Преступления в сфере высоких технологий
Преступления в сфере высоких технологий: некоторые аспекты механизма совершения и методов их расследования и раскрытия
С. В. Майоров,
кандидат юридических наук
Глава 28 Уголовного кодекса Российской Федерации закрепляет ответственность за преступления в сфере компьютерной информации. Общественная опасность данной группы преступлений достаточно высока, о чём свидетельствуют опубликованные МВД России статистические данные: в 2011 году было зарегистрировано 2698 подобного рода преступлений, 2012 году - 2820. Таким образом, рост «компьютерной» преступности за указанный период составил около 4,5 %.
Упомянутой 28 главой Уголовного кодекса Российской Федерации предусмотрены только три состава преступления в сфере компьютерной информации, между тем как видов таких преступлений в реальности становится больше. К одному из них можно отнести так называемое «скамерство» (от английского scam - мошенничество, обман), где в качестве жертвы, как правило, оказываются иностранные граждане, активно посещающие разнообразные сайты знакомств. Злоумышленник регистрируется на сайте под чужим именем и под чужой фотографией, входит в доверие к тому или иному пользователю и через относительно небольшой промежуток времени сетевого общения уговаривает потерпевшего под правдоподобным предлогом выслать на счёт злоумышленника или третьего лица, состоящего в сговоре со злоумышленником, денежные средства. Подобные трансакции продолжаются до тех пор, пока для потерпевшего не станет очевидным обман. «Скамерство» труднодоказуемо и в следственной практике квалифицируется, в основном, как мошенничество, при этом злоумышленник фактически должен быть пойман «за руку». Но даже такая квалификация может быть поставлена под сомнение, поскольку потерпевший добровольно отдаёт деньги, а специфика общественных отношений в сфере «знакомств» выведена за пределы регулирования правоотношений.
Существует разновидность преступлений, совершение которых не требует высоких технологий, однако их расследование не может обойтись без последних. Например, изготовление в целях сбыта и сбыт поддельных ценных бумаг. Следственная и судебная практика свидетельствует о том, что факт изготовления с целью сбыта поддельной защищённой полиграфической продукции подлежит доказыванию значительно реже, чем факты хранения, перевозки в целях сбыта, сбыта в данном случае поддельных ценных бумаг. Это обстоятельство, как показывает изучение материалов уголовных дел, объясняется, в том числе и тем, что сбытчик, как правило, приобретает подделку у «подпольных изготовителей» за ту или иную сумму денежных средств и сбывает самостоятельно [1, с. 74]. Но если смоделировать такие условия, при которых и сбытчик, и изготовитель поддельной продукции неизбежно участвовали бы в процессе незаконного изготовления вместе, то доказать сам факт изготовления подделки было бы значительно проще. Создание указанных условий, на наш взгляд, возможно путём максимальной персонификации бланка именной ценной бумаги с помощью специального биометрического защитного элемента. Реализация такой именной ценной бумаги возможна лишь после биометрической идентификации владельца, поэтому сбытчик может стать обладателем подделки только при условии участия в её изготовлении. При этом само изготовление приобретает отчётливую цель сбыта.
На сегодняшний день уголовный закон консолидирует под одной ответственностью и изготовление, и сбыт поддельных ценных бумаг. Объединение сбытчика и изготовителя в соучастие побуждают к разделению состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 186 Уголовного кодекса Российской Федерации на два состава, один из которых закреплял бы ответственность за изготовление в целях сбыта, а другой - за хранение, перевозку в целях сбыта, сбыт соответствующей поддельной продукции.
Возвращаясь к проблеме «скамерства», попытаемся к ней приложить указанный метод «персонификации». Компьютеры уже давно стали необходимым сопровождением жизнедеятельности человека и в своей «социализации» опередили право, призванное регулировать общественные отношения. Наиболее контрастно это выглядит в сфере преступной деятельности: злоумышленник может признать компьютер, с которого совершалось преступление, своей собственностью, но при этом отрицать своё участие в преступлении. Другими словами, можно идентифицировать конкретный компьютер как орудие совершения преступления, но доказать причастность конкретного человека к совершению данного преступления сложнее: личность не оставляет следы в виртуальном пространстве. Идея «персонификации» означает единство компьютера и человека, им владеющего, в аспекте некоторой доли юридической ответственности за действия, совершаемые с использованием этого компьютера. На практике это может быть выражено в правовом регулировании оборота компьютерной техники.
В заключении хотелось бы отметить высказывание Л.А. Коврижных: «Можно выделить две основные группы мер по предупреждению компьютерных преступлений: 1. Правовые. 2. Организационно-технические» [2, с. 72]. В этой связи появляется следующая закономерность: использование информационно-телекоммуникационных технологий как при совершении преступлений, так и при их расследовании и раскрытии влечёт необходимость совершенствования нормативной правовой базы. В частности, по нашему мнению, Уголовный кодекс, в аспекте рассматриваемой проблемы, нуждается в более подробном изложении объективной стороны преступлений и приложении к составам преступлений в сфере компьютерной информации понятийного аппарата (например, что должно пониматься под вредоносной компьютерной программой). К тому же постоянное совершенствование правовой базы в указанном ключе, на наш взгляд, процесс закономерный, поскольку напрямую связан с развитием способов совершения преступлений в сфере высоких технологий.
Литература:
1. Майоров С. В. Криминалистическое исследование ценных бумаг. - М.: Юрлитинформ, 2011.
2. Коврижных Л. А. К вопросу о защите информации // Труды Кировского филиала Московской государственной юридической академии: Сб. статей. - Киров, 1999. - Вып. 3.
Энциклопедия Судебной Экспертизы