(no subject)
Падение было бесконечно долгим.
Да и было ли это падением? Ей казалось, будто она парит в невесомости, взмывает вверх, очищается порывами безудержного, дикого ветра, разорвавшего ей платье, растрепавшего волосы. Сквозь нее прошли миллионы толщ и земных твердей, она пропустила через себя бесчисленное множество освященной грязи и похотливой святости. Она забылась в своем падении как забываются в танце- экстаз, восторг, наслаждение. Это не было живой реальностью, это была грань, та самая тонкая грань, едва различимый пунктир между сном и явью. Траектория полета, прочертившая изнанку действительности точно по шву. Но не было больше действительности. Был свет. Яркий, слепящий свет, обрывки лоскутков, осколки зеркал. Никакого притяжения, тяжесть тела сошла на нет, когда очистился разум.
А потом наступила тьма. И все закончилось.
Да и было ли это падением? Ей казалось, будто она парит в невесомости, взмывает вверх, очищается порывами безудержного, дикого ветра, разорвавшего ей платье, растрепавшего волосы. Сквозь нее прошли миллионы толщ и земных твердей, она пропустила через себя бесчисленное множество освященной грязи и похотливой святости. Она забылась в своем падении как забываются в танце- экстаз, восторг, наслаждение. Это не было живой реальностью, это была грань, та самая тонкая грань, едва различимый пунктир между сном и явью. Траектория полета, прочертившая изнанку действительности точно по шву. Но не было больше действительности. Был свет. Яркий, слепящий свет, обрывки лоскутков, осколки зеркал. Никакого притяжения, тяжесть тела сошла на нет, когда очистился разум.
А потом наступила тьма. И все закончилось.