(no subject)
Прогулялась до магазина и обратно. Там, в мире, творится самое прекрасное, что может только быть в октябре -тот самый мрачно-прекрасный, тревожно-золотой закат, где с одной стороны небосвода горит расплавленным золотом (и на этом византийском пылающем золоте -черные четкие силуэты домов, и в домах - желтый свет, и кажется, что дома насквозь заполнены этим золотым светом), а выше это золото переходит в буйство фиолетовых, синих, розовых, как индийская чалма, багровых, лимонно-желтых оттенков. А если посмотреть налево, то увидишь в темном, как синий дорогой шелк, небе, серебряную половинку Луны. (В общем, это надо видеть).И все озарено этим театральным октябрьским светом, и на лицах обычных прохожих эти небесные фантастичные отблески, и кажется, что мы все - на сцене, и на нас не эти обычные одежки, а что-то карнавальное, великолепное, шелка, и бархат, и виссон. В общем, в небесах торжественно и чудно, а под небесами, возле супермаркета, молодой пьяный парень лет тридцати практически по тексту взывает - что же мне так больно и так трудно, жду ль чего, жалею ли о чем.
Стоит пьяный, его пытаются унять два друга потрезвее, а он орет в эти небеса - против Путина. Страшные гадкие слова, изобретательно, кстати (это я как филолог вам подтверждаю), но при этом гадко и грязно, и про Пути на, и про партию с правительством, и про ту жизнь, что они устроили, и про стерхов, и про дворцы, и про Олимпиаду в Сочи, и про Москву с Думой.Кричит громко, все стараются побыстрее пройти (одна я курю, опершись на копьё, т.е. на тележку с продуктами). И вот орет он - да я своими руками его придушил бы, нагнул бы сперва, по кругу пустил бы, его и его уродов, а потом придушил бы, не, не придушил бы, из макарова бы его в голову, в голову, суку - и тут подходит к нему ветхая старушка, такая типично петербургская старушка, одетая чистенько и бедненько, но не без затей (брошка какая-то копеечная на беретике, шарфик газовый из-подворотника пальто виднеется), подходит старушка и говорит:
- молодой человек, ну что же вы так выражаетесь! Людям неловко, выходной день, люди идут с детьми, девушка вот рядом , им неприятно. Зачем вы кричите?
Он ей в ответ возбужденно:
- Да он сука, гад, что он со страной делает, да я б его…вор, гад, гнида..
- Ну так это не новость, - говорит мягко старушка, - кричать- то зачем? Все и так знают, кто он.
- Я б его придушил голыми руками, - уже не кричит, но вызывающе громко говорит парень.
И тут старушка, чуть понизив голос, но твердо и четко (и даже назидательно и настойчиво) говорит:
- Вот окажетесь рядом - придушите. Придушите. А орать не надо, молодой человек. Нехорошо это.
Улыбнулась , кивнула, как на светском рауте (и мне в том числе) и пошла на своих сухеньких ножках в магазин.
И я пошла, любуясь небом и луной, обалдев в который раз от наших городских старушек с замашками фрейлин и народоволок одновременно
Стоит пьяный, его пытаются унять два друга потрезвее, а он орет в эти небеса - против Путина. Страшные гадкие слова, изобретательно, кстати (это я как филолог вам подтверждаю), но при этом гадко и грязно, и про Пути на, и про партию с правительством, и про ту жизнь, что они устроили, и про стерхов, и про дворцы, и про Олимпиаду в Сочи, и про Москву с Думой.Кричит громко, все стараются побыстрее пройти (одна я курю, опершись на копьё, т.е. на тележку с продуктами). И вот орет он - да я своими руками его придушил бы, нагнул бы сперва, по кругу пустил бы, его и его уродов, а потом придушил бы, не, не придушил бы, из макарова бы его в голову, в голову, суку - и тут подходит к нему ветхая старушка, такая типично петербургская старушка, одетая чистенько и бедненько, но не без затей (брошка какая-то копеечная на беретике, шарфик газовый из-подворотника пальто виднеется), подходит старушка и говорит:
- молодой человек, ну что же вы так выражаетесь! Людям неловко, выходной день, люди идут с детьми, девушка вот рядом , им неприятно. Зачем вы кричите?
Он ей в ответ возбужденно:
- Да он сука, гад, что он со страной делает, да я б его…вор, гад, гнида..
- Ну так это не новость, - говорит мягко старушка, - кричать- то зачем? Все и так знают, кто он.
- Я б его придушил голыми руками, - уже не кричит, но вызывающе громко говорит парень.
И тут старушка, чуть понизив голос, но твердо и четко (и даже назидательно и настойчиво) говорит:
- Вот окажетесь рядом - придушите. Придушите. А орать не надо, молодой человек. Нехорошо это.
Улыбнулась , кивнула, как на светском рауте (и мне в том числе) и пошла на своих сухеньких ножках в магазин.
И я пошла, любуясь небом и луной, обалдев в который раз от наших городских старушек с замашками фрейлин и народоволок одновременно