Критик о рассказе Марины Струковой "На высоте Рая"
Кандидат филологических наук Ольга Блюмина в своей статье о литературном альманахе ЛитСоты, упоминает и мой рассказ «На высоте Рая», впервые опубликованный в журнале «Москва».
Она пишет: «Полемическим показался мне рассказ Марины Струковой. «На высоте рая», созданный на стыке агиографии, предания и собственного представления об устремлённости человека к инобытийным тайнам.
Уже с самого начала главный герой монах Даниил предстаёт в каком-то другом, далёком пространстве. И основная характеристика этому пространству дана в первой строке рассказа - пустота: Даниилу кажется, что он стоит в пустоте. Он высоко на скале, на столпе - месте его подвига. Восхождение к нему требует мужества и настойчивого желания. Кажется, сюжет и настроение рассказа движутся по традиционной агиографической линии: обещание родителями сына Богу, подготовка к подвигу, многолетний подвиг, ученики, искушения. Да и роза в конце рассказа, которую сжимает уже коснувшийся смерти монах, - то ли символ, то ли легендарное свидетельство Рая. Тем не менее - это не житие. Перед нами художественное изображение с плавной текучей речью. Поэтому личность главного героя (не знаю, какие задачи при изображении героя ставил перед собой автор) довольно далека от того, что в христианстве понимают под святостью. Эту отдалённость подчёркивает последняя фраза: Вот, что осталось мне от рая, из коего вы меня похитили. Она с головой выдаёт человека гордого. Мысль о том, что он не достоин Рая (во всяком случае - пока) не приходит ему в голову, он предпочитает обвинить во всём окружающих. Да и о каком рае идёт речь? От житийности отдаляет рассказ ещё и его незавершённость, поскольку самый факт житийной основы говорит о том, что описывается состоявшийся святой. Здесь же мы имеем дело даже как будто с некоторой инверсией жития: главный герой не умер, вернулся. Жития не получилось. Безусловно, герой способен на самоотречение, но мотивы его для меня неочевидны, и для Даниила, похоже, тоже. Есть искушения и искусители. Но складывается впечатление, что физический аскетизм не так тяжёл для него. А вот глубинный, духовный - даётся с трудом, чего Даниил, на мой взгляд, не осознаёт. Так что - чем закончится эта пока ещё совсем нежитийная жизнь, предугадать нельзя.
Белый, лёгкий цветок, который падает ему на колени прямо посреди зимы, - это ещё не награда и не обещание, а надежда для старца. Даниил сменил несколько столпов, усложняя испытания и готовясь к новым. Только ли потому, что в истончённой плоти выше дух? Почему герой предпочитает говорить безличными, короткими предложениями? Со всеми: с гостями, с учениками. Как будто изрекает афоризмы, открытые им законы бытия. Как будто отвечать на вопросы просто, как всякому другому человеку, ему не пристало: - Не прогонишь? - Я никого не гоню. А ведь мог бы просто ответить: «Не прогоню». Или вот он спрашивает ученика: «Ты усомнился во мне?». Эта реплика впору самому Христу! и т.д. Из материального он обходится минимумом, остальное раздаёт. И всё же перед нами - только путь. «Важно, что подумает Бог», - говорит Даниил.
Конечно, рассказ этот применим ко всем нам, к нашей нескончаемой, мучительной и суетливой борьбе за собственное совершенство. Источником этого стремления может быть и гордыня. Возможно, не так уж и важно, с какого чувства всё началось, важен результат. Который непредсказуем в этой борьбе. Поэтому главное - не сдаваться, несмотря на то, что собственные самоуверенные оценки могут увести нас далеко от прямого пути».