ДЕТСКИЙ ДОКТОР
А вот детский доктор Леонид Рошаль, в отличие от психиатра Бильжо, считает, что не надо ничего бояться (ежели б его про старость спросили, он, думаю, и про старость так же сказал бы), и ничего не боится - так живет. Вот с ним я согласна! :)
Наедине со всеми - детский хирург, президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль. Он размышляет о том, почему нужно говорить только правду и никогда не отступать от своих принципов и как научиться ничего не бояться.
Он уверен, что главные люди в мире - это дети. Уже больше 50 лет он спасает жизни маленьких пациентов во всем мире и, несмотря на все регалии, просит называть себя просто "детский доктор". 20 лет назад он создал первый и единственный в мире Комитет помощи детям при катастрофах и войнах. Были спасены тысячи детей в Армении, Чечне, Пакистане, Египте. Он вел переговоры с террористами на Дубровке и в Беслане. Со своей семьей, сыном и внучкой, он видится редко. И близкие это понимают. Все-таки их отец и дед - один для всех детей мира.
Об отношении к врачам в современной России:
Я убежден, 90 процентов врачей - нормальные хорошие люди, профессиональные, и многим из них сегодня надо поклониться в ножки за то, что они, имея такой сделанный социальный статус, продолжают работать и трудиться. А то, что есть рвачи, которые карман оттопыривают: "Ты положи мне, а потом я тебя буду лечить", - это прямо в прокуратуру.
Об алкоголе, вождении автомобиля и издержках профессии:
Я непьющий совсем, без всяких высоких причин. Во-первых, потому что я фактически живу за рулем. И когда дерьмовое настроение, сажусь за руль и успокаиваюсь сразу. А во-вторых, действительно, я неотложный хирург, и никогда не известно когда. Это наша участь: профессия.
Некоторые прячут номер своего мобильного телефона, не дают. Мой мобильный телефон знает весь мир, знают многие россияне. И я всегда отвечаю. Очень редко, чтобы я не ответил. Если высветился номер, я обязательно, если смогу, перезвоню. Я думаю, значит, я нужен, если звонят.
Это очень важно - быть нужным. Есть люди, которые страдают, если они не нужны. Мой папа - воспитанник детского дома. Во время войны был командиром, всем помогал без конца. А потом ушел на пенсию, причем очень поздно, лет в 70. Вот сидит дома и говорит: "Милка, телефон звонит". А телефон молчит. Это горе для человека, нужного человека. Вот это страшно, когда звонков нет.
О принятии врачами благодарности от пациентов:
Секретарь никогда ко мне не пропускала ни с цветами, ни с бутылками, ни с чем. А когда я сам выписывался, перед этим двое суток плохо спал, думал, как отблагодарить. Что я подарю санитарке, которая за мной ухаживала, медицинским сестрам, ординаторам, заведующему отделением, профессору. И когда я набрал это все и при выписке на костылях пришел к заведующему отделением, он меня не прогнал, не сказал: "Ты что, с ума сошел?" (мы же с ним друзья), он сказал: "Хорошо, спасибо". Я был такой счастливый! Я понял, что иногда надо давать слабинку. Это не значит деньги совать. Я в жизни не взял копейки, никогда частной практикой не занимался, но я чувствую, когда есть элемент благодарности.
О сложностях в лечении близких людей:
Это относится к профессионализму: если я могу хорошо делать для других детей, почему я не могу сделать хорошо для своего ребенка? Сына я оперировал вместе с великолепным хирургом, профессором Долецким. Но перед операцией он мне сказал: "Ты пойдешь в операционную?" Я говорю: "Конечно, пойду". И пошел.
Еще был у меня один случай, связанный с близким для меня, с родным братом. У меня был брат Витя, на 10 лет моложе. Ему было 30 лет, и у него нашли злокачественную опухоль поджелудочной железы. Когда сделали снимок, он был совсем неоперабельный. Звонят мне и говорят: "Мы ничего сделать не можем: опухоль неоперабельная, проросла во все сосуды, аорту, селезенку". Я пошел в операционную, помылся и с остервенением хотел спасти. Мне говорят: "Не надо, Леня, ты его оставишь на столе". Но потом год я еще за него боролся. Когда понимаешь, что ты не можешь спасти, большего горя не бывает. Нет злости, а есть чувство беспомощности.
О сыне и воспитании детей:
Он у меня был "государственным ребенком", по телефону воспитывался. Я строгий папа, но это не значит, что я не мог его обнять и поцеловать. Сейчас он уже совсем большой, 50 с лишним лет, и за эти годы я ни разу не ударил его. Но наказывать - наказывал. С детьми нельзя сюсюкаться, с ними надо говорить, как с взрослыми. Не делайте ребенку миллион замечаний в течение дня - не усваивает. Сделайте одно замечание, но точное. А это все - нервотрепка для родителей, для ребенка, и ничего хорошего нет.
О любви к внучке:
Мой отец всегда говорил: "Леня, ты не понимаешь, что любовь родителей к детям, дедушек и бабушек к внукам и внучкам - это все разное". Я не верил. Но когда родилась Женя, сказал: "Да, дед, ты прав". Она у меня девочка с характером. Когда я приходил в гости, я никогда в руках не имел никаких подарков, потому что я хотел, чтобы она встречала меня, а не смотрела в руки, какой подарок я принесу. Я мог принести подарок, тихонечко поставить, потом ей покажут: вот игрушечка новая. Но я хотел, чтобы она встречала меня лично, деда. Она довольно строгая. Сейчас она уже большая, скоро у нее будет свадьба. Вдруг совершенно неожиданно для меня она может подойти сзади, обнять, прижать и сказать: "Деда, я тебя так люблю". И ничего больше не надо в жизни.
О расставании с супругой после 30 лет совместной жизни:
Я просто стал понимать, что мы мешаем друг другу в жизни. Я уже не мог полностью удовлетворить ее потребности, желания, а она, вероятно, мои. Она потрясающий человек, мы до сих пор в хороших, приятельских отношениях. Она потрясающая хозяйка, хорошая мать, дома все блестело. И я понимаю, что сделал все правильно, потому что она сейчас счастлива, и я тоже. Есть какие-то вещи, которые я не хотел бы говорить, но это уже была не жизнь. Ведь я непростой человек, я не ягодка, со мной жить очень сложно. Потому что я вообще трудоголик. Ну какая жена вытерпит, если человек приходит в 12 в час ночи, утром в 6 часов утра встает, уезжает? Мои близкие узнают из средств массовой информации, где я. Ну а что толку говорить? Смотреть в беспокойные глаза?
Об участии в переговорах с боевиками во время захвата "Норд-Оста" и своем талисмане - стетоскопе:
У меня была проблема на "Норд-Осте", когда я пришел к ним с этим стетоскопом, они сказали: "Ты шпион, у тебя там камера вделана. Ты хочешь нас всех сфотографировать". А там же дырочка такая. Я говорю: "Пожалуйста, можете разобрать посмотреть. Это для того, чтобы слушать сердце, легкие. Смотрите, ничего здесь нет. А если бы что-нибудь было, что могло быть, я бы сейчас с вами не сидел здесь". Это жуткая трагедия, не дай бог, если она еще будет повторяться. И пощады им никакой не должно быть, что бы они ни говорили, все равно это звери, а не люди.
О друзьях и встречах с одноклассниками:
Я окончил школу в Чкаловском. Это был такой военный городок рядом с Монино Московской области. Приятно, что в жизни есть друзья, мы собираемся каждые 5 лет. Вот недавно отпраздновали 55 лет окончания института. И вдруг пару дней тому назад была неожиданная встреча, ребята институтские позвонили и сказали: "Мы в таком возрасте, чего мы будем один раз в пять лет, давай почаще встречаться". Прошло только два года, и мы опять встретились. Человек 40-50 собралось - и опять такая дружная семья.
Об отдыхе и мечте:
На отдыхе я телефон не отключаю, компьютер работает, я в курсе дел, переписку веду, какие-то работы читаю. В отличие от обычного дня, больше гуляю. Моя мечта - какой-то номер с видом на море или на океан, прозрачная занавеска висит, балконные двери открыты, а здесь стоит столик, у меня компьютер, я сижу в трусиках и работаю.
Наедине со всеми - детский хирург, президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль. Он размышляет о том, почему нужно говорить только правду и никогда не отступать от своих принципов и как научиться ничего не бояться.
Он уверен, что главные люди в мире - это дети. Уже больше 50 лет он спасает жизни маленьких пациентов во всем мире и, несмотря на все регалии, просит называть себя просто "детский доктор". 20 лет назад он создал первый и единственный в мире Комитет помощи детям при катастрофах и войнах. Были спасены тысячи детей в Армении, Чечне, Пакистане, Египте. Он вел переговоры с террористами на Дубровке и в Беслане. Со своей семьей, сыном и внучкой, он видится редко. И близкие это понимают. Все-таки их отец и дед - один для всех детей мира.
Об отношении к врачам в современной России:
Я убежден, 90 процентов врачей - нормальные хорошие люди, профессиональные, и многим из них сегодня надо поклониться в ножки за то, что они, имея такой сделанный социальный статус, продолжают работать и трудиться. А то, что есть рвачи, которые карман оттопыривают: "Ты положи мне, а потом я тебя буду лечить", - это прямо в прокуратуру.
Об алкоголе, вождении автомобиля и издержках профессии:
Я непьющий совсем, без всяких высоких причин. Во-первых, потому что я фактически живу за рулем. И когда дерьмовое настроение, сажусь за руль и успокаиваюсь сразу. А во-вторых, действительно, я неотложный хирург, и никогда не известно когда. Это наша участь: профессия.
Некоторые прячут номер своего мобильного телефона, не дают. Мой мобильный телефон знает весь мир, знают многие россияне. И я всегда отвечаю. Очень редко, чтобы я не ответил. Если высветился номер, я обязательно, если смогу, перезвоню. Я думаю, значит, я нужен, если звонят.
Это очень важно - быть нужным. Есть люди, которые страдают, если они не нужны. Мой папа - воспитанник детского дома. Во время войны был командиром, всем помогал без конца. А потом ушел на пенсию, причем очень поздно, лет в 70. Вот сидит дома и говорит: "Милка, телефон звонит". А телефон молчит. Это горе для человека, нужного человека. Вот это страшно, когда звонков нет.
О принятии врачами благодарности от пациентов:
Секретарь никогда ко мне не пропускала ни с цветами, ни с бутылками, ни с чем. А когда я сам выписывался, перед этим двое суток плохо спал, думал, как отблагодарить. Что я подарю санитарке, которая за мной ухаживала, медицинским сестрам, ординаторам, заведующему отделением, профессору. И когда я набрал это все и при выписке на костылях пришел к заведующему отделением, он меня не прогнал, не сказал: "Ты что, с ума сошел?" (мы же с ним друзья), он сказал: "Хорошо, спасибо". Я был такой счастливый! Я понял, что иногда надо давать слабинку. Это не значит деньги совать. Я в жизни не взял копейки, никогда частной практикой не занимался, но я чувствую, когда есть элемент благодарности.
О сложностях в лечении близких людей:
Это относится к профессионализму: если я могу хорошо делать для других детей, почему я не могу сделать хорошо для своего ребенка? Сына я оперировал вместе с великолепным хирургом, профессором Долецким. Но перед операцией он мне сказал: "Ты пойдешь в операционную?" Я говорю: "Конечно, пойду". И пошел.
Еще был у меня один случай, связанный с близким для меня, с родным братом. У меня был брат Витя, на 10 лет моложе. Ему было 30 лет, и у него нашли злокачественную опухоль поджелудочной железы. Когда сделали снимок, он был совсем неоперабельный. Звонят мне и говорят: "Мы ничего сделать не можем: опухоль неоперабельная, проросла во все сосуды, аорту, селезенку". Я пошел в операционную, помылся и с остервенением хотел спасти. Мне говорят: "Не надо, Леня, ты его оставишь на столе". Но потом год я еще за него боролся. Когда понимаешь, что ты не можешь спасти, большего горя не бывает. Нет злости, а есть чувство беспомощности.
О сыне и воспитании детей:
Он у меня был "государственным ребенком", по телефону воспитывался. Я строгий папа, но это не значит, что я не мог его обнять и поцеловать. Сейчас он уже совсем большой, 50 с лишним лет, и за эти годы я ни разу не ударил его. Но наказывать - наказывал. С детьми нельзя сюсюкаться, с ними надо говорить, как с взрослыми. Не делайте ребенку миллион замечаний в течение дня - не усваивает. Сделайте одно замечание, но точное. А это все - нервотрепка для родителей, для ребенка, и ничего хорошего нет.
О любви к внучке:
Мой отец всегда говорил: "Леня, ты не понимаешь, что любовь родителей к детям, дедушек и бабушек к внукам и внучкам - это все разное". Я не верил. Но когда родилась Женя, сказал: "Да, дед, ты прав". Она у меня девочка с характером. Когда я приходил в гости, я никогда в руках не имел никаких подарков, потому что я хотел, чтобы она встречала меня, а не смотрела в руки, какой подарок я принесу. Я мог принести подарок, тихонечко поставить, потом ей покажут: вот игрушечка новая. Но я хотел, чтобы она встречала меня лично, деда. Она довольно строгая. Сейчас она уже большая, скоро у нее будет свадьба. Вдруг совершенно неожиданно для меня она может подойти сзади, обнять, прижать и сказать: "Деда, я тебя так люблю". И ничего больше не надо в жизни.
О расставании с супругой после 30 лет совместной жизни:
Я просто стал понимать, что мы мешаем друг другу в жизни. Я уже не мог полностью удовлетворить ее потребности, желания, а она, вероятно, мои. Она потрясающий человек, мы до сих пор в хороших, приятельских отношениях. Она потрясающая хозяйка, хорошая мать, дома все блестело. И я понимаю, что сделал все правильно, потому что она сейчас счастлива, и я тоже. Есть какие-то вещи, которые я не хотел бы говорить, но это уже была не жизнь. Ведь я непростой человек, я не ягодка, со мной жить очень сложно. Потому что я вообще трудоголик. Ну какая жена вытерпит, если человек приходит в 12 в час ночи, утром в 6 часов утра встает, уезжает? Мои близкие узнают из средств массовой информации, где я. Ну а что толку говорить? Смотреть в беспокойные глаза?
Об участии в переговорах с боевиками во время захвата "Норд-Оста" и своем талисмане - стетоскопе:
У меня была проблема на "Норд-Осте", когда я пришел к ним с этим стетоскопом, они сказали: "Ты шпион, у тебя там камера вделана. Ты хочешь нас всех сфотографировать". А там же дырочка такая. Я говорю: "Пожалуйста, можете разобрать посмотреть. Это для того, чтобы слушать сердце, легкие. Смотрите, ничего здесь нет. А если бы что-нибудь было, что могло быть, я бы сейчас с вами не сидел здесь". Это жуткая трагедия, не дай бог, если она еще будет повторяться. И пощады им никакой не должно быть, что бы они ни говорили, все равно это звери, а не люди.
О друзьях и встречах с одноклассниками:
Я окончил школу в Чкаловском. Это был такой военный городок рядом с Монино Московской области. Приятно, что в жизни есть друзья, мы собираемся каждые 5 лет. Вот недавно отпраздновали 55 лет окончания института. И вдруг пару дней тому назад была неожиданная встреча, ребята институтские позвонили и сказали: "Мы в таком возрасте, чего мы будем один раз в пять лет, давай почаще встречаться". Прошло только два года, и мы опять встретились. Человек 40-50 собралось - и опять такая дружная семья.
Об отдыхе и мечте:
На отдыхе я телефон не отключаю, компьютер работает, я в курсе дел, переписку веду, какие-то работы читаю. В отличие от обычного дня, больше гуляю. Моя мечта - какой-то номер с видом на море или на океан, прозрачная занавеска висит, балконные двери открыты, а здесь стоит столик, у меня компьютер, я сижу в трусиках и работаю.