Полвека борьбы с погодой.
С момента изобретения фотографии, и до появления лампочки Эдисона, фотографы полностью зависели от дневного света.
Студии размещались в помещениях с большими окнами и прозрачным потолком, и погода вносила свои коррективы. Например прямой солнечный свет давал излишний контраст, который нужно было смягчать, поднимаясь под потолок, и растягивая специальные полупрозрачные шторки.
Устав постоянно залезать на стремянку, Эдуард Клар из Тифлиса предложил своим клиентам сниматься в те дни, когда нет яркого солнца, объясняя это тем, что "Пасмурная погода благоприятствует снимкам".
Мистер Арутюнов, работавший в Бендерах был куда больше уверен в себе, и снимал при любом состоянии неба. А чтобы люди не стеснялись приходить и в дождь, предупреждал, что "Ненастная погода снимкам не препятствует".
Колманович из Канска недолго думая, заявил, что погода вообще ни на что не влияет!
Формулировки пренебрежения состоянием неба имелись самые разнообразные...
а питерский светописец Грабяж так и вовсе высказывался о небесной канцелярии в оскорбительном тоне.
Шли годы, чувствительность фотографических эмульсий неуклонно повышалась, светосила объективов росла, и вскоре уже любое ателье могло снимать "при всякой погоде".
Прогнозы синоптиков потеряли свою актуальность, и студии работали на протяжении всего светового дня. Фотосъёмка заканчивалась лишь с наступлением вечера. А вскоре пришло долгожданное электричество. Освободившись от привязки к дневному свету, мастера художественного портрета радостно продлили рабочие часы своих заведений.
Центральная фотография "Рембрант" в Екатеринбурге обещала "Эффектные вечерние снимки при электричестве".
А Великомский из Петрограда снимал исключительно при электрическом освещении, "независимо от погоды, днём и вечером".
Московский фотограф Оскар Мейер, не желая проигрывать в состязании двух столиц, выступил в ответ с заявлением, что его вечерние снимки ничем не хуже дневных.
Некоторые так радовались возможности снимать без оглядки на погоду, что семейное предприятие "Поляков и сын", существовавшее в Уральске с 1884 года, добавило к своему названию слово "Электрофотография".
Здесь, я полагаю, дотошный читатель может спросить, зачем фотографы мучились столько лет, если уже в начале двадцатого века в широкий обиход вошла магниевая вспышка? Полагаю, причин тут две. Во-первых, с магнием не так просто обеспечить мягкий, рассеянный свет, потребный для "художественного" портрета. А во-вторых, после всего одной лишь вспышки магния съёмочный павильон приходилось проветривать из-за дыма, при сгорании магния выделявшегося. Только в тридцатых годах двадцатого века промышленность научилась делать вспышки, в которых магний сгорал в герметичной колбе, наполненной кислородом. Я как раз недавно прикупил по случаю пару таких лампочек, и вскоре обязательно напишу о них отдельный пост.
P.S. Как ни удивительно, но зависимость фотостудий от погоды сохраняется даже сегодня, хотя и в несколько ином виде. Нынче каждый хозяин съёмочного павильона мечтает о долгом и холодном дожде, который завершит наконец осенние съёмки в парках, и загонит клиентов к нему, под крышу.
Студии размещались в помещениях с большими окнами и прозрачным потолком, и погода вносила свои коррективы. Например прямой солнечный свет давал излишний контраст, который нужно было смягчать, поднимаясь под потолок, и растягивая специальные полупрозрачные шторки.
Устав постоянно залезать на стремянку, Эдуард Клар из Тифлиса предложил своим клиентам сниматься в те дни, когда нет яркого солнца, объясняя это тем, что "Пасмурная погода благоприятствует снимкам".
Мистер Арутюнов, работавший в Бендерах был куда больше уверен в себе, и снимал при любом состоянии неба. А чтобы люди не стеснялись приходить и в дождь, предупреждал, что "Ненастная погода снимкам не препятствует".
Колманович из Канска недолго думая, заявил, что погода вообще ни на что не влияет!
Формулировки пренебрежения состоянием неба имелись самые разнообразные...
а питерский светописец Грабяж так и вовсе высказывался о небесной канцелярии в оскорбительном тоне.
Шли годы, чувствительность фотографических эмульсий неуклонно повышалась, светосила объективов росла, и вскоре уже любое ателье могло снимать "при всякой погоде".
Прогнозы синоптиков потеряли свою актуальность, и студии работали на протяжении всего светового дня. Фотосъёмка заканчивалась лишь с наступлением вечера. А вскоре пришло долгожданное электричество. Освободившись от привязки к дневному свету, мастера художественного портрета радостно продлили рабочие часы своих заведений.
Центральная фотография "Рембрант" в Екатеринбурге обещала "Эффектные вечерние снимки при электричестве".
А Великомский из Петрограда снимал исключительно при электрическом освещении, "независимо от погоды, днём и вечером".
Московский фотограф Оскар Мейер, не желая проигрывать в состязании двух столиц, выступил в ответ с заявлением, что его вечерние снимки ничем не хуже дневных.
Некоторые так радовались возможности снимать без оглядки на погоду, что семейное предприятие "Поляков и сын", существовавшее в Уральске с 1884 года, добавило к своему названию слово "Электрофотография".
Здесь, я полагаю, дотошный читатель может спросить, зачем фотографы мучились столько лет, если уже в начале двадцатого века в широкий обиход вошла магниевая вспышка? Полагаю, причин тут две. Во-первых, с магнием не так просто обеспечить мягкий, рассеянный свет, потребный для "художественного" портрета. А во-вторых, после всего одной лишь вспышки магния съёмочный павильон приходилось проветривать из-за дыма, при сгорании магния выделявшегося. Только в тридцатых годах двадцатого века промышленность научилась делать вспышки, в которых магний сгорал в герметичной колбе, наполненной кислородом. Я как раз недавно прикупил по случаю пару таких лампочек, и вскоре обязательно напишу о них отдельный пост.
P.S. Как ни удивительно, но зависимость фотостудий от погоды сохраняется даже сегодня, хотя и в несколько ином виде. Нынче каждый хозяин съёмочного павильона мечтает о долгом и холодном дожде, который завершит наконец осенние съёмки в парках, и загонит клиентов к нему, под крышу.