Светоч
...как хорошо быть старым исписавшимся писателем, сидишь на даче, жена заварила крепкий чай с лимоном (подавать непременно в подстаканнике, иначе вкус не тот!), принесла тебе в кабинет, потом осторожно закрыла дверь, ушла мазать кремом лицо или делать дыхательные упражнения, а ты сидишь, прихлебываешь крепкий чай (отпив достаточно, подливаешь коньячку из заныканной меж томов энциклопедии бутылки), смотришь за окно дачи. За окном - осень, буреющие листья, в просветах - выплаканное небо, летят утки и два гуся, сидишь, тикают хрипло часы, в теплом халате уютно, в разношенных туфлях не жмет на больную косточку, жизнь удалась.
Сидишь, и знаешь, что
никто тебе не скажет, что ты полное ничто, что ты плох и стар, и смешон, даже в лучшие свои годы был плох и стар, и смешон.
Кто мог сказать - тех уже нет, а другим нет дела или они сами такие же - исписавшиеся уважаемые старые халаты.
И так хорошо, что никто никто ничего не скажет.
Даже умрешь - не скажут - похоронят с почестями и облегченно пойдут прочь.
Сидишь, и знаешь, что
никто тебе не скажет, что ты полное ничто, что ты плох и стар, и смешон, даже в лучшие свои годы был плох и стар, и смешон.
Кто мог сказать - тех уже нет, а другим нет дела или они сами такие же - исписавшиеся уважаемые старые халаты.
И так хорошо, что никто никто ничего не скажет.
Даже умрешь - не скажут - похоронят с почестями и облегченно пойдут прочь.