Про книги
Очередная пачка не поставленных в детстве галочек.
Аркадий и Борис Стругацкие. Полдень, XXII век; Стажёры
В детстве у меня было издание-перевёртыш. К сожалению, в 14 лет понятнее кажется "Второе нашествие марсиан", а потом приходится уезжать из Майкопа, раздав по-настоящему уникальную библиотеку по соседям.
"Полдень..." - это сборник рассказов, по которым понятно, что фантастический антураж - это только маскировка для описания современных проблем.
Мариам Петросян. Дом, в котором...
Потусторонщина.
Вальтер Скотт. Айвенго
Хорошая книга и хороший фильм с песнями Высоцкого.
Николай Никулин. Воспоминания о войне
Одним из первых воспоминаний участников войны для меня стала автобиография другого Никулина - Юрия, который тоже воевал под Ленинградом. "Окопная правда", чернуха, грязь, мерзость, подлость, зверства в оккупированной Германии - всё как вы любите. Для своего времени, да и сейчас, этого достаточно, чтобы изжить последние иллюзии о великой победе. Но лучше повоевать самому, если уж очень хочется.
Похожую по стилистике книгу написал Леонид Рабичев - тоже человек, связанный с искусством.
Николай Островский. Как закалялась сталь
Со второго класса нам стали преподавать ОБЖ. Открыв учебник, написанный в том числе Андреем Усачёвым, дети лет семи-восьми читали: ""Жизнь даётся человеку только раз, и прожить её надо так..." Дальше вы, конечно, помните". Пока не узнал от мамы продолжение цитаты, совершенно искренне думал, что дальше идёт двоеточие с подробным рецептом. Трудно сказать, почему в детский учебник вставили эту цитату, пусть и на вторую страницу. Вряд ли Усачёв думал, что второклассник способен воспринять Островского. Тем более, если верить Фриде Вигдоровой, даже в четвёртом - пятом классах сразу после войны дети читали куда менее взрослые книги.
1. Сама книга, конечно, автобиографична: Островский описывает Шепетовку, польскую кампанию, комсомольскую работу и, наконец, собственную болезнь.
2. Фразу "Вот где сталь закаляется" произносит Жухрай, наблюдая за строительством железной дороги, по которой должны доставить дрова для отопления Киева. Свидетельства об этой узкоколейке самые противоречивые: "некий М. Веллер" (как назвал его Довлатов) пишет, что её было бы очень легко построить; лесовод - что невозможно было заготовить столько дров. Впрочем, возможно художественное преувеличение. Например, уже парализованный Островский, мечтая, как если бы у него было здоровье, пишет: "О, я дал бы 6000 - 7000 процентов выработки <угля>!"
3. Наряду с антистратфордианцами существуют давно антивёшенианцы и - в случае с Островским - антишепетовкинцы. И тут встаёт вопрос: может ли описание событий быть отделено от самих событий, если оно не правдивое, но достаточно красивое и взывает к общечеловеческим чувствам и ценностям? С одной стороны, не может. Так, Томаш Масарик на национальном уровне признал подделкой Краледворскую рукопись, потому что, по его убеждениям, патриотизм не может быть основан на мифе. С другой стороны, сейчас в украинской историографии утвердилась битва под Крутами. А как по-вашему?
Николай Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки
Эту книгу читал даже Павка Корчагин. Восемь историй, из них семь с нечистой силой ("Иван Фёдорович Шпонька" намеренно не дописан, а жаль). После Островского тянет посмотреть, не соврал ли Гоголь в описании природы.
Вий
Тоже обычная потусторонщина.
Михаил Салтыков-Щедрин. История одного города
Книга настолько беспросветная, что даже жалеть никакого героя не хочется.
Аркадий и Борис Стругацкие. Полдень, XXII век; Стажёры
В детстве у меня было издание-перевёртыш. К сожалению, в 14 лет понятнее кажется "Второе нашествие марсиан", а потом приходится уезжать из Майкопа, раздав по-настоящему уникальную библиотеку по соседям.
"Полдень..." - это сборник рассказов, по которым понятно, что фантастический антураж - это только маскировка для описания современных проблем.
Мариам Петросян. Дом, в котором...
Потусторонщина.
Вальтер Скотт. Айвенго
Хорошая книга и хороший фильм с песнями Высоцкого.
Николай Никулин. Воспоминания о войне
Одним из первых воспоминаний участников войны для меня стала автобиография другого Никулина - Юрия, который тоже воевал под Ленинградом. "Окопная правда", чернуха, грязь, мерзость, подлость, зверства в оккупированной Германии - всё как вы любите. Для своего времени, да и сейчас, этого достаточно, чтобы изжить последние иллюзии о великой победе. Но лучше повоевать самому, если уж очень хочется.
Похожую по стилистике книгу написал Леонид Рабичев - тоже человек, связанный с искусством.
Николай Островский. Как закалялась сталь
Со второго класса нам стали преподавать ОБЖ. Открыв учебник, написанный в том числе Андреем Усачёвым, дети лет семи-восьми читали: ""Жизнь даётся человеку только раз, и прожить её надо так..." Дальше вы, конечно, помните". Пока не узнал от мамы продолжение цитаты, совершенно искренне думал, что дальше идёт двоеточие с подробным рецептом. Трудно сказать, почему в детский учебник вставили эту цитату, пусть и на вторую страницу. Вряд ли Усачёв думал, что второклассник способен воспринять Островского. Тем более, если верить Фриде Вигдоровой, даже в четвёртом - пятом классах сразу после войны дети читали куда менее взрослые книги.
1. Сама книга, конечно, автобиографична: Островский описывает Шепетовку, польскую кампанию, комсомольскую работу и, наконец, собственную болезнь.
2. Фразу "Вот где сталь закаляется" произносит Жухрай, наблюдая за строительством железной дороги, по которой должны доставить дрова для отопления Киева. Свидетельства об этой узкоколейке самые противоречивые: "некий М. Веллер" (как назвал его Довлатов) пишет, что её было бы очень легко построить; лесовод - что невозможно было заготовить столько дров. Впрочем, возможно художественное преувеличение. Например, уже парализованный Островский, мечтая, как если бы у него было здоровье, пишет: "О, я дал бы 6000 - 7000 процентов выработки <угля>!"
3. Наряду с антистратфордианцами существуют давно антивёшенианцы и - в случае с Островским - антишепетовкинцы. И тут встаёт вопрос: может ли описание событий быть отделено от самих событий, если оно не правдивое, но достаточно красивое и взывает к общечеловеческим чувствам и ценностям? С одной стороны, не может. Так, Томаш Масарик на национальном уровне признал подделкой Краледворскую рукопись, потому что, по его убеждениям, патриотизм не может быть основан на мифе. С другой стороны, сейчас в украинской историографии утвердилась битва под Крутами. А как по-вашему?
Николай Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки
Эту книгу читал даже Павка Корчагин. Восемь историй, из них семь с нечистой силой ("Иван Фёдорович Шпонька" намеренно не дописан, а жаль). После Островского тянет посмотреть, не соврал ли Гоголь в описании природы.
Вий
Тоже обычная потусторонщина.
Михаил Салтыков-Щедрин. История одного города
Книга настолько беспросветная, что даже жалеть никакого героя не хочется.