Перспективы денуклеаризации КНДР - Окончание
Окончание статьи о перспективах денуклеаризации КНДР.
Часть I: https://strigunov-ks.livejournal.com/690057.html
Часть II: https://strigunov-ks.livejournal.com/690490.html
Часть III: https://strigunov-ks.livejournal.com/690907.html
***
Стратегическая важность для России и её руководства стабильности в регионе Северо-Восточной Азии обусловила активные исследования в российской научной среде тех действий Москвы, которые могли бы позитивно сказаться на развитии обстановки в регионе [Толорая, Торкунов 2014: 70-85]. В настоящей статье целесообразнее привести некоторые выводы на случай неблагоприятного развития военно-политической ситуации в регионе Северо-Восточной Азии, учёт которых может понадобиться в ходе планирования действий на данном направлении.
В первую очередь, заявленная госсекретарем М. Помпео30 и подтверждённая Ким Чен Ыном цель «быстрой денуклеаризации» КНДР к 1 января 2021 г. недостижима. В реальности переговоры будут блокированы, если позиция Вашингтона не будет скорректирована в сторону согласия на частичную отмену санкций в обмен на верифицируемое закрытие отдельных северокорейских ядерных объектов, а также объектов создания и испытания БР. Более вероятен сценарий инверсии с возвращением на позиции конца 2017 года31, то есть к моменту до начала переговоров. Этот прогноз подтверждается и заявлением Ким Чен Ына на I сессии Верховного народного собрания (ВНС) КНДР 14-го созыва, где он дал понять, что «если США займут правильную позицию, найдут совместимую с нами методику и в таких условиях предложат третий корейско-американский саммит, то мы, со своей стороны, готовы пойти на саммит ещё раз. А пока полагаю, что нет никакой надобности “зацикливаться” на безальтернативности саммита с США, стремясь к снятию санкций. Во всяком случае, до конца этого года мы будем с терпением ждать решения США, хотя очевидно, что такой хороший шанс, как в прошлый раз, не выпадет»32. Встреча Д. Трампа и Ким Чен Ына 30 июня 2019 г. в пункте переговоров Пханмунджом в демилитаризованной зоне между КНДР и Республикой Корея, по результатам которой Д. Трамп заявил, что договорился с Ким Чен Ыном о создании специальных групп переговорщиков, которые выработают параметры «хорошей сделки»33, ничего не изменила в плане переговоров. Это подтвердил М. Помпео, месяц спустя заявив, что переговоры, о которых говорил Д. Трамп, до сих пор не начались34.
Ещё позже, 7 августа, госсекретарь вновь выразил надежду на возобновление переговоров35. Впрочем, ни слова М. Помпео, ни заявления Д. Трампа о полученном им «прекрасного» и «позитивного» письма от Ким Чен Ына36 никак не убеждают в наличии какого-либо прогресса. Напротив, реакция северокорейского руководства в лице замминистра иностранных дел Цой Сон Хи, которая 31 августа заявила о том, что «надежды на возобновление диалога между Северной Кореей и США угасают»37, подтверждает вывод о тупике. Иначе говоря, если Вашингтон не изменит свою деструктивную позицию, то перспектив у диалога не будет. Таким образом, можно констатировать, что со времени встречи двух лидеров в Ханое никакого существенного продвижения в вопросе денуклеаризации достигнуто не было.
Кроме того, проведённый анализ позволяет заключить, что только обладание властью уничтожить северокорейский строй даст над ним подлинный и абсолютный контроль. В отсутствие возможности свергнуть Ким Чен Ына Вашингтон окажется не в состоянии (как минимум, в обозримой перспективе) добиться реальной и необратимой денуклеаризации. Способ ликвидации северокорейского строя для США при этом хотя и важен, но вторичен - для любой администрации главное, чтобы совокупные издержки от его применения не превысили такого критического уровня, выход за который способен нанести неприемлемый военный, политический, экономический и репутационный ущерб. Наименьшие риски несут относительно мягкие формы демонтажа северокорейского руководства (по типу использованных в странах Восточной Европы, Магриба, Ближнего Востока или применяемые в Венесуэле). С этим есть объективные трудности, связанные с особенностями политического режима и географического положения КНДР, наличия у неё общей границы с влиятельными державами - Россией и Китаем, для которых стабильность региона играет важную роль. Уже поэтому мягкая форма демонтажа практически нереализуема. Следовательно, остается только два пути: добиваться внутреннего социального «взрыва» в Пхеньяне с помощью санкций или пойти на прямой военный конфликт. Первый путь длительный и не гарантирует результата, особенно в краткосрочной перспективе. Остаётся интервенция, но с обозначенными выше рисками.
Конфликт с КНДР не только не исключается Вашингтоном, но и постоянно моделируется, а в саму модель вводят коррективы с учётом поступающей информации. В этой связи примечателен опубликованный проект бюджета США на национальную безопасность на 2020 финансовый год38. Согласно ему, на национальную безопасность выделяется 750 млрд долларов, из которых Пентагону достанется 718,3 млрд долларов. Важно то, что в раздел «зарубежные операции на случай непредвиденных обстоятельств» (Overseas Contingency Operations, OCO), большую часть которых (около 95%) составляют расходы на зарубежные военные операции, заложены 173,8 млрд долларов. Для сравнения размер ассигнований на OCO в 2019 финансовом году равнялся 69 млрд долларов, то есть рост составил 151,9% (!). Выделяемые средства на OCO в 2020 г. сопоставимы с рекордными 187 млрд долларов, выделенными на этот раздел в 2008 году39. Если такое перераспределение ресурсов и сдвиг в приоритетах действительно связаны с проведением военных операций, то возникает парадоксальная ситуация. Поскольку Д. Трамп неоднократно озвучивал цель сократить своё присутствие в Сирии и Афганистане, значит, это должно было привести к сокращению выделения средств по данной бюджетной статье. Колоссальный рост расходов на OCO говорит об обратном. Следовательно, есть вероятность того, что ресурсы закладываются для проведения новых военных кампаний. Поскольку затраты на OCO в 2020 финансовом году сопоставимы с теми, которые выделялись США в разгар войн в Ираке и Афганистане, то гипотетически речь может идти о расходах, как минимум, на одну ограниченную войну. Наиболее вероятными мишенями видятся Иран или КНДР. Провал переговоров по денуклеаризации автоматически повышает риск военной кампании против КНДР. Безусловно, всегда есть возможность обвинить Ким Чен Ына в провале, но для американцев проблема сохранится, и её придется решать. В противном случае США потеряют лицо. Не исключено, что радикальное увеличение затрат на военные операции подразумевает удар по ключевым северокорейским военным и промышленным объектам как альтернативу переговорам, но для принятия такого решения требуется наложение многих неблагоприятных факторов. Выведение американцами своих войск и демонтаж военных баз в Северо-Восточной Азии в кратко- и среднесрочной перспективе исключён независимо от того, будет ли достигнут договор между Вашингтоном и Пхеньяном или нет. Гипотетический (и практически недостижимый) успех на данном направлении не означал бы готовность США вывести силы из региона. Не имеет значения, что в таком случае для дальнейшего военного присутствия в регионе американцы лишились бы основного повода. В силу его стратегической важности Вашингтон не согласится вывести оттуда свои войска. Здесь наблюдается аналогия с обещаниями НАТО не расширять блок на восток после распада Советского Союза.
С учётом растущей мощи Китая окружение его базами и недружественными режимами (Япония, Тайвань, некоторые страны Юго-Восточной Азии) останется одним из ключевых геостратегических императивов для Вашингтона. Неизбежное столкновение интересов двух мировых держав обусловлено ростом экономической и военно-политической мощи Китая при одновременном стремлении США сохранить статус единственной сверхдержавы. Возможный конфликт с КНДР используют как часть комплексного плана по сдерживанию Китая, а также России. Ключевыми рисками для Москвы и Пекина в гипотетическом конфликте, даже если им удастся сохранить нейтралитет, будет не только угроза радиационного заражения территорий, но и миграционный удар, способный применяться как социальное оружие гигантской разрушительной силы40. Провал переговоров между Д. Трампом и Ким Чен Ыном серьёзно усугубит военно-политическую обстановку в Азиатско-Тихоокеанском регионе и мире в целом.
Вероятность эскалации вплоть до уровня региональной войны или выше достигнет максимума при суперпозиции неблагоприятных факторов. К ним можно отнести окончательный провал американо-северокорейских переговоров, а также поражение Д. Трампа на выборах и приход в Белый дом администрации с более жёстким подходом к решению северокорейского вопроса. Эскалации благоприятствует нарастающий внутриполитический кризис в США, на который накладывается фундаментальный кризис между ключевыми элитарными группами внутри американского ядра капиталистической системы. Если и раньше те или иные действия Соединённых Штатов на внешнеполитической арене, вплоть до развязывания войн, являлись прямым продолжением их внутренней политики, то в складывающихся условиях риск войны в Северо-Восточной Азии с той же целью тем более возрастает. Заметим также, что в случае избрания Д. Трампа на второй срок у него будет меньше ограничителей на развязывание войны, если переговоры с Ким Чен Ыном потерпят фиаско. Другой проблемой стоит назвать паралич шестистороннего механизма (КНДР, КНР, Россия, США, РК и Япония) по урегулированию северокорейской проблемы, сохраняющийся на протяжении длительного времени. Прогресс в урегулировании напрямую связывается с успехом или провалом в двусторонних переговорах между Д. Трампом и Ким Чен Ыном. Примечательно, что текущая ситуация отчасти схожа с Соглашением високосного дня 2012 года, когда Пхеньян воспользовался двусмысленностью в договорённостях, согласно которым Северная Корея должна была отказаться от испытаний ракет, но запустила спутник, вызвав обвинения, что этот шаг был направлен на развитие ракетной программы.
Не лучшим образом обстоят дела и в двусторонних отношениях между КНДР и Республикой Корея. В период правления в последней президентов Ли Мён Бака и Пак Кын Хе общественная поддержка союза с США достигла исторически самого высокого уровня [Губин 2018: 81-103], а военнополитическая напряжённость между Севером и Югом являлась главной причиной, почему Сеул опирался и продолжает опираться на поддержку со стороны США. Избрание главой государства Мун Чжэ Ина от Демократической партии «Тобуро» продемонстрировало отличие прогрессистов от консерваторов в южнокорейском истеблишменте. При Мун Чжэ Ине была возрождена идея президентов Ким Дэ Чжуна и Но Му Хёна, выступавших за развитие отношений между Севером и Югом с одновременным ослаблением зависимости от Вашингтона. К КНДР новая власть оказалась настроенной куда более терпимо. В этой связи ещё одним негативным фактором, способным отрицательно сказаться на ситуации вокруг северокорейской ракетно-ядерной программы, может стать провал переговоров между Д. Трампом и Ким Чен Ыном. Неспособность достичь компромисса, по всей видимости, ослабит позиции кандидатов с умеренными взглядами на выборах 2022 г. в Республике Корея. К власти могут прийти правоконсервативные политики, близкие по мировоззрению к экс-кандидату в президенты Хон Чжун Пхё от партии «Сэнури» («Свободная Корея»), который ранее призывал США вернуть американское тактическое ЯО на полуостров. Импичмент и назначение тюремного срока для бывшего президента Пак Кын Хе подорвал позиции консерваторов, но провал переговоров между Д. Трампом и Ким Чен Ыном способен вернуть им прежнее влияние. В Республике Корея присутствуют враждебно настроенные к КНДР силы, поэтому приход их к власти, при провале американо-северокорейских переговоров, усугубит ситуацию.
***
Проведённый анализ позволяет сделать вывод о том, что северокорейская проблема не будет решена ни до конца текущего срока президентства Д. Трампа, ни в среднесрочной перспективе. Позитивные эффекты диалога между двумя странами - временное и во многом медийное явление. Крайне высока вероятность деградации американо-северокорейских отношений ниже уровня, существовавшего до начала переговоров.
Гипотетический распад северокорейского строя под действием внутренних противоречий и санкций может откладываться на долгие годы, и прогноз о его устойчивости, даже при ужесточении ограничений, будет сопровождаться большими погрешностями вследствие влияния огромного количества параметров, часть из которых скрыта от внешнего анализа. Руководство КНДР демонстрирует высокую степень адаптивности при долговременном воздействии исключительно неблагоприятных международных условий, чему способствует и экономическая поддержка КНР.
Наибольший риск военного решения северокорейского вопроса достигнет максимума в случае прихода к власти радикально антипхеньянски настроенных политиков в США и Республике Корея. Аналогичный сценарий видится при кардинальном пересмотре администрацией Д. Трампа позиции по КНДР, если провал переговоров станет реальностью, а действующий президент Соединённых Штатов сохранит президентское кресло на второй срок. Немаловажную роль играют и отношения в треугольнике Россия-Китай-США. Таким образом, наибольший риск конфликта, при условии наличия синергетического воздействия вышеупомянутых негативных причин, придётся на период между 2020 и 2024 годами. Прогнозирование обстановки на более отдалённый период крайне затруднительно вследствие существенного роста неопределённости, обусловленного увеличением числа неизвестных параметров. При формировании политики в Северо-Восточной Азии российскому руководству целесообразно просчитывать два типа неблагоприятных сценариев развития военно-политической обстановки в данном регионе: ограниченного конфликта, который удастся купировать на его начальных стадиях, и полномасштабной войны.
Cноски
30 Pompeo M. On the Outcome of Summit Meeting Between President Moon and Chairman Kim. U.S. Department of State. 2018. 19 September. URL: https://www.state.gov/secretary/remarks/2018/09/286039.htm (accessed: 27.03.2019).
31 Сохранение status-quo как наиболее жизнеспособного сценария рассматривался в работе:
[Ponomareva, Rudov 2016: 45-56].
32 «Уважаемый высший руководитель товарищ Ким Чен Ын выступил с политической речью на I сессии ВНС 14-го созыва». Центральное телеграфное агентство Кореи. 2019. 14 апреля. URL:http://kcna.kp/kcna.user.article.retrieveNewsViewInfoList.kcmsf (дата обращения: 27.04.2019).
33 МИР Ким Чен Ын и Трамп договорились в будущем заключить «хорошую сделку». Известия. 2019. 30 июня. URL: https://iz.ru/894407/2019-06-30/kim-chen-yn-i-tramp-zavershili-peregovory-namezhkoreiskoi-granitce (дата обращения: 02.09.2019).
34 Помпео: переговоры США и КНДР на рабочем уровне до сих пор не начались. ТАСС. 2019. 31 июля. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/6717441 (дата обращения: 02.09.2019).
35 Помпео заявил о планах США возобновить переговоры по денуклеаризации КНДР. РИА Новости. 2019. 7 августа. URL: https://ria.ru/20190807/1557275116.html (дата обращения: 01.09.2019).
36 Д. Трамп заявил, что получил новое письмо от лидера КНДР Ким Чен Ына. Синьхуа. 2019. 9августа. URL: http://russian.news.cn/2019-08/10/c_138298143.htm (дата обращения: 01.09.2019).
37 КНДР заявила об «исчезающих надеждах» на диалог с США. РБК. 2019. 31 августа. URL: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5d6a62009a7947341d38bc54 (дата обращения: 02.09.2019).
38 Fiscal Year 2020 Budget Request. U.S. Department of Defense. 2019. March. URL:https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2020/fy2020_Budget_Request.pdf (дата обращения: 28.03.2019).
39 McGarry B., Epstein S. Overseas Contingency Operations Funding: Background and Status. Congressional Research Service. 2019. 15 January. URL:https://fas.org/sgp/crs/natsec/R44519.pdf (дата обращения: 29.03.2019).
40 Стригунов К.С. Миграционный удар по Европе. Уроки для России. Почта РИСИ. 2015. 22 сентября. URL: https://riss.ru/mail/20645/ (дата обращения: 29.03.2019).
Список литературы (в квадратных скобках в тексте во всех частях статьи)
Аптеева О.В. Сравнительный анализ идей чучхе и сонгун в конструировании идеологии военного социализма в КНДР // Сравнительная политика. 2010. № 1. C. 225-230.
Губин А.В. Изменение роли США в Северо-Восточной Азии: военно-политический аспект // Проблемы национальной стратегии. 2018. № 4 (49). С. 81-103.
Ким Чен Ир. Об идеях чучхе // Корея. Пхеньян: Изд-во литературы на иностранных языках, 1989. С. 48-69.
Ланцова И.С. Ядерная программа Северной Кореи: история развития и современное состояние // ПОЛИТЭКС: Политическая экспертиза. 2007. Т. 3. № 3. С. 113-130.
Мишин В.Ю. Северокорейская политика «сонгун» (приоритетное внимание армии): миф или реальность // Россия и АТР. 2006. № 3. С. 105-109. Неспокойное соседство: проблемы Корейского полуострова и вызовы для России: Коллективная монография / Под ред. Г.Д. Толорая. М.: МГИМО-Университет, 2015. 344 с.
Саката М. Социально-экономическое развитие и социально-экономическое сотрудничество отдельных государств Евразии // Проблемы современной экономики. 2003. № 1. URL:http://www.meconomy.ru/art.php?nArtId=187 (дата обращения: 04.09.2019).
Толорая Г.Д., Торкунов А.В. Ракетно-ядерная угроза на Корейском полуострове: причины и меры реагирования // Полис. Политические исследования. 2016. № 4. С. 131-146.
Толорая Г.Д., Торкунов А.В. Северокорейский фактор и укрепление позиций России в Азии // Международная жизнь. 2014. № 3. С. 70-85.
Adushkin V.V., Leith W. The Containment of Soviet Underground Nuclear Explosion. U.S. Department of the Interior Geological Survey. Open File Report 01-312. 2001. September. URL:https://pubs.usgs.gov/of/2001/0312/report.pdf (accessed: 23.03.2019).
Bermudez J., Cha V. Sohae Launch Facility Update - Work Continues; Concealment of Launch Pad and Engine Test Stand / Central for Strategic and International Studies. 2019. 9 March. URL: https://beyondparallel.csis.org/sohae-launch-facility-update-work-continues-concealment-of-launch-pad-andengine-test-stand/ (accessed: 26.03.2019).
Liu J., Li L., Zahradník J. et al. North Korea's 2017 Test and its Nontectonic Aftershock // Geophysical Research Letters. 2018. No. 45. P. 3017-3025.
Norris R., Cochran T., Arkin W. Behind the Disclosure of U.S. Secret Test // Bulletin of the Atomic Scientists. 1988. No. 44. P. 3-4.
Ponomareva E., Rudov G. Russia - North Korea: State of Affairs and Trends // Journal of Asian Public Policy. 2016. Vol. 9. No. 1. P. 45-56.
Wang T., Shi Q., Nikkhoo M. et al. The Rise, Collapse, and Compaction of Mt. Mantap from the 3 September 2017 North Korean Nuclear Test // Science. 2018. No. 361. P. 166-170.
Часть I: https://strigunov-ks.livejournal.com/690057.html
Часть II: https://strigunov-ks.livejournal.com/690490.html
Часть III: https://strigunov-ks.livejournal.com/690907.html
***
Стратегическая важность для России и её руководства стабильности в регионе Северо-Восточной Азии обусловила активные исследования в российской научной среде тех действий Москвы, которые могли бы позитивно сказаться на развитии обстановки в регионе [Толорая, Торкунов 2014: 70-85]. В настоящей статье целесообразнее привести некоторые выводы на случай неблагоприятного развития военно-политической ситуации в регионе Северо-Восточной Азии, учёт которых может понадобиться в ходе планирования действий на данном направлении.
В первую очередь, заявленная госсекретарем М. Помпео30 и подтверждённая Ким Чен Ыном цель «быстрой денуклеаризации» КНДР к 1 января 2021 г. недостижима. В реальности переговоры будут блокированы, если позиция Вашингтона не будет скорректирована в сторону согласия на частичную отмену санкций в обмен на верифицируемое закрытие отдельных северокорейских ядерных объектов, а также объектов создания и испытания БР. Более вероятен сценарий инверсии с возвращением на позиции конца 2017 года31, то есть к моменту до начала переговоров. Этот прогноз подтверждается и заявлением Ким Чен Ына на I сессии Верховного народного собрания (ВНС) КНДР 14-го созыва, где он дал понять, что «если США займут правильную позицию, найдут совместимую с нами методику и в таких условиях предложат третий корейско-американский саммит, то мы, со своей стороны, готовы пойти на саммит ещё раз. А пока полагаю, что нет никакой надобности “зацикливаться” на безальтернативности саммита с США, стремясь к снятию санкций. Во всяком случае, до конца этого года мы будем с терпением ждать решения США, хотя очевидно, что такой хороший шанс, как в прошлый раз, не выпадет»32. Встреча Д. Трампа и Ким Чен Ына 30 июня 2019 г. в пункте переговоров Пханмунджом в демилитаризованной зоне между КНДР и Республикой Корея, по результатам которой Д. Трамп заявил, что договорился с Ким Чен Ыном о создании специальных групп переговорщиков, которые выработают параметры «хорошей сделки»33, ничего не изменила в плане переговоров. Это подтвердил М. Помпео, месяц спустя заявив, что переговоры, о которых говорил Д. Трамп, до сих пор не начались34.
Ещё позже, 7 августа, госсекретарь вновь выразил надежду на возобновление переговоров35. Впрочем, ни слова М. Помпео, ни заявления Д. Трампа о полученном им «прекрасного» и «позитивного» письма от Ким Чен Ына36 никак не убеждают в наличии какого-либо прогресса. Напротив, реакция северокорейского руководства в лице замминистра иностранных дел Цой Сон Хи, которая 31 августа заявила о том, что «надежды на возобновление диалога между Северной Кореей и США угасают»37, подтверждает вывод о тупике. Иначе говоря, если Вашингтон не изменит свою деструктивную позицию, то перспектив у диалога не будет. Таким образом, можно констатировать, что со времени встречи двух лидеров в Ханое никакого существенного продвижения в вопросе денуклеаризации достигнуто не было.
Кроме того, проведённый анализ позволяет заключить, что только обладание властью уничтожить северокорейский строй даст над ним подлинный и абсолютный контроль. В отсутствие возможности свергнуть Ким Чен Ына Вашингтон окажется не в состоянии (как минимум, в обозримой перспективе) добиться реальной и необратимой денуклеаризации. Способ ликвидации северокорейского строя для США при этом хотя и важен, но вторичен - для любой администрации главное, чтобы совокупные издержки от его применения не превысили такого критического уровня, выход за который способен нанести неприемлемый военный, политический, экономический и репутационный ущерб. Наименьшие риски несут относительно мягкие формы демонтажа северокорейского руководства (по типу использованных в странах Восточной Европы, Магриба, Ближнего Востока или применяемые в Венесуэле). С этим есть объективные трудности, связанные с особенностями политического режима и географического положения КНДР, наличия у неё общей границы с влиятельными державами - Россией и Китаем, для которых стабильность региона играет важную роль. Уже поэтому мягкая форма демонтажа практически нереализуема. Следовательно, остается только два пути: добиваться внутреннего социального «взрыва» в Пхеньяне с помощью санкций или пойти на прямой военный конфликт. Первый путь длительный и не гарантирует результата, особенно в краткосрочной перспективе. Остаётся интервенция, но с обозначенными выше рисками.
Конфликт с КНДР не только не исключается Вашингтоном, но и постоянно моделируется, а в саму модель вводят коррективы с учётом поступающей информации. В этой связи примечателен опубликованный проект бюджета США на национальную безопасность на 2020 финансовый год38. Согласно ему, на национальную безопасность выделяется 750 млрд долларов, из которых Пентагону достанется 718,3 млрд долларов. Важно то, что в раздел «зарубежные операции на случай непредвиденных обстоятельств» (Overseas Contingency Operations, OCO), большую часть которых (около 95%) составляют расходы на зарубежные военные операции, заложены 173,8 млрд долларов. Для сравнения размер ассигнований на OCO в 2019 финансовом году равнялся 69 млрд долларов, то есть рост составил 151,9% (!). Выделяемые средства на OCO в 2020 г. сопоставимы с рекордными 187 млрд долларов, выделенными на этот раздел в 2008 году39. Если такое перераспределение ресурсов и сдвиг в приоритетах действительно связаны с проведением военных операций, то возникает парадоксальная ситуация. Поскольку Д. Трамп неоднократно озвучивал цель сократить своё присутствие в Сирии и Афганистане, значит, это должно было привести к сокращению выделения средств по данной бюджетной статье. Колоссальный рост расходов на OCO говорит об обратном. Следовательно, есть вероятность того, что ресурсы закладываются для проведения новых военных кампаний. Поскольку затраты на OCO в 2020 финансовом году сопоставимы с теми, которые выделялись США в разгар войн в Ираке и Афганистане, то гипотетически речь может идти о расходах, как минимум, на одну ограниченную войну. Наиболее вероятными мишенями видятся Иран или КНДР. Провал переговоров по денуклеаризации автоматически повышает риск военной кампании против КНДР. Безусловно, всегда есть возможность обвинить Ким Чен Ына в провале, но для американцев проблема сохранится, и её придется решать. В противном случае США потеряют лицо. Не исключено, что радикальное увеличение затрат на военные операции подразумевает удар по ключевым северокорейским военным и промышленным объектам как альтернативу переговорам, но для принятия такого решения требуется наложение многих неблагоприятных факторов. Выведение американцами своих войск и демонтаж военных баз в Северо-Восточной Азии в кратко- и среднесрочной перспективе исключён независимо от того, будет ли достигнут договор между Вашингтоном и Пхеньяном или нет. Гипотетический (и практически недостижимый) успех на данном направлении не означал бы готовность США вывести силы из региона. Не имеет значения, что в таком случае для дальнейшего военного присутствия в регионе американцы лишились бы основного повода. В силу его стратегической важности Вашингтон не согласится вывести оттуда свои войска. Здесь наблюдается аналогия с обещаниями НАТО не расширять блок на восток после распада Советского Союза.
С учётом растущей мощи Китая окружение его базами и недружественными режимами (Япония, Тайвань, некоторые страны Юго-Восточной Азии) останется одним из ключевых геостратегических императивов для Вашингтона. Неизбежное столкновение интересов двух мировых держав обусловлено ростом экономической и военно-политической мощи Китая при одновременном стремлении США сохранить статус единственной сверхдержавы. Возможный конфликт с КНДР используют как часть комплексного плана по сдерживанию Китая, а также России. Ключевыми рисками для Москвы и Пекина в гипотетическом конфликте, даже если им удастся сохранить нейтралитет, будет не только угроза радиационного заражения территорий, но и миграционный удар, способный применяться как социальное оружие гигантской разрушительной силы40. Провал переговоров между Д. Трампом и Ким Чен Ыном серьёзно усугубит военно-политическую обстановку в Азиатско-Тихоокеанском регионе и мире в целом.
Вероятность эскалации вплоть до уровня региональной войны или выше достигнет максимума при суперпозиции неблагоприятных факторов. К ним можно отнести окончательный провал американо-северокорейских переговоров, а также поражение Д. Трампа на выборах и приход в Белый дом администрации с более жёстким подходом к решению северокорейского вопроса. Эскалации благоприятствует нарастающий внутриполитический кризис в США, на который накладывается фундаментальный кризис между ключевыми элитарными группами внутри американского ядра капиталистической системы. Если и раньше те или иные действия Соединённых Штатов на внешнеполитической арене, вплоть до развязывания войн, являлись прямым продолжением их внутренней политики, то в складывающихся условиях риск войны в Северо-Восточной Азии с той же целью тем более возрастает. Заметим также, что в случае избрания Д. Трампа на второй срок у него будет меньше ограничителей на развязывание войны, если переговоры с Ким Чен Ыном потерпят фиаско. Другой проблемой стоит назвать паралич шестистороннего механизма (КНДР, КНР, Россия, США, РК и Япония) по урегулированию северокорейской проблемы, сохраняющийся на протяжении длительного времени. Прогресс в урегулировании напрямую связывается с успехом или провалом в двусторонних переговорах между Д. Трампом и Ким Чен Ыном. Примечательно, что текущая ситуация отчасти схожа с Соглашением високосного дня 2012 года, когда Пхеньян воспользовался двусмысленностью в договорённостях, согласно которым Северная Корея должна была отказаться от испытаний ракет, но запустила спутник, вызвав обвинения, что этот шаг был направлен на развитие ракетной программы.
Не лучшим образом обстоят дела и в двусторонних отношениях между КНДР и Республикой Корея. В период правления в последней президентов Ли Мён Бака и Пак Кын Хе общественная поддержка союза с США достигла исторически самого высокого уровня [Губин 2018: 81-103], а военнополитическая напряжённость между Севером и Югом являлась главной причиной, почему Сеул опирался и продолжает опираться на поддержку со стороны США. Избрание главой государства Мун Чжэ Ина от Демократической партии «Тобуро» продемонстрировало отличие прогрессистов от консерваторов в южнокорейском истеблишменте. При Мун Чжэ Ине была возрождена идея президентов Ким Дэ Чжуна и Но Му Хёна, выступавших за развитие отношений между Севером и Югом с одновременным ослаблением зависимости от Вашингтона. К КНДР новая власть оказалась настроенной куда более терпимо. В этой связи ещё одним негативным фактором, способным отрицательно сказаться на ситуации вокруг северокорейской ракетно-ядерной программы, может стать провал переговоров между Д. Трампом и Ким Чен Ыном. Неспособность достичь компромисса, по всей видимости, ослабит позиции кандидатов с умеренными взглядами на выборах 2022 г. в Республике Корея. К власти могут прийти правоконсервативные политики, близкие по мировоззрению к экс-кандидату в президенты Хон Чжун Пхё от партии «Сэнури» («Свободная Корея»), который ранее призывал США вернуть американское тактическое ЯО на полуостров. Импичмент и назначение тюремного срока для бывшего президента Пак Кын Хе подорвал позиции консерваторов, но провал переговоров между Д. Трампом и Ким Чен Ыном способен вернуть им прежнее влияние. В Республике Корея присутствуют враждебно настроенные к КНДР силы, поэтому приход их к власти, при провале американо-северокорейских переговоров, усугубит ситуацию.
***
Проведённый анализ позволяет сделать вывод о том, что северокорейская проблема не будет решена ни до конца текущего срока президентства Д. Трампа, ни в среднесрочной перспективе. Позитивные эффекты диалога между двумя странами - временное и во многом медийное явление. Крайне высока вероятность деградации американо-северокорейских отношений ниже уровня, существовавшего до начала переговоров.
Гипотетический распад северокорейского строя под действием внутренних противоречий и санкций может откладываться на долгие годы, и прогноз о его устойчивости, даже при ужесточении ограничений, будет сопровождаться большими погрешностями вследствие влияния огромного количества параметров, часть из которых скрыта от внешнего анализа. Руководство КНДР демонстрирует высокую степень адаптивности при долговременном воздействии исключительно неблагоприятных международных условий, чему способствует и экономическая поддержка КНР.
Наибольший риск военного решения северокорейского вопроса достигнет максимума в случае прихода к власти радикально антипхеньянски настроенных политиков в США и Республике Корея. Аналогичный сценарий видится при кардинальном пересмотре администрацией Д. Трампа позиции по КНДР, если провал переговоров станет реальностью, а действующий президент Соединённых Штатов сохранит президентское кресло на второй срок. Немаловажную роль играют и отношения в треугольнике Россия-Китай-США. Таким образом, наибольший риск конфликта, при условии наличия синергетического воздействия вышеупомянутых негативных причин, придётся на период между 2020 и 2024 годами. Прогнозирование обстановки на более отдалённый период крайне затруднительно вследствие существенного роста неопределённости, обусловленного увеличением числа неизвестных параметров. При формировании политики в Северо-Восточной Азии российскому руководству целесообразно просчитывать два типа неблагоприятных сценариев развития военно-политической обстановки в данном регионе: ограниченного конфликта, который удастся купировать на его начальных стадиях, и полномасштабной войны.
Cноски
30 Pompeo M. On the Outcome of Summit Meeting Between President Moon and Chairman Kim. U.S. Department of State. 2018. 19 September. URL: https://www.state.gov/secretary/remarks/2018/09/286039.htm (accessed: 27.03.2019).
31 Сохранение status-quo как наиболее жизнеспособного сценария рассматривался в работе:
[Ponomareva, Rudov 2016: 45-56].
32 «Уважаемый высший руководитель товарищ Ким Чен Ын выступил с политической речью на I сессии ВНС 14-го созыва». Центральное телеграфное агентство Кореи. 2019. 14 апреля. URL:http://kcna.kp/kcna.user.article.retrieveNewsViewInfoList.kcmsf (дата обращения: 27.04.2019).
33 МИР Ким Чен Ын и Трамп договорились в будущем заключить «хорошую сделку». Известия. 2019. 30 июня. URL: https://iz.ru/894407/2019-06-30/kim-chen-yn-i-tramp-zavershili-peregovory-namezhkoreiskoi-granitce (дата обращения: 02.09.2019).
34 Помпео: переговоры США и КНДР на рабочем уровне до сих пор не начались. ТАСС. 2019. 31 июля. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/6717441 (дата обращения: 02.09.2019).
35 Помпео заявил о планах США возобновить переговоры по денуклеаризации КНДР. РИА Новости. 2019. 7 августа. URL: https://ria.ru/20190807/1557275116.html (дата обращения: 01.09.2019).
36 Д. Трамп заявил, что получил новое письмо от лидера КНДР Ким Чен Ына. Синьхуа. 2019. 9августа. URL: http://russian.news.cn/2019-08/10/c_138298143.htm (дата обращения: 01.09.2019).
37 КНДР заявила об «исчезающих надеждах» на диалог с США. РБК. 2019. 31 августа. URL: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5d6a62009a7947341d38bc54 (дата обращения: 02.09.2019).
38 Fiscal Year 2020 Budget Request. U.S. Department of Defense. 2019. March. URL:https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2020/fy2020_Budget_Request.pdf (дата обращения: 28.03.2019).
39 McGarry B., Epstein S. Overseas Contingency Operations Funding: Background and Status. Congressional Research Service. 2019. 15 January. URL:https://fas.org/sgp/crs/natsec/R44519.pdf (дата обращения: 29.03.2019).
40 Стригунов К.С. Миграционный удар по Европе. Уроки для России. Почта РИСИ. 2015. 22 сентября. URL: https://riss.ru/mail/20645/ (дата обращения: 29.03.2019).
Список литературы (в квадратных скобках в тексте во всех частях статьи)
Аптеева О.В. Сравнительный анализ идей чучхе и сонгун в конструировании идеологии военного социализма в КНДР // Сравнительная политика. 2010. № 1. C. 225-230.
Губин А.В. Изменение роли США в Северо-Восточной Азии: военно-политический аспект // Проблемы национальной стратегии. 2018. № 4 (49). С. 81-103.
Ким Чен Ир. Об идеях чучхе // Корея. Пхеньян: Изд-во литературы на иностранных языках, 1989. С. 48-69.
Ланцова И.С. Ядерная программа Северной Кореи: история развития и современное состояние // ПОЛИТЭКС: Политическая экспертиза. 2007. Т. 3. № 3. С. 113-130.
Мишин В.Ю. Северокорейская политика «сонгун» (приоритетное внимание армии): миф или реальность // Россия и АТР. 2006. № 3. С. 105-109. Неспокойное соседство: проблемы Корейского полуострова и вызовы для России: Коллективная монография / Под ред. Г.Д. Толорая. М.: МГИМО-Университет, 2015. 344 с.
Саката М. Социально-экономическое развитие и социально-экономическое сотрудничество отдельных государств Евразии // Проблемы современной экономики. 2003. № 1. URL:http://www.meconomy.ru/art.php?nArtId=187 (дата обращения: 04.09.2019).
Толорая Г.Д., Торкунов А.В. Ракетно-ядерная угроза на Корейском полуострове: причины и меры реагирования // Полис. Политические исследования. 2016. № 4. С. 131-146.
Толорая Г.Д., Торкунов А.В. Северокорейский фактор и укрепление позиций России в Азии // Международная жизнь. 2014. № 3. С. 70-85.
Adushkin V.V., Leith W. The Containment of Soviet Underground Nuclear Explosion. U.S. Department of the Interior Geological Survey. Open File Report 01-312. 2001. September. URL:https://pubs.usgs.gov/of/2001/0312/report.pdf (accessed: 23.03.2019).
Bermudez J., Cha V. Sohae Launch Facility Update - Work Continues; Concealment of Launch Pad and Engine Test Stand / Central for Strategic and International Studies. 2019. 9 March. URL: https://beyondparallel.csis.org/sohae-launch-facility-update-work-continues-concealment-of-launch-pad-andengine-test-stand/ (accessed: 26.03.2019).
Liu J., Li L., Zahradník J. et al. North Korea's 2017 Test and its Nontectonic Aftershock // Geophysical Research Letters. 2018. No. 45. P. 3017-3025.
Norris R., Cochran T., Arkin W. Behind the Disclosure of U.S. Secret Test // Bulletin of the Atomic Scientists. 1988. No. 44. P. 3-4.
Ponomareva E., Rudov G. Russia - North Korea: State of Affairs and Trends // Journal of Asian Public Policy. 2016. Vol. 9. No. 1. P. 45-56.
Wang T., Shi Q., Nikkhoo M. et al. The Rise, Collapse, and Compaction of Mt. Mantap from the 3 September 2017 North Korean Nuclear Test // Science. 2018. No. 361. P. 166-170.