Утречко. Блины
Проснулся от того, что жирная муха билась в окно.
Ох уж эти похмельные раскаяния о песке, просыпавшеимся вчера. Сколько бы я мог из него куличиков налепить.
- Бусурманское ты имя, проснулся! - вернул меня голос деда Василия. - Давай завтракать.
Тут я почувствовал запах яичницы, запеченной в печи, услышал шкварчащие прыжки мелко нарезанного сальца. Дед разливал по стопкам настоечку.
Я освежил отекшую морду над тазиком с водой и сел за стол.
- Дед, как я завидую тебе. У тебя такая насыщенная событиями жизнь!
- Ну, дык, вы городские одним животом живете, что с вас взять.
Я зацепил вилкой запекшийся желток, дед поднял чарку.
- За блины!
- Эээ! За какие блины!?
- Ну как за какие. Ты сам вчера мне втирал о них. Что удивительно, про жизнь с нового листа, про борьбу с собой и про блины.
- Дед, с этого момента по-подробнее.
- Ну, дык, ты как обычно приехал ко мне экзистенцию выправлять. Я тебе настоечки налил. И ты накатывал и накатывал. А я блины пек. После шестой ты начал говорить то ли со мной, то ли с блинами.
«Жизнь как эта стопка. Стопка блинов. Слой за слоем. Будущее накладывается на прошлое. Но когда жрешь их, снимая один за другим, понимаешь, что этот недостачно был пропечен, а этот перегорел. Здесь я что-то не успел.»
Я накидывал блины, а ты их хомячил. «Жить прошлым нельзя, это останавливает меня в развитии. Вот над этим блином я поплачу, потому что дебил. Снимая верхний блин, я возвращаюсь к нижнему, к уже содеянному. И снова все переживаю и так до самого дна тарелки».
Мне понравилось, что ты сделал после седьмой стопки настойки. Ты накатил и с бешенными глазами перевернул горку блинов со словами: «Нужно двигаться в будущее». Схватил первый блин: "Хм, непропеченный. Никто не узнает у моих неудачах". И сожрал его.
- Дед, прости, - я опрокинул в себя вторую.
Дед Василий посмотрел на меня с ироничным прищуром.
- Ах, бусурманкое ты имя, сейчас пойдем картошку окучивать….
Ох уж эти похмельные раскаяния о песке, просыпавшеимся вчера. Сколько бы я мог из него куличиков налепить.
- Бусурманское ты имя, проснулся! - вернул меня голос деда Василия. - Давай завтракать.
Тут я почувствовал запах яичницы, запеченной в печи, услышал шкварчащие прыжки мелко нарезанного сальца. Дед разливал по стопкам настоечку.
Я освежил отекшую морду над тазиком с водой и сел за стол.
- Дед, как я завидую тебе. У тебя такая насыщенная событиями жизнь!
- Ну, дык, вы городские одним животом живете, что с вас взять.
Я зацепил вилкой запекшийся желток, дед поднял чарку.
- За блины!
- Эээ! За какие блины!?
- Ну как за какие. Ты сам вчера мне втирал о них. Что удивительно, про жизнь с нового листа, про борьбу с собой и про блины.
- Дед, с этого момента по-подробнее.
- Ну, дык, ты как обычно приехал ко мне экзистенцию выправлять. Я тебе настоечки налил. И ты накатывал и накатывал. А я блины пек. После шестой ты начал говорить то ли со мной, то ли с блинами.
«Жизнь как эта стопка. Стопка блинов. Слой за слоем. Будущее накладывается на прошлое. Но когда жрешь их, снимая один за другим, понимаешь, что этот недостачно был пропечен, а этот перегорел. Здесь я что-то не успел.»
Я накидывал блины, а ты их хомячил. «Жить прошлым нельзя, это останавливает меня в развитии. Вот над этим блином я поплачу, потому что дебил. Снимая верхний блин, я возвращаюсь к нижнему, к уже содеянному. И снова все переживаю и так до самого дна тарелки».
Мне понравилось, что ты сделал после седьмой стопки настойки. Ты накатил и с бешенными глазами перевернул горку блинов со словами: «Нужно двигаться в будущее». Схватил первый блин: "Хм, непропеченный. Никто не узнает у моих неудачах". И сожрал его.
- Дед, прости, - я опрокинул в себя вторую.
Дед Василий посмотрел на меня с ироничным прищуром.
- Ах, бусурманкое ты имя, сейчас пойдем картошку окучивать….