Жардиньерка. История блистательного взлёта, и стремительного падения.
В конце девятнадцатого века чувствительность фотопластин вышла на новый уровень, и выдержка при съёмке портрета сократилась с нескольких минут до нескольких секунд.Теперь позирующий гражданин уже не должен был замирать, а фотографы перестали нуждаться в фиксаторах для головы. Более того, если во времена дагеротипа в погоне за неподвижностью людей чаще фотографировали сидя, то теперь стало возможно делать снимки во весь рост.
И тут немедленно возникла новая проблема - руки! Раньше они спокойно лежали на подлокотниках кресла, и никому не мешали, но когда кресло убрали, руки стало некуда девать. История не сохранила имени того изобретателя, который первым притащил в студию подставку под цветы - жардиньерку, и предложил клиенту на неё облокотиться, но это был сногсшибательный успех! Обычная этажерочка оказалась невероятно полезна, клиенту она позволяла принять более вальяжную позу, а фотографу - получить на снимке максимальную резкость, ведь выдержки по-прежнему оставались весьма длинными. С этого момента победное шествие цветочно-съёмочного аксессуара было неудержимо. Очень скоро жардиньерка пересекла океаны и континенты, мгновенно распространившись по всему миру. Теперь в каждой студии непременно имелось несколько жардиньерок на все случаи жизни, и все посетители непременно на них облокачивались.
Если жардиньерка оказывалась низковата или высоковата, человек получался скособоченным, но это никого не смущало. В редких случаях высота регулировалась подкладыванием книжек.
Со временем к её присутствию так привыкли, что порой жардиньерку оставляли в кадре даже тогда, когда на неё не облокачивались, просто как обязательную деталь интерьера.
Прочно прописавшись в фотостудии, жардиньерка начала обживаться, накрываясь разными ковриками и вязаными салфетками.
Её положение казалось незыблемым, жардиньерка расслабилась, обленилась, и перестала следить за собой. Когда-то стройная и изящная, она отяжелела, и обабилась.
С лёгкостью пережив революцию, и достаточно порезвившись во времена НЭПа, она не сомневалась, что её процветание будет бесконечным. Но грянула вторая мировая, и для жардиньерочного народа настали тяжёлые времена. Никто больше не хотел фотографироваться, вокруг царили голод и разруха, жардиньерки начали жечь в печах.
День Победы пришёл, и как только начала налаживаться мирная жизнь, жардиньерка вернулась в фотостудии. Она утратила внешний лоск, и была мало похожа на себя прежнюю, но продолжала трудиться, подставляя свои плечи военным и гражданским.
Но вскоре и это скромное счастье закончилось - её начал выдавливать из профессии обыкновенный стул. Безродный четырёхногий брал универсальностью, на него можно было опираться, на нём можно было сидеть, он был дешевле, и проще в изготовлении.
В последней попытке удержаться на плаву жардиньерка позволила вешать на себя таблички с надписями, удовлетворившись ролью подставки.
Но это не помогло, и вскоре последние жардиньерки были вынесены на помойку, и сгнили в мусорках. Клиенты фотостудий, оставшись без подпорки, растерялись, начали пихать руки в карманы, и держать всякие посторонние предметы.
Так закончилась история жардиньерки, скромной подставки под цветы, которая выступила в неожиданной для себя роли, прошла славный путь, и теперь безвозвратно забыта...
P.S. Старые фотографии - это удивительный экскурс в неподдельное прошлое. В моих руках кусочек бумаги, на котором трое боевых друзей смотрят в объектив фотографа, обнявшись над подписью "Не забудь меня, друг!". Этому снимку уже больше семидесяти лет, вряд ли кто-то из них до сих пор жив, но этот момент запечатлён абсолютно точно, всё так и было - эти глаза, эти улыбки, эти руки. Мы никогда не узнаем, забыли они друг друга, или дружили всю жизнь. Мы видим лишь один этот момент, и всё что было до, всё что было после - неизвестно. Но момент, именно этот момент - вот он. Его не изменить, он реален. Затвор фотоаппарата открылся и закрылся, вырезав для нас этот кусочек времени, сохранив его навсегда... ну, или до тех пор, пока нам не надоест смотреть.
И тут немедленно возникла новая проблема - руки! Раньше они спокойно лежали на подлокотниках кресла, и никому не мешали, но когда кресло убрали, руки стало некуда девать. История не сохранила имени того изобретателя, который первым притащил в студию подставку под цветы - жардиньерку, и предложил клиенту на неё облокотиться, но это был сногсшибательный успех! Обычная этажерочка оказалась невероятно полезна, клиенту она позволяла принять более вальяжную позу, а фотографу - получить на снимке максимальную резкость, ведь выдержки по-прежнему оставались весьма длинными. С этого момента победное шествие цветочно-съёмочного аксессуара было неудержимо. Очень скоро жардиньерка пересекла океаны и континенты, мгновенно распространившись по всему миру. Теперь в каждой студии непременно имелось несколько жардиньерок на все случаи жизни, и все посетители непременно на них облокачивались.
Если жардиньерка оказывалась низковата или высоковата, человек получался скособоченным, но это никого не смущало. В редких случаях высота регулировалась подкладыванием книжек.
Со временем к её присутствию так привыкли, что порой жардиньерку оставляли в кадре даже тогда, когда на неё не облокачивались, просто как обязательную деталь интерьера.
Прочно прописавшись в фотостудии, жардиньерка начала обживаться, накрываясь разными ковриками и вязаными салфетками.
Её положение казалось незыблемым, жардиньерка расслабилась, обленилась, и перестала следить за собой. Когда-то стройная и изящная, она отяжелела, и обабилась.
С лёгкостью пережив революцию, и достаточно порезвившись во времена НЭПа, она не сомневалась, что её процветание будет бесконечным. Но грянула вторая мировая, и для жардиньерочного народа настали тяжёлые времена. Никто больше не хотел фотографироваться, вокруг царили голод и разруха, жардиньерки начали жечь в печах.
День Победы пришёл, и как только начала налаживаться мирная жизнь, жардиньерка вернулась в фотостудии. Она утратила внешний лоск, и была мало похожа на себя прежнюю, но продолжала трудиться, подставляя свои плечи военным и гражданским.
Но вскоре и это скромное счастье закончилось - её начал выдавливать из профессии обыкновенный стул. Безродный четырёхногий брал универсальностью, на него можно было опираться, на нём можно было сидеть, он был дешевле, и проще в изготовлении.
В последней попытке удержаться на плаву жардиньерка позволила вешать на себя таблички с надписями, удовлетворившись ролью подставки.
Но это не помогло, и вскоре последние жардиньерки были вынесены на помойку, и сгнили в мусорках. Клиенты фотостудий, оставшись без подпорки, растерялись, начали пихать руки в карманы, и держать всякие посторонние предметы.
Так закончилась история жардиньерки, скромной подставки под цветы, которая выступила в неожиданной для себя роли, прошла славный путь, и теперь безвозвратно забыта...
P.S. Старые фотографии - это удивительный экскурс в неподдельное прошлое. В моих руках кусочек бумаги, на котором трое боевых друзей смотрят в объектив фотографа, обнявшись над подписью "Не забудь меня, друг!". Этому снимку уже больше семидесяти лет, вряд ли кто-то из них до сих пор жив, но этот момент запечатлён абсолютно точно, всё так и было - эти глаза, эти улыбки, эти руки. Мы никогда не узнаем, забыли они друг друга, или дружили всю жизнь. Мы видим лишь один этот момент, и всё что было до, всё что было после - неизвестно. Но момент, именно этот момент - вот он. Его не изменить, он реален. Затвор фотоаппарата открылся и закрылся, вырезав для нас этот кусочек времени, сохранив его навсегда... ну, или до тех пор, пока нам не надоест смотреть.