Один эпизод из хозяйственной практики завода №172 им. Молотова
B 1935 году заводу №172 поступает заказ от завода №5 (завод «Краснознаменец») на снаряды. По договору завод №172 должен поставить фугасные снаряды калибра 180 мм. В партии 1651 штука. Стоимость одного снаряда 746 рублей 32 копейки. Общая стоимость партии 776.943 рубля 88 копеек. Номер партии - 4.
Через некоторое время после получения заказа, администрация завода №5 обнаруживает, что полученная партия является стопроцентным браком. На основании этого заказчик потребовал возврата денег. В разбирательство вмешался Отдел вооружения УМС РККА. Были проведены повторные испытания этой партии, которые дали следующие результаты:
«1. 1-я полупартия испытание и переиспытание не выдержала, 2-я полупартия выдержала, но прочность на пределе.
2. Так как при испытании есть основательное предположение об утере баллистического наконечника, НКАП считает со своей стороны необходимым произвести переиспытание на прочность посадки наконечника при стрельбе на меткость.
3. Полученная меткость при 9 счетных выстрелах не удовлетворяет требуемой по техническим условиям»
После такой характеристики продукции завода прокуратура потребовала объяснений столь низкого качества выпускаемой продукции. Однако директор завода П.К. Премудров не только не стал оправдываться, но и потребовал «разбраковки», то есть признание партии №4 соответствующей требованиям. Аргументы были следующие:
Обвинение в том, что прочность не удовлетворяет стандартам, Премудров отверг, заявив, что плавка снарядов выполнялась по чертежам, которые были приложены к торговому договору. Таким образом, эти чертежи директор завода №5 как минимум - видел, а, скорее всего, эти чертежи были составлены самим заказчиком, - заводом №5.
Обвинение в том, что точность попадания снарядов не удовлетворяет стандартам, Премудров отверг, заявив, что сильное ориентирующее воздействие на снаряд оказывает ствол орудия, использованного для испытаний на заводе №5. По показаниям Премудрова орудие было никуда не годным.
Так как на качество снаряда указывает форма пробоины, которые он оставляет в бетонной плите, по которой производятся выстрелы, плиту тоже подвергли экспертизе. Даже плита оказалась некачественной. Бетон был распределен по плите не равномерно, а стандарты предусматривают стрельбу по равномерной плите.
Начальник ОТК-ГУВП при СМЗМ полностью поддержал директора своего завода, заявив: «4-я партия изготовлена в полном соответствии чертежу и техусловиям при договоре…».
Интересно, что, в конце концов Отдел вооружения УМС РККА полностью оплатил партию №4, аргументировав это тем, что у завода №172 и без того тяжелое экономическое положение.
Таким образом, так и не сумев (!) выявить виновного, государство, являющееся конечным заказчиком, взяло все издержки на себя. При этом, приняв партию, УМС встало перед проблемой, куда девать эту массу брака?
Интересно, а кто же на самом деле виновен в том, что партия №4 оказалась стопроцентным браком. Может быть, действительно виновен завод-заказчик, чьи чертежи оказались некачественны, а быть может это сам завод Молотова, изготовивший снаряды по чертежам заказчика, не убедившись в их качестве. Как мы видим, директор завода №172 без особого затруднения свалил всю вину на завод №5. В деле, к сожалению, не отражены аргументы, выдвинутые в свою очередь администрацией завода «Краснознаменец». А они, можно предположить, конечно, были. Ведь кто-то поставил этому заводу «никуда негодное» артиллерийское орудие и бетонные плиты с дефектом.
Проблема заключается в том, что расследование эпизода с партией №4 теоретически могло продолжаться до бесконечности: сколько было поставщиков, подрядчиков и субподрядчиков, столько и потенциальных виновников, которые, в свою очередь, конечно, указали бы уже на своих поставщиков и подрядчиков и т. д., и т.п. Таким образом, полноценное расследование причин брака партии №4 потребовало бы работы десятков (если не сотен) высококвалифицированных комиссий на десятках (если не сотнях) заводов. А ведь речь идет о расследовании причин брака всего только одной партии снарядов в количестве 1651 штуки.
Кроме того, в материалах дела явно виден и еще один потенциальный виновник. Это сам конечный потребитель продукции, а именно - государство в лице своих ведомств. Дело в том, что всей этой истории с партией №4 предшествовали два предложения товарища Премудрова начальнику УМС РККА товарищу Леонову, которые в известной мере и повлекли за собой такие последствия. Вот его предложения: «Для того чтобы успеть отгрузить снаряжательным заводам снаряды, которые будут изготовлены в текущем 1935 году: 1) Отделу заказов и сбыта грузить снаряды принятые военпредами и имеющие клеймо в годности не дожидаясь получения военпредом результатов испытания на меткость и прочность и оформления отгрузки паспортом военпреда. 2) Не грузить снаряды, по которым у военпреда нет сведений о результатах основного испытания по броне или бетону».
Кроме того, вследствие перебоев с ферросплавами по заводу имени Молотова было предложено следующее изменение: установить до конца текущего года испытание по броне от 1000 штук (вместо 2000)».
Этот эпизод, во-первых, объясняет, почему Отдел вооружения УМС РККА в конечном итоге взял все издержки на себя. Ведь согласившись с предложениями Премудрова, он, по сути, «благословил» завод на производство заведомого брака. Таким образом, тов. Леонов и тов. Премудров выступают фактически соучастниками.
Этот эпизод демонстрирует практику типичную для первых пятилеток, когда приходилось платить занижением качества продукции за искусственное завышение спускаемых заводам планов (которые, по имеющимся в деле показаниям рабочих, оказывались заниженными). Таким образом, все потенциальные виновники (производители некачественных снарядов, чертежей, орудий, бетонных плит, недобросовестные поставщики ферросплавов и т.д. и т.п.) могут превратиться в обвинителей, заявив представителям верховной власти: «Сами виноваты, задания надо ставить реальные!».
Получается, что виновны все и виновных нет, как нет и снарядов. А снаряды были нужны и, при том, качественные.
Каковы же были пути решения этой проблемы, каков выход из этой порочной ситуации, которая, вероятно, все больше и больше раздражала верховную власть? Ответ очевиден: необходимо создание такой «системы хозяйствования», которая заставляет каждого не только добросовестно работать самому, но и ревниво следить за подрядчиками, смежниками, да и самими заказчиками. Эта система должна безжалостно действовать по принципу коллективной ответственности, не слушая оправданий.
Есть ли такая система? Такая система есть. Она называется рынок. Рынок бы не допустил партии №4: В условиях рынка государство-заказчик просто передало бы заказ более добросовестным конкурентам, не разбирая, кто конкретно прав, а кто виноват. Все эти заводы разорились бы. Пострадали бы «невинные»? Безусловно, да! И г-н Премудров (банкрот!) долго сетовал бы в пивных Мотовилихи на несправедливость и «волчьи законы капитализма», доказывая своим собутыльникам (ведь больше некому) собственную невиновность.
Однако этот вариант придания эффективности экономике был неприемлем. Была ли альтернатива? Представляется, что в качестве таковой и был избран террор. Он, как и рынок, действует по принципу коллективной ответственности, круша без видимой (для пострадавшего) логики направо и налево, не разбирая правых и виноватых. Только в условиях рынка возникает страх перед банкротством, а в условиях террора - перед пулей.
Вопрос о том, насколько этот метод оказался действенным, насколько «затерроризированная экономика» (после чисток 1936-1937) годов оказалась эффективнее, остается открытым и требует особого исследования.
Тем не менее, обращает на себя ряд фактов. Так, по расследованию эпизода с партией №4 на заводе Молотова работала комиссия. Параллельно с администрацией допрашивались рабочие завода. По их показаниям этот инцидент не первый. Гнать брак для завода стало повседневным явлением. Во-вторых, рабочим, по их собственным показаниям, не давали работать. План на самом деле искусственно занижается Премудровым. Если рабочие выполняли задание быстрее намеченного времени, они получали выговор. Реально завод работал лишь последние 3-4 месяца в году, причем в это время технические работники работали по две смены, не уходя с завода. Оборудование было перегружено. Все остальное время рабочие находились в отпусках. Ситуация доходила до абсурда: рабочий возвращался из отпуска, а его отправляли снова. Вследствие этого, рабочие, раньше носившие гордое звание «стахановец», теперь просто не могли его получить. Рабочие из-за отсутствия работы спивались, велись разговоры о том, что завод пора бросать и искать новое место работы. Не удивительно, что при такой организации любые планы окажутся завышенными, а технология будет нарушаться.
З.Ы. Оригинал - статью «Экономика, элита и террор (репрессии 1936-1937 гг. как борьба за эффективность экономики)» - можно прочитать здесь.