манифест исчерпания теологии
Теология исчерпания: манифест невозможности
итак, дабы Бог, наконец, появился, или исчез, был создан, или разрушен, необходимо произнести все его имена и перечислить все его атрибуты
счислить всё до единого?
(да, всё до последнего
до нуля
до формул судорог
тех микросокращений
о которых написаны книги книг со всеми комментариями и апокрифами)
- счесть волосы на голове Бога
(Бог сказал - и ты тоже сможешь)
но, собственно, решающими в этой тео-логистике оказываются акциденции Бога - те случайные, Богом забытые места, куда он может ещё ускользнуть, где он может ещё спать, быть нерождённым, отсутствовать, где могут быть рассеяны его части, его прах - где он может быть вне себя
доселе невиданные ракурсы тела Бога
(«Он что - потерялся?.. Не заблудился ли он, словно малое дитя?.. Или он спрятался в кустах? Или боится нас? Или отправился на галеру? Уплыл за море?»)
надо изнурить Бога, эту великую монотонность, это общее место
(это место-имение)
надо переписать все священные книги, произведя все необходимые замены
затыкая именем божьим все пробелы и все зияния всяких «я»
ставя Бога на место всякого под-лежащего или «субъекта»
переписать все документы, все паспорта и свидетельства о смерти, все, как говорится, бумаги
акциденции Бога - собственно, все те акциденты-случаи, «ситуации», в которых, как уже было сказано, может ещё находиться Бог
(строго говоря, акциденция Бога, в которой Бог пребывает вне себя, в каком-то смысле, есть невозможное и немыслимое, поскольку всё пребывает в Боге, и, в каком-то отношении, всё есть Бог. У Бога нет помощников потому, что кроме него ничего нет - он монотонен, монолитен, монологичен, и от этого бесконечного разговора с самим собой не спасут даже «боги» во множественном числе. Между тем, ловлю себя на мысли о том, что именно исчерпание теологии открывает мне множества)
теология исчерпания есть общее дело
Бога не исчерпать в одиночку
(это приглашение к участию)
(«Придите…», и т.д.)
____________________
[ответы и дополнения]
Разумеется, задача изнурения Бога бесконечна, как описание клочка бумаги, или одного дня человеческой жизни, как исчисление числа пи, или же как попытка Ахиллеса догнать черепаху. Не приводит ли заведомая невыполнимость этой задачи попросту к тому, чтобы оставить всё как есть и самому остаться на месте - не чревато ли это оседлостью? Не уводит ли Бог, этот бесконечный фантазм, в сторону от реальных действий, имеющих конечные цели - от того, скажем, чтобы кидать камнями во власть и т.п.?
На это можно возразить следующим образом: теология исчерпания не исключает, но также и не отменяет действия. С другой стороны, можно также сказать, что действие, не имеющее бесконечного воображаемого эффекта, не имеет смысла.
Что касается заведомой бесконечности этого дела, тут можно сказать следующее:
1) Практически все совершаемые действия заведомо бесконечны в дурном смысле, любое сообщество живёт изнуряющей себя пустой страстью, ничто - фактически - никогда не совершается до конца, не доходит до «совершенства». Это относится, в том числе, и к «реальным» действиям, у которых, несмотря на их конечный характер, на видимость результатов, в этом смысле нет никакого преимущества перед действиями «ирреальными». Голод не иссякает, прошлое никогда до конца не уходит в прошлое, эфир событий забит следами, которые невозможно до конца замести, всё может на что-нибудь сгодиться, абсолютных отбросов нет, ex nihilo nihil fit и т.п. Как бы мы ни пытались, нам не удаётся поставить точку - поэтому всё во всём, и умереть, в каком-то смысле, невозможно. Разумеется, всё это в целом достойно смеха, и данное возражение направлено, в свою очередь, также и против тео-логистики - поскольку она, со своей стороны, как раз и представляет собой возможность конца… Однако это возражение ослабляет разом и контраргумент теологии исчерпания, упрекающий её в незавершимости.
2) Другое возражение носит более положительный характер: что касается заведомой невыполнимости задачи изнурения Бога - то как раз таки заведомо, или же «логически» невозможной она не является. В пользу этого свидетельствует, прежде всего, «фактическое» отсутствие актуальной бесконечности. Более того - нет никакой «логической» необходимости в том, чтобы бесконечность была непременно актуальной - так, чтобы мы рассуждали при этом на манер онтологического доказательства бытия Бога - что дескать, бесконечность не была бы действительно, целиком и полностью, в исчерпывающем смысле бесконечной, если бы она не была актуальной. Поэтому, опять же «фактически», бесконечность теологии исчерпания и подобных ей задач есть бесконечность потенциальная (равно как и бесконечность мира, времени, ряда натуральных чисел, геометрических прямых и т.п.). Так, воображая прямую, мы лишь потенциально бесконечно продолжаем её. При этом, разумеется, «фактическое» наличие «дурной бесконечности» нисколько не исключает отсутствия бесконечности актуальной. Потенциальность же наличной бесконечности, в свою очередь, означает, что возможность того, что эта бесконечность когда-нибудь завершится, принципиально не исключена, и прямая закончится, Ахиллес догонит-таки черепаху, а Бог - во всей полноте его атрибутов - будет изнурён.
(Мыслимое нами как «положительно бесконечное», есть, строго говоря, Другое, или То же самое, и оно «как таковое» не даётся в своих пределах, но переваливается через край, и это истечение также потенциально. Иначе говоря, сама бесконечность «положительно бесконечного» есть не что иное как это зашкаливание и выплеск. Самая ясная и отчётливая из наших идей - если верить Декарту - Бесконечное никогда не обладает полной ясностью и отчётливостью в силу своей пробивающей всякий предел иррадиации. Более того, эта идея никогда до конца не является «нашей». Поэтому все богоубийцы сталкиваются с тем, что Бог их опережает, умирая сам. Остаётся только нагнать его в точке смерти, в момент некоего небывалого прошлого.)
________
«Вороны утверждают, что одна-единственная ворона может уничтожить небо…», говорит Бог.
_________
В одной из оккультных книжек, прочитанных мною в детстве, и, как мне помнится, написанной от лица «живого усопшего», сообщалось о двух великих истинах, открывающихся после смерти - что Бог есть и Бог есть. Мне кажется, я так до конца и не разобрался, в чём разница между этими истинами, и есть ли между ними вообще какая-либо разница, кроме, как говорится, «мнимой».
Пожалуй, различие между ними для меня состоит главным образом в том, что вторая из этих истин всё больше и больше утрачивает какой бы то ни было смысл (для меня, опять же). «Бог есть» (или даже так: есть) - и что? В «есть» нет никакого смысла. Равно как и в Боге. В «смысле», впрочем, тоже нет никакого смысла - поскольку «смысл» «есть».