(no subject)
вчера хожу по магазину косметики, слышу возмущенный девичий шепот:
- Вот вечно ты озабочена тем, чтобы мужикам нравиться, вот нафига тебе эти розовенькие румяна? ты еще помадку перламутровую купи! Учишь тебя учишь!
- Ну а что плохого чтобы нравиться-то? и вообще - я не мужикам - я вообще... - оправдывается вторая девушка.
Я оглядываюсь - им
[Spoiler (click to open)]
лет 14-15, такие акселератки, длинноногие, безгрудые, косточки тонкие. Та, что вертит в руках помаду - такая яркая красивая брюнетка с натуральным розовым (от слова роза) во всю нежную щеку, и натуральные густые ресницы бросают естественную тень на нее, вторая - тонконосая блондинка с жидкими волосами, постриженными под мальчика, глаза голубые и злые. На таком лице можно нарисовать божественную красавицу, а можно не нарисовать ничего и ее не заметишь не то что в толпе - в упор.
Отворачиваюсь, вдумчиво нюхаю новые духи.
За спиной продолжается воспитание:
- Что значит - вообще? Ты себя обманываешь и делаешь из себя секс-рабыню, потакаешь мужикам, ты и так хороша, тебе зачем краситься, вон возьми гигиеническую помаду и крем увлажняющий.
- Ну почему рабыню? Мне, может, нравится, когда я подкрашена, что в этом стыдного! - пытается отстоять свое право на помаду брюнетка.
- Ты отравлена мужским шовинистким взглядом на женщин, вот почему, - шипит блондинка, - для тебя красота - фетиш. Главное - быть здоровой и умной. Профессиональной. А косметика тебя унижает.
Девушка с сожалением и нехотя ставит помаду обратно, они отходят.
Минут через десять, в другом отделе, где торгуют галантереей, я вижу, как "секс-рабыня" смотрится в зеркало, примеряя на шею яркий платок сине-зеленой павлиньей расцветки. Платок ей очень идет.
Это замечает и вторая подруга-феминистка, потому что она на нее смотрит...Она так на нее смотрит, с нежностью и глубокой печалью, с тоской и восторгом.
А брюнетка не замечает этого взягляда, она поглощена своим отражением, румяным, чернобровым, удивительно ярким и свежим.
Улыбается своему отражению с удовлетворением.
Похоже, она не видит себя секс-рабыней, а видит - повелительницей.
Что, впрочем, зачастую одно и то же...
- Вот вечно ты озабочена тем, чтобы мужикам нравиться, вот нафига тебе эти розовенькие румяна? ты еще помадку перламутровую купи! Учишь тебя учишь!
- Ну а что плохого чтобы нравиться-то? и вообще - я не мужикам - я вообще... - оправдывается вторая девушка.
Я оглядываюсь - им
[Spoiler (click to open)]
лет 14-15, такие акселератки, длинноногие, безгрудые, косточки тонкие. Та, что вертит в руках помаду - такая яркая красивая брюнетка с натуральным розовым (от слова роза) во всю нежную щеку, и натуральные густые ресницы бросают естественную тень на нее, вторая - тонконосая блондинка с жидкими волосами, постриженными под мальчика, глаза голубые и злые. На таком лице можно нарисовать божественную красавицу, а можно не нарисовать ничего и ее не заметишь не то что в толпе - в упор.
Отворачиваюсь, вдумчиво нюхаю новые духи.
За спиной продолжается воспитание:
- Что значит - вообще? Ты себя обманываешь и делаешь из себя секс-рабыню, потакаешь мужикам, ты и так хороша, тебе зачем краситься, вон возьми гигиеническую помаду и крем увлажняющий.
- Ну почему рабыню? Мне, может, нравится, когда я подкрашена, что в этом стыдного! - пытается отстоять свое право на помаду брюнетка.
- Ты отравлена мужским шовинистким взглядом на женщин, вот почему, - шипит блондинка, - для тебя красота - фетиш. Главное - быть здоровой и умной. Профессиональной. А косметика тебя унижает.
Девушка с сожалением и нехотя ставит помаду обратно, они отходят.
Минут через десять, в другом отделе, где торгуют галантереей, я вижу, как "секс-рабыня" смотрится в зеркало, примеряя на шею яркий платок сине-зеленой павлиньей расцветки. Платок ей очень идет.
Это замечает и вторая подруга-феминистка, потому что она на нее смотрит...Она так на нее смотрит, с нежностью и глубокой печалью, с тоской и восторгом.
А брюнетка не замечает этого взягляда, она поглощена своим отражением, румяным, чернобровым, удивительно ярким и свежим.
Улыбается своему отражению с удовлетворением.
Похоже, она не видит себя секс-рабыней, а видит - повелительницей.
Что, впрочем, зачастую одно и то же...