Отец
Я всегда хотела, чтобы у меня был отец. Но его почти не было. Или он почти был. Мама разошлась с ним, когда мне было 4 года. Я была совсем маленькой, и поэтому отца той поры я не помню. Знаю, что участия он в моем воспитании не принимал. Когда я громко ревела, мама рассказывала, отец затыкал уши и уходил в другую комнату. Я отлично помню первое его появление после того, как он от нас ушел. Мама его всегда принимала, выручала из всяких передряг, залечивала его раны после драк с его второй женой. Жалела его, потому что любила, я так думаю. И вот тот день, точнее поздно вечером, в тот самый первый раз, я увидела его, своего отца в уже сознательном возрасте, когда мне было лет восемь или девять. Он зашел весь такой красивый и величественный, как священный бог, сел на диван. Я же наблюдала за всем этим из-за двери, мне было жутко интересно, о чем мама говорит с моим отцом. Я уже успела догадаться, что это он. Мама позвала меня и сообщила: "Дочь, познакомься, это твой папа." Я от природы была очень застенчивым ребенком ( в общем такой и осталась по сей день, правда, сейчас глубоко прячу эту свою черту), поэтому я стояла молча, застенчиво улыбаясь этому загадочному красивому мужчине под названием "папа". "Папа" подозвал меня поближе и усадил к себе на колени. В тот момент я была самым счастливым ребенком во всей вселенной, а папа приговаривал: "Вот дочка выросла, теперь на человека похожа. Маленький ревущий ребенок - это недоразумение какое-то!" Отец достал пачку "Беломор-канала" (он всегда курил только папиросы, только Беломор-канал и только Ленинградского завода), попросил принести ему спички. Я была так рада этому маленькому поручению, исходящему от моего "Папы"!!! Я теперь готова была носить ему тапочки, воду, спички, покупать папиросы, только бы он был рядом, всегда.
Я очень любила ходить в его квартиру, потому что это было походом в музей. У него была куча всяких красивых штук: серебряные портсигары, шкатулки с эмалью, старинные кольца с огромными камнями, чешские стаканы с машинами из формулы 1, иконы в серебрянных окладах. Отец коллекционировал такие вещи, все время что-то находил, покупал, продавал. Помню этот запах пыли и нестиранного белья, запах квартиры холостяка. Но мне все равно нравилось, поэтому что для меня это было священным местом.
Еще помню, как мы с отцом пошли на маленький блошиный рынок недалеко от его дома. Нам понравилась пепельница из толстого чешского цветного стекла. Отец мне ее купил в подарок, и я шла страшно довольная тем, что мы вместе, что мы похожи, что нам нравится одно и то же. Пепельница до сих пор где-то лежит.
На мое двадцатилетие отец подарил мне старинную иконку с Божьей матерью, небольшую, красивую, в окладе. Я ее до сих пор храню. А отец умер, когда мне был двадцать один год. Я часто думаю, что очень рано он ушел, ведь мы общались с ним от силы десять лет, и я так и не успела ему сказать, что я его сильно люблю. Я даже за все то время так и ни разу не назвала его отцом, сначала боялась, потом стеснялась, потом не знала, как начать его называть "папа".
Папа, если ты меня слышишь, если ты бываешь рядом в трудную минуту со мной, знай, я очень тебя любила и до сих пор люблю, мне тебя очень не хватает.
Я очень любила ходить в его квартиру, потому что это было походом в музей. У него была куча всяких красивых штук: серебряные портсигары, шкатулки с эмалью, старинные кольца с огромными камнями, чешские стаканы с машинами из формулы 1, иконы в серебрянных окладах. Отец коллекционировал такие вещи, все время что-то находил, покупал, продавал. Помню этот запах пыли и нестиранного белья, запах квартиры холостяка. Но мне все равно нравилось, поэтому что для меня это было священным местом.
Еще помню, как мы с отцом пошли на маленький блошиный рынок недалеко от его дома. Нам понравилась пепельница из толстого чешского цветного стекла. Отец мне ее купил в подарок, и я шла страшно довольная тем, что мы вместе, что мы похожи, что нам нравится одно и то же. Пепельница до сих пор где-то лежит.
На мое двадцатилетие отец подарил мне старинную иконку с Божьей матерью, небольшую, красивую, в окладе. Я ее до сих пор храню. А отец умер, когда мне был двадцать один год. Я часто думаю, что очень рано он ушел, ведь мы общались с ним от силы десять лет, и я так и не успела ему сказать, что я его сильно люблю. Я даже за все то время так и ни разу не назвала его отцом, сначала боялась, потом стеснялась, потом не знала, как начать его называть "папа".
Папа, если ты меня слышишь, если ты бываешь рядом в трудную минуту со мной, знай, я очень тебя любила и до сих пор люблю, мне тебя очень не хватает.