ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ И ЗАКОНЫ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ. Часть VI
Финальная шестая часть статьи "ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ И ЗАКОНЫ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ".
Часть первая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/683815.html
Часть вторая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684127.html
Часть третья: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684401.html
Часть четвертая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684661.html
Часть пятая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684856.html
***
В сценарии продолжения демонстрации Китаем стойкости (а это наиболее вероятное поведение его руководства) американцы способны перейти к вышеописанной третьей фазе, т.е. к гонконгской проблеме вполне могут добавить дестабилизацию в других сложных регионах Китая (СУАР, Внутренняя Монголия и пр.) и/или найти новые уязвимости, например, в финансовой сфере. Такая схема «DDoS-революции» в совокупности с технологией торговых войн и подрыва проекта «Один пояс, один путь» рассчитана на достижение кумулятивно-синергетического эффекта с разрушительными последствиями для Китая. По сути, это неклассическое оружие массового поражения, поскольку урон от него не меньший, чем от ядерной бомбардировки, если к прямым экономическим потерям прибавить неизбежную социально-политическую дестабилизацию в масштабах всей страны. США проводят отработку новой технологии неклассической войны через генерацию и взаимоувязывание прямых и каскадных (вторичных и т.д.) поражающих факторов с созданием синергетического эффекта, работающих на одну цель - стратегическое ослабление Китая. Эволюционная схема ведущейся против него неклассической войны показана в таблице 1.
Условно проведено разделение на пять фаз; две последние являются гипотетическими, наступление которых зависит от того, насколько устойчивой окажется властная и социально-экономическая система Китая на фоне комплексного прессинга США. На сентябрь 2019 года ситуация соответствует пока незавершенной III фазе.
Каждая из технологий (будь то торговая война, подрыв геоэкономических стратегических проектов или дестабилизация в китайских регионах) применяется не отдельно друг от друга. Все эти элементы являются составляющими неклассической войны, используемые США в одном комплексе, в единой системе против КНР. Они задействуются согласованно и взаимоувязанно по целям и задачам. Фактически наблюдается сопряжение (гибридизация) применения модифицированных версий «цветных» революций и технологии под названием «торговая война». По своему разрушительному эффекту они сопоставимы с прямой военной интервенцией с использованием оружия массового поражения.
Рост китайской экономики, жизненная необходимость Китая увеличивать свой военный потенциал, создавать военные базы вдоль маршрутов «Одного пояса, одного пути», а также нарастающее внутриэлитарное противостояние в США - все это создает стратегическую предопределенность в ухудшении взаимоотношений между Пекином и Вашингтоном. Тесная торгово-экономическая взаимозависимость, по всей видимости, будет сокращаться, а на смену ей придет неприкрытая враждебность. Наиболее вероятен подобный исход при сохранении контроля над Белым домом Д. Трампом или человеком со схожими убеждениями, представляющим те же силы, что и нынешний хозяин Овального кабинета.
***
В Севастополе впервые в России будет организована подготовка специалистов по информационным и гибридным войнам. А на базе Севастопольского государственного университета будут созданы центр мониторинга гибридных угроз и полигон по испытанию технологий информационных войн.
Внешнеполитические соперники России (США, Великобритания и др.) давно уже выстроили глубоко эшелонированную систему международных неправительственных организаций (НПО), которая сегодня развивается в системный дистанционный механизм нападения, а в определенных случаях и в дистанционную систему управления суверенными территориями. Эффективно апробированы всевозможные механизмы, начиная от дистанционного информационного терроризма, информационных диверсий, дистанционно управляемых механизмов саботажа до ресурсно-обеспеченных программ поддержки и раскручивания агентов влияния. И со всем этим необходимо бороться.
В современной России принято «отбивать» информационные операции и атаки либо троллингом отдельных пресс-секретарей и официальных представителей, либо подключением к решению возникших проблем различных ведомственных ситуационных центров (СЦ). И то, и другое - неэффективно. В том случае, если СЦ мгновенно и эффектно реагирует на угрозы, - это выглядит внешне красиво, но не в случае, когда у противника уже выстроена многоуровневая система нападения и соответствующие механизмы информационного продвижения и поддержки своих идей, ценностей и идеологических посылов. В лучшем случае СЦ будут фиксировать события и пытаться минимизировать последствия, а в информационной плоскости - только оправдываться, причем, по факту и с опозданием. А ведь системы дистанционного воздействия быстро совершенствуются и модернизируются. Именно поэтому необходим качественный переход от системы постсобытийного реагирования к системам опережающего моделирования событий (как внутри, так и вне), с целью навязывания своей повестки дня (сценариев моделируемых событий), а это возможно только благодаря подготовке кадров принципиально нового уровня.
Система подготовки кадров в данной области должна основываться на современных образовательных технологиях в сфере противодействия информационным, гибридным и торговым войнам. Выпускники такой про- граммы будут способны эффективно бороться со всем спектром современных неклассических войн, включая операции информационной войны, торговой
«войны», «цветные» революции, гибридные войны, противодействовать специальным операциям в сфере дипломатии (дипломатической «войне»), обладать навыками эффективной коммуникации, необходимой профессиональным переговорщикам, включая невербальные и «глазные» ключи доступа. Стратегия и тактика противодействия гибридным конфликтам, должна быть основана на своевременном распознавании признаков подготовки специальных операций и организации превентивного воздействия на противника (в том числе, в форме контропераций и активных мероприятий на каналах открытых информационно-телекоммуникационных сетей), способных сорвать его планы и обеспечить «разрыв программы».
В программу подготовки специалистов должны входить такие дисциплины, как стратегия и тактика ведения переговоров, технологии информационных «войн» и психологических операций, гибридные войны и конфликты, операции торговой «войны», технологии «цветных» революций, технологии эффективной коммуникации и НЛП, внешнеполитическая стратегия и дипломатия и др. Технологии информационных войн должны раскрываться на базе вскрытой еще в 2016 году стандартной схемы информационной операции США [20] и демонстрации ее работы на примерах таких специальных операций ЦРУ и МИ-6, как «Дело Скрипалей», «Панамское досье», «Дело Марии Бутиной», «Допинговый скандал», «Выборы главы Интерпола» и т.п. Гибридизация технологий «цветных» революций могут рассматриваться на примере организации государственного переворота нового типа в Венесуэле. В интересах эффективной реализации программы подготовки специалистов по противодействию операциям информационной, гибридной и торговой войны также необходимо создание исследовательско-экспериментальной базы в составе центра мониторинга и раннего предупреждения информационных угроз, исследовательско-испытательного полигона по изучению технологий информационных войн в лабораторных условиях и ситуационного центра, способного выявлять и отрабатывать угрозы, связанные с торговыми войнами.
***
Проведенный анализ показывает, что у всех современных типов не- классической агрессии есть фундаментальные общие признаки, на основании которых оказалось возможным сформулировать три закона. В этом состоит ключевое отличие представленного подхода от других, в которых демонстрировались попытки формулировать законы для гибридных войн и т.п. через один или несколько второстепенных признаков, придавая им якобы универсальный характер. Например, по мнению отдельных авторов, закон можно вывести, отталкиваясь от целеполагания агрессора. В качестве ключевого признака приводится стремление агрессора разрушить транснациональные соединительные проекты (в частности, китайский «Один пояс, один путь») через инспирирование конфликтов в пределах транзитного государства, входящего в проект.
Однако совершенно очевидна логическая и методологическая ошибка данного подхода. Цели агрессора могут быть самыми разными, и они не определяют свойства неклассической войны нового типа. Это равносильно суждению о средстве передвижения и его устройстве, исходя только из знания конечного пункта назначения его обладателя. Более того, подобные подходы не объясняют, в чем состоит принципиальное отличие неклассической войны от прямой интервенции. Целеполагание, безусловно, важно, но знание конечной цели в данном случае не в состоянии дать ответ на вопрос о том, каким образом она может быть достигнута. Эволюционный скачок от доминирования линейного, механицистского и платформенного подхода в стратегии, войне и т.д., к представлению о международных отношениях как о динамическом хаосе, системе, переходящей от одних метасостояний к другим, был обусловлен иными причинами. Практическое применение теории хаоса в совокупности с имевшимися наработками в области т.н. «ненасильственных методов»*
*Sharp. G. From Dictatorship to Democracy. A Conceptual Framework for Liberation. The Albert Einstein Institution. Fourth U.S. Edition. [online]. 2010. may. URL: https://www.aeinstein.org/wp- content/uploads/2013/09/FDTD.pdf (date of access: 07.09.2019).
и других технологий демонтажа политических режимов, вместе с революцией в области ИКТ, сетевых технологий и разработками рефлективного управления позволили достичь принципиально нового уровня синергии от применения компонентов неклассической войны с результатом, сравнимым от прямого полномасштабного военного вторжения.
Теоретическое обоснование возникновения комплекса парадигм, концепций и технологий современных типов неклассической войны лежит в основе сформулированных в данной статье трех законов, объясняющих их механизм.
Его системность и всеобщий характер позволяют сделать вывод не просто о едином генезисе явлений, объясняемых всем множеством существующих терминов, но и создать единую систему классификации для них на основе раскрытых фундаментальных признаков. В этом и состояла первоочередная задача, которую ставили перед собой авторы в данной работе. Возможно, представленное исследование ляжет в основу общепризнанной системы описания, благодаря которой внутри экспертного и военно-политического сообществ будет достигнута согласованность, общение на одном «языке», и, наконец, преодолена терминологическая разрозненность вместе с принципиальными расхождениями в вопросах природы явлений, затронутых в настоящей статье.
В торговой войне для США Китай выступает не только как противник, волю которого надо подчинить, но и как полигон для отработки новых форм, способов и методов ведения неклассической (конкретней - гибридной) войны, основанной на применении инструментов дипломатии и санкционного давления. Все эти способы сегодня чисто эмпирически находятся американскими политтехнологами и проходят «тестовые испытания» (оттачиваются) в конфликте с Китаем. Пройдя тестовую обкатку на серьезном китайском сопернике, лучшие и наиболее эффективные способы и методы торговой войны затем обязательно будут американцами объединены в рамках одной или нескольких технологий гибридной войны, которые по своему характеру уже станут универсальными и применимыми не только к Китаю, но и к другим странам, - как современные технологии «цветных» революций. В этом виде - в виде технологий торговой войны - эти технологии придут в Россию, как только и если США окончательно додавят Китай. Это может произойти в самом ближайшем будущем.
Без создания адекватных структур противодействия современным технологиям неклассической войны Россия останется уязвимой к различного рода враждебным атакам и целым комплексным операциям по системной дестабилизации социально-политической и экономической обстановки, противостоять которым крайне сложно даже при наличии серьезных ресурсов. Аналогичная ситуация обстоит и с политическим руководством России; практика показала отсутствие эффективного механизма отражения информационных атак и операций, которые почти беспрепятственно взламывают существующие неэффективные защитные рубежи и доходят до первых лиц государства. Поэтому необходима эшелонированная система обороны и контропераций в информационно-психологической сфере. Для этого требуются как высокопрофессиональные специалисты, так и соответствующие организации. Полагаем, Информационный полигон и Центр мониторинга информационных операций могут стать основой такой комплексной защиты. Более того, потенциально на базе этих структур возможно создание специального органа, который бы осуществлял координационную деятельность с организациями ряда других стран-участниц ОДКБ, ШОС, ЕАЭС, выполняющие схожие функции, и/или способствовать их формированию с использованием собственного опыта. На сегодняшний день интеллектуальная база в России позволяет решить задачу наполнения кадрами высокой квалификации подобную структуру, но для ее создания требуется политическая воля.
Список литературы**
**В статье вместо сносок на эти источники стояла ссылка в виде цифры в квадратных скобках (например, [11] и т.п)
1. Петров М.Н. Механизмы государственных переворотов: историко-теоретическое исследование. Минск: Харвест. М.: АСТ. 2005. 397 с.
2. Пономарева Е.Г. Секреты «цветных революций». Современные технологии смены политических режимов. [Часть 3] // Свободная мысль. 2012. № 5-6. С. 38-47.
3. Kara-murza S.G. Export of Revolution: Saakashvili, Yushchenko... m. Algorithm. 2005. 528 p.
4. Най Дж. С. Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике. Пер. [с англ.] В.И. Супруна. Новосибирск; Москва. Фонд социо-прогност. исслед.
«Тренды». 2014. 221 c.
5. Bachmann S.D., Gunneriusson H. Hybrid Wars: The 21st-Century’s New Threats to Global Peace and Security // Scientia militaria, South African Journal of military Studies. 2015. Vol. 43. No. 1. P. 77-98.
6. Finkel E. & brudny Y.m. Russia and the colour revolutions. Journal Democratization // Reassessing Coloured Revolutions and authoritarian reactions. 2012. Vol. 19. Issue 1. P. 15-36.
7. Клаузевиц К. О войне. Москва: Эксмо; Санкт-Петербург: Мидгард, 2007. 864 c.
8. Моисеев А.И. Проблема определения терроризма в международном праве
// Актуальные проблемы российского права. 2014. № 12 (49). С. 2919-2923.
9. Бжезинский З. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения. 1998. 256 c.
10. Mann S. Chaos Theory and Strategic Thought // Parameters (US Army War College Quarterly). 1992. Vol. XXII. P. 54-68.
11. Bak P. and Chen K. Self-Organized Criticality // Scientific American. 1991. 264 (1). P. 46-53.
12. Арзуманян Р.В. Кромка хаоса. Сложное мышление и сеть: парадигма нелинейности и среда безопасности XXI века. М.: Издательский дом «Регнум», 2012. 600 c.
13. Арзуманян Р.В. Теория и принципы сетецентричных войн и операций // «21-й ВЕК». 2008. № 2 (8). С. 66-124.
14. Эстулин Д. Тавистокский институт. Минск: Издательство «Попурри», 2014. 368 c.
15. Манойло А.В. «Цветные» революции и технологии демонтажа политических режимов // NB: Международные отношения. 2015. № 1. С. 1-19.
16. Месснер Е.Э. Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.Э. Месснера. М.: Военный университет; Русский путь, 2005. 696 c.
17. Попов И.М., Хамзатов М.М. Война будущего. Концептуальные основы и практические выводы. М.: Издательство «Кучково поле», 2016. 83 c.
18. Стригунов К.С. Организационное оружие. Возможные меры противодействия
// Сборник докладов международной научной конференции «Долгосрочное прогнозирование международных отношений в интересах национальной безопасности России». Центр военно-политических исследований МГИМО (У) МИД России. 2016. С. 88-97.
19. Стригунов К.С. Наркокартели и системно-сетевая война на примере стран Латиноамериканского региона // Национальная безопасность/notabene. 2018. № 4. С. 43-56.
20. Манойло А.В. Информационные войны и психологические операции. Руководство к действию. М.: Горячая линия - Телеком, 2018. 480 c.
Первоисточник: Журнал "Гражданин. Выборы. Власть." № 4(14)/2019
Часть первая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/683815.html
Часть вторая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684127.html
Часть третья: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684401.html
Часть четвертая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684661.html
Часть пятая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684856.html
***
В сценарии продолжения демонстрации Китаем стойкости (а это наиболее вероятное поведение его руководства) американцы способны перейти к вышеописанной третьей фазе, т.е. к гонконгской проблеме вполне могут добавить дестабилизацию в других сложных регионах Китая (СУАР, Внутренняя Монголия и пр.) и/или найти новые уязвимости, например, в финансовой сфере. Такая схема «DDoS-революции» в совокупности с технологией торговых войн и подрыва проекта «Один пояс, один путь» рассчитана на достижение кумулятивно-синергетического эффекта с разрушительными последствиями для Китая. По сути, это неклассическое оружие массового поражения, поскольку урон от него не меньший, чем от ядерной бомбардировки, если к прямым экономическим потерям прибавить неизбежную социально-политическую дестабилизацию в масштабах всей страны. США проводят отработку новой технологии неклассической войны через генерацию и взаимоувязывание прямых и каскадных (вторичных и т.д.) поражающих факторов с созданием синергетического эффекта, работающих на одну цель - стратегическое ослабление Китая. Эволюционная схема ведущейся против него неклассической войны показана в таблице 1.
Условно проведено разделение на пять фаз; две последние являются гипотетическими, наступление которых зависит от того, насколько устойчивой окажется властная и социально-экономическая система Китая на фоне комплексного прессинга США. На сентябрь 2019 года ситуация соответствует пока незавершенной III фазе.
Каждая из технологий (будь то торговая война, подрыв геоэкономических стратегических проектов или дестабилизация в китайских регионах) применяется не отдельно друг от друга. Все эти элементы являются составляющими неклассической войны, используемые США в одном комплексе, в единой системе против КНР. Они задействуются согласованно и взаимоувязанно по целям и задачам. Фактически наблюдается сопряжение (гибридизация) применения модифицированных версий «цветных» революций и технологии под названием «торговая война». По своему разрушительному эффекту они сопоставимы с прямой военной интервенцией с использованием оружия массового поражения.
Рост китайской экономики, жизненная необходимость Китая увеличивать свой военный потенциал, создавать военные базы вдоль маршрутов «Одного пояса, одного пути», а также нарастающее внутриэлитарное противостояние в США - все это создает стратегическую предопределенность в ухудшении взаимоотношений между Пекином и Вашингтоном. Тесная торгово-экономическая взаимозависимость, по всей видимости, будет сокращаться, а на смену ей придет неприкрытая враждебность. Наиболее вероятен подобный исход при сохранении контроля над Белым домом Д. Трампом или человеком со схожими убеждениями, представляющим те же силы, что и нынешний хозяин Овального кабинета.
***
В Севастополе впервые в России будет организована подготовка специалистов по информационным и гибридным войнам. А на базе Севастопольского государственного университета будут созданы центр мониторинга гибридных угроз и полигон по испытанию технологий информационных войн.
Внешнеполитические соперники России (США, Великобритания и др.) давно уже выстроили глубоко эшелонированную систему международных неправительственных организаций (НПО), которая сегодня развивается в системный дистанционный механизм нападения, а в определенных случаях и в дистанционную систему управления суверенными территориями. Эффективно апробированы всевозможные механизмы, начиная от дистанционного информационного терроризма, информационных диверсий, дистанционно управляемых механизмов саботажа до ресурсно-обеспеченных программ поддержки и раскручивания агентов влияния. И со всем этим необходимо бороться.
В современной России принято «отбивать» информационные операции и атаки либо троллингом отдельных пресс-секретарей и официальных представителей, либо подключением к решению возникших проблем различных ведомственных ситуационных центров (СЦ). И то, и другое - неэффективно. В том случае, если СЦ мгновенно и эффектно реагирует на угрозы, - это выглядит внешне красиво, но не в случае, когда у противника уже выстроена многоуровневая система нападения и соответствующие механизмы информационного продвижения и поддержки своих идей, ценностей и идеологических посылов. В лучшем случае СЦ будут фиксировать события и пытаться минимизировать последствия, а в информационной плоскости - только оправдываться, причем, по факту и с опозданием. А ведь системы дистанционного воздействия быстро совершенствуются и модернизируются. Именно поэтому необходим качественный переход от системы постсобытийного реагирования к системам опережающего моделирования событий (как внутри, так и вне), с целью навязывания своей повестки дня (сценариев моделируемых событий), а это возможно только благодаря подготовке кадров принципиально нового уровня.
Система подготовки кадров в данной области должна основываться на современных образовательных технологиях в сфере противодействия информационным, гибридным и торговым войнам. Выпускники такой про- граммы будут способны эффективно бороться со всем спектром современных неклассических войн, включая операции информационной войны, торговой
«войны», «цветные» революции, гибридные войны, противодействовать специальным операциям в сфере дипломатии (дипломатической «войне»), обладать навыками эффективной коммуникации, необходимой профессиональным переговорщикам, включая невербальные и «глазные» ключи доступа. Стратегия и тактика противодействия гибридным конфликтам, должна быть основана на своевременном распознавании признаков подготовки специальных операций и организации превентивного воздействия на противника (в том числе, в форме контропераций и активных мероприятий на каналах открытых информационно-телекоммуникационных сетей), способных сорвать его планы и обеспечить «разрыв программы».
В программу подготовки специалистов должны входить такие дисциплины, как стратегия и тактика ведения переговоров, технологии информационных «войн» и психологических операций, гибридные войны и конфликты, операции торговой «войны», технологии «цветных» революций, технологии эффективной коммуникации и НЛП, внешнеполитическая стратегия и дипломатия и др. Технологии информационных войн должны раскрываться на базе вскрытой еще в 2016 году стандартной схемы информационной операции США [20] и демонстрации ее работы на примерах таких специальных операций ЦРУ и МИ-6, как «Дело Скрипалей», «Панамское досье», «Дело Марии Бутиной», «Допинговый скандал», «Выборы главы Интерпола» и т.п. Гибридизация технологий «цветных» революций могут рассматриваться на примере организации государственного переворота нового типа в Венесуэле. В интересах эффективной реализации программы подготовки специалистов по противодействию операциям информационной, гибридной и торговой войны также необходимо создание исследовательско-экспериментальной базы в составе центра мониторинга и раннего предупреждения информационных угроз, исследовательско-испытательного полигона по изучению технологий информационных войн в лабораторных условиях и ситуационного центра, способного выявлять и отрабатывать угрозы, связанные с торговыми войнами.
***
Проведенный анализ показывает, что у всех современных типов не- классической агрессии есть фундаментальные общие признаки, на основании которых оказалось возможным сформулировать три закона. В этом состоит ключевое отличие представленного подхода от других, в которых демонстрировались попытки формулировать законы для гибридных войн и т.п. через один или несколько второстепенных признаков, придавая им якобы универсальный характер. Например, по мнению отдельных авторов, закон можно вывести, отталкиваясь от целеполагания агрессора. В качестве ключевого признака приводится стремление агрессора разрушить транснациональные соединительные проекты (в частности, китайский «Один пояс, один путь») через инспирирование конфликтов в пределах транзитного государства, входящего в проект.
Однако совершенно очевидна логическая и методологическая ошибка данного подхода. Цели агрессора могут быть самыми разными, и они не определяют свойства неклассической войны нового типа. Это равносильно суждению о средстве передвижения и его устройстве, исходя только из знания конечного пункта назначения его обладателя. Более того, подобные подходы не объясняют, в чем состоит принципиальное отличие неклассической войны от прямой интервенции. Целеполагание, безусловно, важно, но знание конечной цели в данном случае не в состоянии дать ответ на вопрос о том, каким образом она может быть достигнута. Эволюционный скачок от доминирования линейного, механицистского и платформенного подхода в стратегии, войне и т.д., к представлению о международных отношениях как о динамическом хаосе, системе, переходящей от одних метасостояний к другим, был обусловлен иными причинами. Практическое применение теории хаоса в совокупности с имевшимися наработками в области т.н. «ненасильственных методов»*
*Sharp. G. From Dictatorship to Democracy. A Conceptual Framework for Liberation. The Albert Einstein Institution. Fourth U.S. Edition. [online]. 2010. may. URL: https://www.aeinstein.org/wp- content/uploads/2013/09/FDTD.pdf (date of access: 07.09.2019).
и других технологий демонтажа политических режимов, вместе с революцией в области ИКТ, сетевых технологий и разработками рефлективного управления позволили достичь принципиально нового уровня синергии от применения компонентов неклассической войны с результатом, сравнимым от прямого полномасштабного военного вторжения.
Теоретическое обоснование возникновения комплекса парадигм, концепций и технологий современных типов неклассической войны лежит в основе сформулированных в данной статье трех законов, объясняющих их механизм.
Его системность и всеобщий характер позволяют сделать вывод не просто о едином генезисе явлений, объясняемых всем множеством существующих терминов, но и создать единую систему классификации для них на основе раскрытых фундаментальных признаков. В этом и состояла первоочередная задача, которую ставили перед собой авторы в данной работе. Возможно, представленное исследование ляжет в основу общепризнанной системы описания, благодаря которой внутри экспертного и военно-политического сообществ будет достигнута согласованность, общение на одном «языке», и, наконец, преодолена терминологическая разрозненность вместе с принципиальными расхождениями в вопросах природы явлений, затронутых в настоящей статье.
В торговой войне для США Китай выступает не только как противник, волю которого надо подчинить, но и как полигон для отработки новых форм, способов и методов ведения неклассической (конкретней - гибридной) войны, основанной на применении инструментов дипломатии и санкционного давления. Все эти способы сегодня чисто эмпирически находятся американскими политтехнологами и проходят «тестовые испытания» (оттачиваются) в конфликте с Китаем. Пройдя тестовую обкатку на серьезном китайском сопернике, лучшие и наиболее эффективные способы и методы торговой войны затем обязательно будут американцами объединены в рамках одной или нескольких технологий гибридной войны, которые по своему характеру уже станут универсальными и применимыми не только к Китаю, но и к другим странам, - как современные технологии «цветных» революций. В этом виде - в виде технологий торговой войны - эти технологии придут в Россию, как только и если США окончательно додавят Китай. Это может произойти в самом ближайшем будущем.
Без создания адекватных структур противодействия современным технологиям неклассической войны Россия останется уязвимой к различного рода враждебным атакам и целым комплексным операциям по системной дестабилизации социально-политической и экономической обстановки, противостоять которым крайне сложно даже при наличии серьезных ресурсов. Аналогичная ситуация обстоит и с политическим руководством России; практика показала отсутствие эффективного механизма отражения информационных атак и операций, которые почти беспрепятственно взламывают существующие неэффективные защитные рубежи и доходят до первых лиц государства. Поэтому необходима эшелонированная система обороны и контропераций в информационно-психологической сфере. Для этого требуются как высокопрофессиональные специалисты, так и соответствующие организации. Полагаем, Информационный полигон и Центр мониторинга информационных операций могут стать основой такой комплексной защиты. Более того, потенциально на базе этих структур возможно создание специального органа, который бы осуществлял координационную деятельность с организациями ряда других стран-участниц ОДКБ, ШОС, ЕАЭС, выполняющие схожие функции, и/или способствовать их формированию с использованием собственного опыта. На сегодняшний день интеллектуальная база в России позволяет решить задачу наполнения кадрами высокой квалификации подобную структуру, но для ее создания требуется политическая воля.
Список литературы**
**В статье вместо сносок на эти источники стояла ссылка в виде цифры в квадратных скобках (например, [11] и т.п)
1. Петров М.Н. Механизмы государственных переворотов: историко-теоретическое исследование. Минск: Харвест. М.: АСТ. 2005. 397 с.
2. Пономарева Е.Г. Секреты «цветных революций». Современные технологии смены политических режимов. [Часть 3] // Свободная мысль. 2012. № 5-6. С. 38-47.
3. Kara-murza S.G. Export of Revolution: Saakashvili, Yushchenko... m. Algorithm. 2005. 528 p.
4. Най Дж. С. Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике. Пер. [с англ.] В.И. Супруна. Новосибирск; Москва. Фонд социо-прогност. исслед.
«Тренды». 2014. 221 c.
5. Bachmann S.D., Gunneriusson H. Hybrid Wars: The 21st-Century’s New Threats to Global Peace and Security // Scientia militaria, South African Journal of military Studies. 2015. Vol. 43. No. 1. P. 77-98.
6. Finkel E. & brudny Y.m. Russia and the colour revolutions. Journal Democratization // Reassessing Coloured Revolutions and authoritarian reactions. 2012. Vol. 19. Issue 1. P. 15-36.
7. Клаузевиц К. О войне. Москва: Эксмо; Санкт-Петербург: Мидгард, 2007. 864 c.
8. Моисеев А.И. Проблема определения терроризма в международном праве
// Актуальные проблемы российского права. 2014. № 12 (49). С. 2919-2923.
9. Бжезинский З. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения. 1998. 256 c.
10. Mann S. Chaos Theory and Strategic Thought // Parameters (US Army War College Quarterly). 1992. Vol. XXII. P. 54-68.
11. Bak P. and Chen K. Self-Organized Criticality // Scientific American. 1991. 264 (1). P. 46-53.
12. Арзуманян Р.В. Кромка хаоса. Сложное мышление и сеть: парадигма нелинейности и среда безопасности XXI века. М.: Издательский дом «Регнум», 2012. 600 c.
13. Арзуманян Р.В. Теория и принципы сетецентричных войн и операций // «21-й ВЕК». 2008. № 2 (8). С. 66-124.
14. Эстулин Д. Тавистокский институт. Минск: Издательство «Попурри», 2014. 368 c.
15. Манойло А.В. «Цветные» революции и технологии демонтажа политических режимов // NB: Международные отношения. 2015. № 1. С. 1-19.
16. Месснер Е.Э. Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.Э. Месснера. М.: Военный университет; Русский путь, 2005. 696 c.
17. Попов И.М., Хамзатов М.М. Война будущего. Концептуальные основы и практические выводы. М.: Издательство «Кучково поле», 2016. 83 c.
18. Стригунов К.С. Организационное оружие. Возможные меры противодействия
// Сборник докладов международной научной конференции «Долгосрочное прогнозирование международных отношений в интересах национальной безопасности России». Центр военно-политических исследований МГИМО (У) МИД России. 2016. С. 88-97.
19. Стригунов К.С. Наркокартели и системно-сетевая война на примере стран Латиноамериканского региона // Национальная безопасность/notabene. 2018. № 4. С. 43-56.
20. Манойло А.В. Информационные войны и психологические операции. Руководство к действию. М.: Горячая линия - Телеком, 2018. 480 c.
Первоисточник: Журнал "Гражданин. Выборы. Власть." № 4(14)/2019