Ковалиные манускрипты. УзыЯузы: Три Вадима.
Дорогие сундуковеды! Я тут столкнулась с критикой в свой адрес по поводу моих постов-воспоминаний. Мол-де, галопом по Европам и вообще, где биографические и фактические подробности?
За сим напоминаю, что пишу исключительно о собственных впечатлениях о том или ином человеке, приводя известные мне факты в желаемом количестве и качестве. Заметки мои в жж никак не претендуют на жизнеописание, это абрис удивительных друзей удивительного Коваля для тех, кто не имел счастия знать их - не более того. По тем же причинам о многих не пишу ( как-то Визбор, Ким и проч.), поскольку о них вы знаете уж никак не меньше моего.
Критикам же скажу так: "Сделайте лучше, а мы почитаем!"
Вадим Силис.
" Что может быть лучше осеннего леса? Разве только весенний..." Юр.Коваль.Последний лист
Брат Николая Андреевича. Про него известно немного, по крайней мере мне. Это он был хранителем Коваля на Урале, возил и водил его с друзьями на Вишеру и Чувал, рассказывал, конечно, всякие местные легенды и байки. Вадим был егерем в уральской тайге, знал её изнутри, дружил с ней и боролся. Один раз попал медведю в лапы и едва ушёл. Как-то рано умер.
Я думаю, общение с ним произвело на отца большое впечатление, одно из основополагающих. Ведь кроме любви к природе, нужно ещё умение видеть её. Могу предположить, что именно он научил Коваля не бояться леса, и отец всю дальнейшую жизнь был свободен в диких краях и отдавался своей художественной страсти без оглядки. Мотивы из рассказов Вадима звучат во многих рассказах отца - и в Лабазе, и в Сиротской зиме. Не даром именно ему - хозяину суровой тайги - посвящён один из лучших столб-артов Коваля.
Вадим Чернышов.
" Его охотничья и рыбацкая страсть не была всепоглощающей, диктующей, как жить - её было отпущено ему судьбой столько, сколько нужно, чтобы мир обрёл краски и запахи, чтобы всё это нашло отражение в его творчестве,"- писал про отца Вадим Борисович Чернышов в журнале "Охота".
Старнный друг отца несколько лет назад отметил своё восьмидесятилетие. Вадим Борисович не только друг, но и коллега. Пишет прекрасные охотничьи рассказы, продолжая традиции русской классической литературы. Много можно говорить о писателе-Чернышове, но лучше взять, к примеру, "Закон избушки" и почитать.
"... плотно обступившая с вечера темнота исчезла, мир стал другим. Лес далеко просматривался в глубину, как днём, его заливало бело-голубое фосфоресцирующее свечение. Светилась обиндевевшая, будто солью посыпанная трава, светились белые стволы сосен, источали голубоватое сияние берёзы, светился сам воздух, студёный и неподвижный. На сломе ночи ударил мороз - первый, вероятно, в нынешней осени. Прямо в лицо мне светила луна - огромная, круглая, с яркими очертаниями гор и морей, такая надменно-жестокая в торжестве своей колдовской власти, что я, начав выбираться из спального мешка, замер перед её леденящим ликом и не мог отвести от неё глаз."
Поразительно, насколько Коваль был не одинок в своей любви к слову. Это мы не помним, а рядом с ним плотным тыном стоят друзья и единомышленники. Шергин, Чернышов, Гелескул... Искандер, Тарковский, Ахмадуллина... Не исчислить мастеров великого русского языка во все времена. Дядя Вадя близко знал Ивана Сергеевича Соколова-Микитова, ныне занимается его литературным наследием. Познакомился с писателем-отшельником и отец и был поражён.
Вадим Борисович - корабел, но с детства апологет охоты, как образа жизни и образа любви к миру. "Много ли надо охотнику, чтобы вновь вспыхнула надежда, облилось радостью сердце! Поглядеть - и то легче станет." Он смог отдать жизнь поклонению природе, и в яви, и в литературе, и остаться человеком из крови и плоти - добрым, всё понимающим и принимающим к сердцу. Ещё Вадим Чернышов знаменит своими собаками, лайками. Эта порода поразительна по близости с человеком, и вовсе не удивительны байки про то, как хозяин подумал, а собака уже сделала. Портрет легендарного Пыжа кисти Коваля - дань восхищения благороднейшему другу человека. Не могу удержаться от ещё цитаты: "Восторженная страсть собаки, отдающейся охоте полностью, не способной отвлекаться, вновь и вновь оживляет в охотнике радость, с которой он готов свыкнуться, и в этом-то, наверное, и есть самая большая прелесть охоты с собакой. Нет, осенняя охота без собаки - это не охота!"
Отец учился охоте у Чернышова, много лет весной обязательно ездил на день-другой на тягу. Дядя Вадя много куда возил отца и много что ему показал в нашем богатом мире. Карелия, Олонец, Валдай... И Коваль, конечно, привечал гостя на Горе и "подкладывал ему лучшие кусочки". Послушайте ещё слово маэстро Чернышова:
"Лес отгородился, дела в нём кончились - пришло время жизни у костра". И какая великая жизнь шла у костров и очагов! Бесконечная гитара ходила по кругу, у дяди Вади негромкая проникновенная манера пения простых и трогательных до слёз русских романсов. Он и сейчас не сфальшивит ни звуком.
Совсем недавно у писателя Чернышова вышла ещё одна "Большая книга охоты". Я желаю Вадиму Борисовичу многая лета, а крепости духа и верности глаза ему не занимать.
Вадим Разин-Иванов (1937 - 1996)
"Лишних женщин, мой друг. не бывает... Как и мужчин. Лишними бывают только люди." Юр.Коваль "Суер-Выер"
Дядю Вадю я помню с юности. Конечно, меня поразила раз и навсегда его красота - седоватый голубоглазый импозантнейший кабальеро. При этом весёлый остроумный, блистающий даже на фоне признанных сердцеедов мастерской. Великолепный певец и танцор. Он выделялся изо всех своим каким-то вдруг европейским лоском, довольно неожиданным в той компании в то время. Не зря его звали в глаза и за глаза Клаудио Вилла. Старшее поколение вероятно помнит этого итальянского певца и киноактёра, но я скажу, что наш-то Вадя покруче будет. Именно о Вадиме писал Коваль в рассказе про певцов, тот всегда просил "Чёрного ворона" и виртуозно подпевал. А хорошо подпеть мало кто умеет.
Удивительно, что и этот Вадим тоже всю жизнь провёл в блужданиях по России, только, кажется, без ружья и удочки. Он был геодезист. Но самое удивительное совсем третье.
"Простой" геодезист безо всякого художественного образования случайно попавший в мастерскую, быстро проявился, как гениальный импрессионист. Наверное, хорошо, что учителями его были Коваль да Белов, а то засушили бы талант в каких-нибудь университетах. А так, без школы и надсмотрщиков, он рисовал, как Бог на душу положил - и делал это прекрасно! Если тот же Бог даст, соберём выставку друзей, и Вадим непременно будет во главе, поскольку, не хочу сравнивать, но экспрессия его не меньше, чем у Коваля, колорит поражает и постоянное впечатление, как-будто человек только открыл глаза и замер в восхищении. Собственно, именно этим взглядом он и покорял всех женщин мастерской.
К сожалению, Вадим всего на год пережил отца и умер от инфаркта во цвете лет. Наследники глупы настолько, чтобы не появляться вообще, и потому судьба его прекрасных работ неизвестна. К счастью, у всеобщего хранителя есть немножко, и потому вы можете представить, какого же обаяния и таланта был этот человек.
На закуску не могу не поделиться стихом Коваля из ранней мастерской ))
" Голубой натюрморт написал ты, Вадим.
Он висит.
На него мы тревожно глядим.
Видим бэмский хрусталь,
Видим севрский фарфор.
Погружаем мы в них
Зачарованный взор.
И трясём восхищённо седой головой,
Воспевая в душе натюрморт голубой."
И ответ Вадима, если не на этот стих, то вообще:
"К искусству я не подхожу столь строго,
Но это - не Коваль, а джаз Армстронга.
Как он сумел всё охватить - всех разом.
Ну и Коваль - зараза!"
Клаудио Вилла