"Фауст" Юхананова и Яцко в театре Школа драматического искусства.
О спектакле Фауст (7 апреля, открытый показ в театре Школа драматического искусства)в постановке Бори Юхананова и Игоря Яцко. Давно не смотрел спекталя с таким мощным объемом театрального мироустройства, сложностью и точностью постановки. Это шестая редакция Юхананова, и у Бориса было время подумать на этим текстом и это чувствуется. Четыре часа с одним антрактом пролетают незаметно и с ощущениее непрерывного столкновения с текстом Гете,с Борисов Леонидовичем, который его гениально все таки перевел, вечыми вопросами о любви, смерти и смысле жизни, с щедрым захватом земного и небесного, в сценографии Харикова, с игрой Игоря Яцко (Фауст) и актеров театра Школа драматического искусства. Сделано так что зрители сразу становятся соучастниками представления начиная со сцены Посвящения и Театрального вступления- диалога между Поэтом (Игорь Яцко) и Директором театра комическим актером (Володя Петров и Роман Долгушин.) Первая сцена играется при закрытом занавесе прямо в центре условного "партера" среди зрителей. Валите в кучу, поверху скользя, Что подвернется, для разнообразья. Избытком мысли поразить нельзя, Так удивите недостатком связи. Текст вступления из пьесы переведенный пятьдесят лет назад, написаный 150 лет назад, актуален и для сегодняшних театра- кино, и для рекламы, всего постмодернизма, и московской культурной жизни в целом.:) Сочетание цирка (кошки Дмитрия Куклачева, он же Дух Радости, мощная техника вледения текстом и отдачи его Васильевских учеников- актеров, прекрасный трагический и комический вокал (Данилов Игорь (баритон),Казанский Николай (баритон),Аюшева Елена (сопрано)неспешность и стремительность действия, создают глубину, мощь и торжественность. Спектакль вроде небыстро идет, но так много действия энергии уложено в прямом и переносном смысле, что остается впечатления и физического и метафизического путеществия. Володя Петров ( многичисленные духи, тени, Бог из Пролога на небесах,- выезжает на велосипеде в чудной короне над головой из кошек. Известно актерам,что детей и животных "в кадре" переиграть невозможно, и поэтому венец творения по рисунку уже неповторим и своеобразен. По ходу действия, отдав Фауста во власть Мефистофелю,( Рамиль Сабитов) он его, царстыенно перегибает через раму Божествнной колесницы (велосипеда) и наказывает- шлепает. И этот образ божественно наказания которая и есть милость и ласка, по образу более выразителен чем километры проповедей. Заключительный интимный комментарий выпоротого только что Демона говорит много, в частности, что и такое внимание Создателя только милость, которую нужно еще,- инш Алла!- заслужить. Мефистофель (один) Как речь его спокойна и мягка! Мы ладим, отношений с ним не портя, Прекрасная черта у старика Так человечно думать и о черте. Не часто так бываетв в театре, что не чувствуется конфликта между живым музыкальным сопровожением и саундтреком. как то так сделано что чужеродные музыкальные природы уживаются и не мешают друг другу. Дико смешная и вразительная сцена контракта с дьяволом, Борис говорил позже, что она будет еще доделана звуками шелестящей "магической" бумаги, и где заключается этот договор, о продаже души? В какой момент мы замечаем что искушение нас купило?? В сцене нет лобовых, однозначно интерпретируемых признаков канцелярского действия, она стремительна и тягуча одновременна, Демон рисует в воздухе ( надо думать огненными или дымными буквами) строки контракта, высекает их на камне, чуть ли не татуирует на руках и спине охреневшего от душевных страданий и собственной значительности Фауста,и видно, как этот непростой ритуал закрепляет смысл действа в голове, на фибрах души, в родовой и генетической памати Фауста и в нас, во внимании зрителей. История Эдемского совращения восстает и длится в тексте, в пьесе, в яростной игре Игря Яцко и душах Зрителей соучастников.Становится единственой актуальной проблемой действия и жизни. (Чем по сути и является.:) Язык спектакля неоднозначен не только постановочно, но и на уровне языка театра. Если начало, прологи, и сцена оккупации дьявольским ангажементов души Фауста сделана в технике игровых структур, естественной для стен театра Васильева (а Спектакль, как известно, напитан и вышел из Лаборатории игровых построений Яцко и Юхананова),то сцена со Студентом ( Рамиль и Андрей Цицернаки) обрушивает на зрителей что то совершенно из другой театральной Вселеной. Трактат - диалог Цицера и Рамиля о способах обучения и факультетах средневекового обучения сделан в иной технике и какой то, совершенно иной образности, где возможно физическое и метафизическое проникновение в голову обучающего,в его тело, где видны кровь и плоть становления духа и интеллекта в непрерывном и ярком дуэте ребят, производящем впечатление живой импровизации, только что придуманной интермедии и циркового гэга. Песенные интермедии ( "а я , иду, шагаю по москве..") служат воздухом соединения между средневековым немецким университетом Виттенберга и воздухом современной информационной эпохи Москвы и мира, с возможностью програмирования, пересадки мозгов и сознания. С возможностью убить и возродить личность в момент обучения, и это взрывное послание сжато в игровой природе мистериальной сцены, смысл которой можно описывать часами, и выстреливаются актерами в зал, как SMS в неизвестной кодировке, который попадает душа в разум и чувство всякого кто учился или тщился обучать. Я смотрел спектакль два раза и так до конца не расшифровал объемную пластическую метафору сцены. Но ощутил себя студентом и вспомнил всех своих учителей и дажа прикинул, кто из них был для меня Мефистофелем. :)) И к этой сцене можно отнести цитату Гете: " Суха теория мой друг, но древо жизни буйно зеленеет.. Прямо видно как на почти классическое игровое дерево спекталя привита и прижилась другая жизнь и другая театральная природа. Я бы назвал ее мистерией, но не уверен можно ли ее накопить за 15 минут сцены. В сцене играется и начало обучения и развитие и сразу конец и мертвенное разложение живого тела и души. И это скользит перед глазами зрителей, как воспоминание об их собственных жизнях и это извлечено из зрительного зала и инсталлированно на сцене с помощью все еще известной и все еще загадочной технологии имя которой "театр" и "игра" . Отдельное удовольсствие следить за игрой Игоря Яцко. Он слит с текстом, нигде не погрешив ни словом, - его все время слышно,- ни мыслью, он все время в яростном выяснение отношений с персонажем и его образом, ни действием,- он все время в нем, даже когда действие спорадичестки содрогается, перед очередным рывком, или "провисает" по "вине" его партнеров по площадке. Ничего сверхестественного: великолемное владение телом, речью и игровой перспективой. А ведь в сцене - интермедии полет духов, или "Синева", - он с Рамилем Сабитовым текст и игру подддерживает переплетясь на площади куба метр на метр почти в акробатических позициях. Игра Игоря, - Мощь и мягкость. Сила и слабость, комизм и трагическое. Игровой и эмоциональный диапазон который ему приходится играть огромен: от метафизичесокй смерти и отказе от человеческого в сцена с Пасхальными колоколами до любовных шалостей в сценами с Гретхен, от ощущения общечеловеческого тупика и остановки в развитии ( монолог об обучении) до расставании с ценимой им больше жизни, но нелюбимой ( отказался от человеческого) в сцене с Гретхен в тюрьме."Спасена!" .. Можно посетовать, что не всегда ровно отдает текст Гете и Пастернака Рамиль Сабитов. На мой субъективный вкус,финальную сцену, красавица и умница Оля Баландина "не вытягивает", но одно несомненно,"Фауст" Юхананова и Яцко лучшее метафизическое актуальное зрелище, что мне пришлось видеть в театре со времен блаженного Пети Мамонова и его спектакля "Есть ли жизнь на марсе". Не знаю корректно ли сравнивать моноспектакль Пети с огромным чптырех часовым полифоническим полотном Гете и Юхананова, но впечатление глубины и актуальности сопоставимые. Для тех кто не пожалеет 200 (!) рублей и четыре часа жизна напомню что спектакль в апреле будет еще показываться два раза в конце апреля. см. расписание на www.sdart.ru Аминь.