Давайте помечтаем?
Давайте.
Я мечтаю снова радоваться солнечному дню, свежему ветру, шуршащей листве под ногами, новому дню, заваренной чашке кофе, нелепым и разным встречным людям в сером и в разном, первому снегу, новым знаниям и открытиям, чуду узнавания языка и сложения букв в слова. Я очень мечтаю хотеть сидеть в дождливый день под теплой лампой в Риме с бокалом вина и глядеть на Пантеон в предзакатном свете, видеть улыбки родных и не очень, бежать, плыть и стремиться, гореть целью, плакать, когда не получается, собираться с силами и идти дальше.
Но я не могу этому радоваться сейчас, меня успокаивает только этот внезапный снег, который как метафора пелены, отделившей меня от всех этих чувств и радости. Я уже была в Риме и много где была, уже читала какие-то книжки и видела этих людей, уже были и ветер и море и солнце, и радоваться и мечтать об этом у меня нет сил. Хочется только плакать. Смотреть на свое лицо уже тоже не хочется. Я не люблю грустных и ноющих людей. Я не люблю себя? Нет, скорее раздражаю. А еще я боюсь. Боюсь общего и частностей, но больше всего, что я больше не захочу, не смогу радоваться, не почувствую вкус кофе и коричневого сахара, не встану.
Я всегда была уверена, что человек, не умеющий мечтать, обречен на жалкое существование. Ну вот я и попала в собственную ловушку.
Я мечтаю снова радоваться солнечному дню, свежему ветру, шуршащей листве под ногами, новому дню, заваренной чашке кофе, нелепым и разным встречным людям в сером и в разном, первому снегу, новым знаниям и открытиям, чуду узнавания языка и сложения букв в слова. Я очень мечтаю хотеть сидеть в дождливый день под теплой лампой в Риме с бокалом вина и глядеть на Пантеон в предзакатном свете, видеть улыбки родных и не очень, бежать, плыть и стремиться, гореть целью, плакать, когда не получается, собираться с силами и идти дальше.
Но я не могу этому радоваться сейчас, меня успокаивает только этот внезапный снег, который как метафора пелены, отделившей меня от всех этих чувств и радости. Я уже была в Риме и много где была, уже читала какие-то книжки и видела этих людей, уже были и ветер и море и солнце, и радоваться и мечтать об этом у меня нет сил. Хочется только плакать. Смотреть на свое лицо уже тоже не хочется. Я не люблю грустных и ноющих людей. Я не люблю себя? Нет, скорее раздражаю. А еще я боюсь. Боюсь общего и частностей, но больше всего, что я больше не захочу, не смогу радоваться, не почувствую вкус кофе и коричневого сахара, не встану.
Я всегда была уверена, что человек, не умеющий мечтать, обречен на жалкое существование. Ну вот я и попала в собственную ловушку.