О фрагментарно-отпускном
Толстяк обиженно засопел, но возразить не успел.
- Он точно помрет, пока вы спорите, - голос вмешавшегося в перебранку был негромким, но звучным и обладал странной мелодичностью, свойственной скорее музыкальной шкатулке, чем мужчине, - К слову, выглядит он на удивление сносно. Да, оглушен и порядком изморожен, но отнюдь не смертельно. Что скажете, моя дорогая?
К удивлению Гримберта ответила ему женщина.
- Фенотип как будто в пределах нормы, - сухо произнесла она, - Два глаза, череп не деформирован, пальцев не больше положенного. Неплохо. Я бы сказала, даже удивительно для мест, в которых даже баронские дети частенько щеголяют жабрами или лишней парой глаз.
Если его кровь так же чиста, как и его кожа…
- Ваше мнение, госпожа блудница?
- Двести денье серебром, - спокойно произнесла женщина, - Возможно, целый ливр, если он еще не вступил в пору фертильности, такой товар у подпольных лабораторий пользуется бОльшим спросом. Выплеск юношеских гормонов сильно сказывается на качестве донорских тканей.
- Ливр… - задумчиво пробормотал тот, что с музыкальным голосом, - Выходит, двести сорок денье?.. Немного за столь чистый образец. Готов поспорить, за вчерашний день мы истратили больше на один только порох.
Судя по легкому шороху ткани, женщина, которую он именовал блудницей, пожала плечами. Гримберт машинально втянул носом воздух, но не ощутил запаха ее духов. Должно быть, вынужденная разделять общество лесных разбойников, она отвыкла от привычки следить за собой.
- Ничего не поделать, виконт - возраст. Будь он младше на пару лет, мы могли бы выручить за него по меньшей мере три ливра. У меня даже есть подходящий человек в герцогстве Амальфи. Владелец «Коитус Интерруптус».
- Какая-то секта? - осведомился толстяк, досадливо сопевший оттого, что его небрежно вытеснили из разговора, - Знавал я в Амальфи одну забавную ложу, вышедшую из бывших лукианистов, члены которой возносили молитвы, не поверите, жареной утке…
- Это не секта. Это публичный дом, господин Бражник. И неплохой, можете поверить. Уж в этом-то я разбираюсь. Его посещают многие придворные особы и даже, представьте себе, духовные лица. Инкогнито, разумеется.
Толстяк-Бражник издал пренебрежительный смешок.
- Четыреста с лишним лиг ради того, чтоб продать мальчишку в публичный дом? Пф-ф-фф! Помилуйте! Как будто в Амальфи не хватает своего мяса для сношений!
- «Коитус Интерруптус» хватает мяса, - мягко отозвалась собеседница, - На любой вкус и любого возраста. Каждую осень перед его черным входом выстраивается очередь в три арпана длиной - это окрестные пейзане, подсчитав снятый урожай, тащат за руку своих отпрысков, намереваясь сдать их в обслугу, хотя бы и за бесплатно. Для многих из них это хоть какой-то шанс пережить голодную зиму. Нет, господин Бражник, у «Коитус Интерруптус» в распоряжении больше мяса, чем у многих городских мясников. И куда более свежего, замечу.
- Тогда к чему…
- Этот удивительно чистый. Готова поспорить, он вскормлен на настоящей пшенице и топленом молоке, а не на протеиновой крупе, замоченной в фонящей радиацией воде. Из таких в «Коитусе» делают херувимов.
- Ты имеешь в виду розовощеких пухлозадых ангелочков с луками, которые…
- Да. Им выжигают часть нейронов, после чего пичкают гормональными блокаторами и лошадиными дозами серотонина. Потом приходит очередь специально нанятых коновалов с ланцетами, которые возвращают их телам младенческие черты и пропорции. Через полгода из них получаются хорошенькие маленькие ангелочки, играющие друг с другом, смеющиеся и озорничающие. Клиенты говорят, очень оживляет обстановку. Правда, задавленный подобного рода вмешательством интеллект остается на уровне комнатной канарейки, но едва ли это кого-то заботит. Херувимам и полагается быть беззаботными, ведь так?
- Но он…
- Да. Слишком стар и уже сформировался. Он бесполезен.
А вот теперь я действительно уехал. Всем добрых праздников и Пасхи!
- Он точно помрет, пока вы спорите, - голос вмешавшегося в перебранку был негромким, но звучным и обладал странной мелодичностью, свойственной скорее музыкальной шкатулке, чем мужчине, - К слову, выглядит он на удивление сносно. Да, оглушен и порядком изморожен, но отнюдь не смертельно. Что скажете, моя дорогая?
К удивлению Гримберта ответила ему женщина.
- Фенотип как будто в пределах нормы, - сухо произнесла она, - Два глаза, череп не деформирован, пальцев не больше положенного. Неплохо. Я бы сказала, даже удивительно для мест, в которых даже баронские дети частенько щеголяют жабрами или лишней парой глаз.
Если его кровь так же чиста, как и его кожа…
- Ваше мнение, госпожа блудница?
- Двести денье серебром, - спокойно произнесла женщина, - Возможно, целый ливр, если он еще не вступил в пору фертильности, такой товар у подпольных лабораторий пользуется бОльшим спросом. Выплеск юношеских гормонов сильно сказывается на качестве донорских тканей.
- Ливр… - задумчиво пробормотал тот, что с музыкальным голосом, - Выходит, двести сорок денье?.. Немного за столь чистый образец. Готов поспорить, за вчерашний день мы истратили больше на один только порох.
Судя по легкому шороху ткани, женщина, которую он именовал блудницей, пожала плечами. Гримберт машинально втянул носом воздух, но не ощутил запаха ее духов. Должно быть, вынужденная разделять общество лесных разбойников, она отвыкла от привычки следить за собой.
- Ничего не поделать, виконт - возраст. Будь он младше на пару лет, мы могли бы выручить за него по меньшей мере три ливра. У меня даже есть подходящий человек в герцогстве Амальфи. Владелец «Коитус Интерруптус».
- Какая-то секта? - осведомился толстяк, досадливо сопевший оттого, что его небрежно вытеснили из разговора, - Знавал я в Амальфи одну забавную ложу, вышедшую из бывших лукианистов, члены которой возносили молитвы, не поверите, жареной утке…
- Это не секта. Это публичный дом, господин Бражник. И неплохой, можете поверить. Уж в этом-то я разбираюсь. Его посещают многие придворные особы и даже, представьте себе, духовные лица. Инкогнито, разумеется.
Толстяк-Бражник издал пренебрежительный смешок.
- Четыреста с лишним лиг ради того, чтоб продать мальчишку в публичный дом? Пф-ф-фф! Помилуйте! Как будто в Амальфи не хватает своего мяса для сношений!
- «Коитус Интерруптус» хватает мяса, - мягко отозвалась собеседница, - На любой вкус и любого возраста. Каждую осень перед его черным входом выстраивается очередь в три арпана длиной - это окрестные пейзане, подсчитав снятый урожай, тащат за руку своих отпрысков, намереваясь сдать их в обслугу, хотя бы и за бесплатно. Для многих из них это хоть какой-то шанс пережить голодную зиму. Нет, господин Бражник, у «Коитус Интерруптус» в распоряжении больше мяса, чем у многих городских мясников. И куда более свежего, замечу.
- Тогда к чему…
- Этот удивительно чистый. Готова поспорить, он вскормлен на настоящей пшенице и топленом молоке, а не на протеиновой крупе, замоченной в фонящей радиацией воде. Из таких в «Коитусе» делают херувимов.
- Ты имеешь в виду розовощеких пухлозадых ангелочков с луками, которые…
- Да. Им выжигают часть нейронов, после чего пичкают гормональными блокаторами и лошадиными дозами серотонина. Потом приходит очередь специально нанятых коновалов с ланцетами, которые возвращают их телам младенческие черты и пропорции. Через полгода из них получаются хорошенькие маленькие ангелочки, играющие друг с другом, смеющиеся и озорничающие. Клиенты говорят, очень оживляет обстановку. Правда, задавленный подобного рода вмешательством интеллект остается на уровне комнатной канарейки, но едва ли это кого-то заботит. Херувимам и полагается быть беззаботными, ведь так?
- Но он…
- Да. Слишком стар и уже сформировался. Он бесполезен.
А вот теперь я действительно уехал. Всем добрых праздников и Пасхи!