От ножичка до проволочки.
Экспроприация экспроприаторов в восемнадцатом году полностью уничтожила индустрию фотографических бланков. Закрылись литографические мастерские, бристольский картон сгорел в буржуйках, а нежные этикеты пошли на самокрутки. Фотография осталась голой и босой, и светописцы столкнулись с проблемой - как снабжать снимки сопроводительной информацией?
Каждый отпечаток нуждался в подписи: кем, где, когда снято, и по какому поводу. После недолгих размышлений было решено, что надписи можно просто выцарапывать ножичком на стеклянном негативе. На взгляд фотографов, получалось вполне неплохо. Они даже стружку не стряхивали - и так сойдёт!
А если царапать усерднее, надпись получалась гораздо жирнее.
Если снимок был не групповым, подпись могла быть индивидуальной. (Да, с грамотой в те времена было туговато)
А хороший ретушёр мог и картиночку нацарапать, почему нет?
Время шло, и технологии не стояли на месте. Стеклянные пластины отжили свой век, камеры стали плёночными. И возникла проблема - ножик увязал в желатине, царапать стало невозможно. Надписи стали наносить обычной тушью. Вот только негатив имел две стороны, лаковую и эмульсионную. На лаковой надписи категорически не держались, приходилось писать на эмульсии. А учётом того, что негатив при печати переворачивался лаком вверх, писать приходилось зеркально. Отсюда огромное количество опечаток...
...и заметный наклон букв в левую сторону. Писать-то учили с наклоном вправо, и преодолеть этот навык было непросто.
Но находились хитрецы, которым было не лень разлиновать негатив, у них буквы получались идеальными.
А когда возникала необходимость допечатать пару снимков с архивных негативов, обнаруживалось что с годами тушь покрывается живописными кракелюрами, добавляющими снимку фактуры.
После Великой Отечественной советская промышленность освоила широкий выпуск камер формата тридцать пять миллиметров. Узкая плёнка стоила дешевле, и позволяла делать много кадров без перезарядки фотоаппарата. Всё бы хорошо, да только писать тушью на крошечном негативе оказалось совершенно невозможно. Светописцы - парни находчивые, и вышли из положения весьма изящно: писать стали на кусочке засвеченной и проявленной плёнки, которую клали прямо на фотобумагу в момент печати. Мастера, уверенные в своём профессионализме, не обрезали даже дырочки перфорации.
В зависимости от задачи, накладные надписи обзаводились рисунками оленей, обручальными колечками, и даже пальмами.
Но накладывание плёночки на каждый снимок делало процесс печати долгим и утомительным. И курортные фотографы изобрели совершенно новый способ. Требуемая надпись выгибалась из тонкой медной проволочки, затем прикручивалась к верхней части кадрирующей рамки, и фотографу оставалось только подкладывать фотобумагу, при закрытии рамки текст размещался в кадре сам собой.
Автоматизация процесса так полюбилась фотографам, что все иные способы подписывания оказались забыты. Медная проволочка стала ходовым товаром, а мастерство исполнения проволочных шрифтов стало отдельной профессией.
Правда если фотограф печатал с похмелья, тремор в руках мешал работе, и надпись приходилось всё время поправлять. В результате к концу рабочей смены текст настолько искажался, что год съёмки и название курорта читались с большим трудом.
Технология проволочного подписывания оказалась настолько удобной, что появившись в пятидесятых, она процветала три десятилетия, дожив до эпохи цветной фотографии.
И только автоматизированная машинная печать отправила проволочку на свалку истории.
Умение ориентироваться в способах подписывания является жизненно важным навыком для коллекционера фотографии. По снимкам, выкладываемым на интернет-аукционах, обычно хрен что поймёшь. Но если видишь подпись, сделанную ножичком, сразу понимаешь, что это скорее всего контактный отпечаток со стеклянного негатива, с прекрасной чёткостью. Если текст сделан тушью, то скорее всего разрешение снимка тоже не разочарует. А вот если факсимиле на плёночке, или из проволочки - это поздний СССР, напечатано с малоформатного негатива, удовольствия мало.
Каждый отпечаток нуждался в подписи: кем, где, когда снято, и по какому поводу. После недолгих размышлений было решено, что надписи можно просто выцарапывать ножичком на стеклянном негативе. На взгляд фотографов, получалось вполне неплохо. Они даже стружку не стряхивали - и так сойдёт!
А если царапать усерднее, надпись получалась гораздо жирнее.
Если снимок был не групповым, подпись могла быть индивидуальной. (Да, с грамотой в те времена было туговато)
А хороший ретушёр мог и картиночку нацарапать, почему нет?
Время шло, и технологии не стояли на месте. Стеклянные пластины отжили свой век, камеры стали плёночными. И возникла проблема - ножик увязал в желатине, царапать стало невозможно. Надписи стали наносить обычной тушью. Вот только негатив имел две стороны, лаковую и эмульсионную. На лаковой надписи категорически не держались, приходилось писать на эмульсии. А учётом того, что негатив при печати переворачивался лаком вверх, писать приходилось зеркально. Отсюда огромное количество опечаток...
...и заметный наклон букв в левую сторону. Писать-то учили с наклоном вправо, и преодолеть этот навык было непросто.
Но находились хитрецы, которым было не лень разлиновать негатив, у них буквы получались идеальными.
А когда возникала необходимость допечатать пару снимков с архивных негативов, обнаруживалось что с годами тушь покрывается живописными кракелюрами, добавляющими снимку фактуры.
После Великой Отечественной советская промышленность освоила широкий выпуск камер формата тридцать пять миллиметров. Узкая плёнка стоила дешевле, и позволяла делать много кадров без перезарядки фотоаппарата. Всё бы хорошо, да только писать тушью на крошечном негативе оказалось совершенно невозможно. Светописцы - парни находчивые, и вышли из положения весьма изящно: писать стали на кусочке засвеченной и проявленной плёнки, которую клали прямо на фотобумагу в момент печати. Мастера, уверенные в своём профессионализме, не обрезали даже дырочки перфорации.
В зависимости от задачи, накладные надписи обзаводились рисунками оленей, обручальными колечками, и даже пальмами.
Но накладывание плёночки на каждый снимок делало процесс печати долгим и утомительным. И курортные фотографы изобрели совершенно новый способ. Требуемая надпись выгибалась из тонкой медной проволочки, затем прикручивалась к верхней части кадрирующей рамки, и фотографу оставалось только подкладывать фотобумагу, при закрытии рамки текст размещался в кадре сам собой.
Автоматизация процесса так полюбилась фотографам, что все иные способы подписывания оказались забыты. Медная проволочка стала ходовым товаром, а мастерство исполнения проволочных шрифтов стало отдельной профессией.
Правда если фотограф печатал с похмелья, тремор в руках мешал работе, и надпись приходилось всё время поправлять. В результате к концу рабочей смены текст настолько искажался, что год съёмки и название курорта читались с большим трудом.
Технология проволочного подписывания оказалась настолько удобной, что появившись в пятидесятых, она процветала три десятилетия, дожив до эпохи цветной фотографии.
И только автоматизированная машинная печать отправила проволочку на свалку истории.
Умение ориентироваться в способах подписывания является жизненно важным навыком для коллекционера фотографии. По снимкам, выкладываемым на интернет-аукционах, обычно хрен что поймёшь. Но если видишь подпись, сделанную ножичком, сразу понимаешь, что это скорее всего контактный отпечаток со стеклянного негатива, с прекрасной чёткостью. Если текст сделан тушью, то скорее всего разрешение снимка тоже не разочарует. А вот если факсимиле на плёночке, или из проволочки - это поздний СССР, напечатано с малоформатного негатива, удовольствия мало.