмину Реза, - я читала уже иначе, подселиться к ним в текст не пыталась. С возрастом появляется некоторая отстраненность - дети, работа, быт - уже не успеваешь между делом заново учить алфавит, переодевшись крестьянкой, и стрелять в негодяя-любовника, без приглашения проскользнув на елку. Впрочем, дети растут быстро, поэтому я заранее уже приглядываю себе в книжках жизнерадостных старушек, на будущее. А за советы благодарна всем и каждому безмерно: при моих темпах этого запаса мне хватит до старости.