Цена сирийской авантюры - потеря своих земель
Продолжение беседы с Максимом Калашниковым о сирийской авантюре, которая уже привел к поражениям Кремля на Украине, к потере Приднестровья и к страшной запущенности дел внутри РФ. Чем это грозит?
[Смотреть текстовую версию]М. Калашников: Сейчас на Украине начинается, судя по всему, новый круг нестабильности. Возможно. Может, конечно, Михо-майдан пока не вызвал таких многотысячных толп сторонников. Хотя кто-то за ним пошёл. Но Украину начинает, действительно - вот и Эль Мюрид говорит, я читал статью Эль Мюрида, что на Украине всё-таки подходит цикл новой смуты. С теми же лозунгами люди выходят, что и в 2013 году. Получается, снова Российская Федерация к этому моменту оказывается не готовой.
И. Стрелков: Российская Федерация не готова, в первую очередь, не в военно-техническом и материальном отношении (хотя здесь тоже неготовность колоссальная, намного меньшая готовность, чем в 2014 году), не в моральном плане не готова. Самое главное - не готовы на ментальном уровне наши государственные руководители. Они уже на Украине сдались. Понимаете? Единственное, на что они надеются - это сохранить хотя бы что-то для сохранения своего лица. То есть, Крым. К которому они теперь привязаны и никак не могут его отстегнуть. Это всё, на что они надеются. Поэтому, даже если в Киеве произойдёт новый майдан, новый раскол, что-то ещё, вряд ли Москва отреагирует, хотя бы и так же нерешительно, как в 2014 году. По причине того, что вопрос о санкциях, вопрос о давлении Запада теперь для них является ключевым и решающим. Если, условно говоря, завтра провозгласят где-то в Одессе или в Харькове народную республику, то теперь…
М. Калашников: «Мы умываем руки, всё, всё, всё!»
И. Стрелков: Да, да, да. Это будут показывать по телевизору, и всё. И, условно говоря, даже если появится очередной Стрелков с 50-ю автоматчиками, будет сделано всё, чтобы он не прошёл, а если прошёл - чтобы его уничтожили как можно скорее. Вот, сразу. По причине того, что они категорически боятся и страшатся, обжегшись на молоке, они будут дуть на воду.
М. Калашников: Мне хороший мой друг из Донецка говорил: да вот надо не повторять ошибок, надо сейчас закладывать подполье, пользуясь тем, что сейчас следующий круг борьбы за Украину…
И. Стрелков: Кто будет закладывать подполье?
М. Калашников: Да кто уже? Всё уже, да.
И. Стрелков: Кто будет закладывать подполье? Никто не будет. На Украине, даже если произойдёт очередной майдан, к власти придёт ещё более антироссийская хунта. Ещё более радикальная. И к этому идёт объективно, и это будет, рано или поздно. Если Порошенко будет недостаточно радикален, ему на смену поставят кого угодно: Авакова, и вплоть до Яроша включительно.
М. Калашников: Я наоборот сыграл бы… Но это, опять же, надо играть за страну. Сыграл бы на поддержку какого-нибудь Яроша, «Правого сектора», чтобы быстрее…
И. Стрелков: Максим, они не способны ни на что играть.
М. Калашников: Ну, тем более, что Тиллерсон сказал, что Крым придётся всё-таки отдавать. Это уже понятно.
И. Стрелков: Вы же помните, они же приветствовали избрание Трампа шампанским.
М. Калашников: Тухло. А я тут недавно поместил отрывки из новогоднего «Голубого огонька», с 2016 на 2017 год, где так здорово Трамп в исполнении Стоянова пел. Это понятно.
И. Стрелков: В принципе, мы вкатываемся в очередную стадию системного кризиса, общего, военного, военно-политического и экономического. И он будет только развиваться. Такие новости, о которых мы говорим, они будут практически теперь каждый день. И действия российских властей будут всё более и более судорожными. Вот то, что сейчас объявил Путин, - это, на самом деле, судорожный шаг. Совершенно судорожный шаг.
М. Калашников: Да, согласен.
И. Стрелков: Он нелогичен, но, собственно говоря, вся операция в Сирии противоречит любой логике. В общем, ещё раз, резюме. Дай Бог, чтобы наш экспедиционный корпус убрался из Сирии до того, как его разгромят. То, что Асад в итоге потерпит поражение, я, к сожалению, в этом не сомневаюсь. Главное, чтобы под раздачу не попали дополнительно наши люди.
Но ведь Вы помните, Путин уже один раз выводил, в марте 2016.
М. Калашников: Было такое.
И. Стрелков: Да.
М. Калашников: Потом снова пришлось вводить.
И. Стрелков: Он клялся, что там не будет сухопутного контингента. В результате, там воюют многие и многие тысячи, постоянно, пехоты. Именно русской пехоты. Воюют с очень большими потерями. С потерями, которые в удельном отношении намного выше, чем наши потери в Афганистане. Имеется в виду не общее, сколько там за 10 лет набили в Афганистане, а относительно того времени, которое заняло это.
М. Калашников: Пропорционально.
И. Стрелков: Намного больше потери, чем в Афганистане.
М. Калашников: Ужасное состояние, когда видно, что ты ничего не можешь сделать, а конструкция начинает уезжать вбок. У меня такое чувство уже раз было.
И. Стрелков: Между прочим, на Донбассе сейчас достаточно жёсткое обострение, о котором опять же как-то помалкивают. В среднем, мне пишут, два-три убитых в день, каждый день, среди ополченцев. Это только в районе Донецка, в районе Донецкого аэропорта и Ясиноватской развязки. В районе Ясиноватской развязки такие потери, что людей из других бригад, из других подразделений переводят туда. И так-то некомплект в пехоте, там, 60-70%, а приходится
М. Калашников: Да их просто мелют в этом, как мясорубкой.
И. Стрелков: Да, мясорубка просто. Новые люди не поступают служить, естественно, идиотов нет. Никто ни во что не верит, никто не хочет. А старый контингент, который ещё на что-то годен, - вот его сейчас отправляют туда, перемалывать. И при этом звучат громогласные заявления о победах, о том, что там новый котёл, ещё что-то. Реально украинские войска постепенно продвигаются, захватывают позицию за позицией. Да, это продвижение очень медленное, они чисто тактически, но количество рано или поздно переходит в качество. И я не удивлюсь, если через какое-то время мы узнаем, что занята Ясиноватская развязка, что аэропорт в руках у украинских военных.
М. Калашников: Ну, да, сами минские соглашения подписывались как раз на фоне того, что ведь Донецк оказался охваченным с Запада. Фактически ведь войска-то в лесу стоят у городской черты.
И. Стрелков: Фактически, давайте вспоминать, что когда, к сожалению, меня там уже не было, к моменту подписания соглашений, но это надо было иметь колоссальнейший государственный и военный ум, чтобы оставить украинские войска на позициях, действительно, по окраинам Донецка.
М. Калашников: Это всё равно, что Сталин согласился бы в Финской войне - да пусть ваша артиллерия остаётся в двадцати километрах от Ленинграда, от Питера, в данном случае. А тут ещё ближе.
И. Стрелков: Вообще, даже сравнивать со Сталиным невозможно, потому что Сталин, если воевать - то он воевал. Успешно, неуспешно - но он воевал, по-настоящему, на 100%. Эти недоделкины воюют на четверть и наполовину. Сначала они воевали наполовину, а сейчас они, не знаю, на одну восьмую, что ли, воюют.
Они не знают, что такое война, и не понимают вообще её. Но зато это, опять же повторяю, золотое дно, которое позволяет им ультра-, супер-обогащаться. В том числе, верхушке наших военных позволяет обогащаться. Наших силовиков, которые замечательно там сидят на контрабанде сигаретами, что в Луганске, что в Донецке. На контрабанде алкоголем и всем прочим. Которую они крышуют и получают с этого деньги. Я не могу озвучить некоторые фамилии, но мне известны люди в чинах генерал-полковников, лично известны, которые, я знаю точно, очень хорошо зарабатывают на этом.
М. Калашников: Как в Афганистане, когда Афганистан превратился в некий такой… В привитую такую опухоль, болезнетворную, которая начала разлагать общее тело вооружённых сил Советского Союза…
И. Стрелков: Тогда главная опухоль сидела в Кремле.
М. Калашников: Это понятно.
И. Стрелков: Всё остальное - это были мелкие метастазы, которые проникают…
М. Калашников: Но сейчас то же самое, Игорь Иванович, получается. Но я имею в виду ту роль, как армейская верхушка начинает разлагаться, торговый свой гешефт делать.
И. Стрелков: Да не начинает...
М. Калашников: А продолжает.
И. Стрелков: А продолжает. Всё это было и в первую Чечню, и во вторую Чечню, цвело пышным цветом и пахло. Это продолжается и сейчас. Воры и жулики не могут переродиться. Вот их назначь хоть фельдмаршалами, хоть графами, хоть там учёными - они всё равно будут воровать и жульничать.
М. Калашников: В моей жизни это действительно безпрецедентная ситуация. Нет, то что кризисные явления мы уже видели в конце 80-х - начале 90-х - это одно. Другое дело - создать чётко два мира. Есть мир виртуальный, если смотреть телевизор - ну, что, всё нормально, ура, да здравствует, вперёд - одни победы. И есть второй мир - мир реальный. Я понимаю, что победа над электоратом одержана полная, он ничего не понимает, он не шевелится.
И. Стрелков: На самом деле, основная часть населения абсолютно равнодушна к войне в Сирии. Вот абсолютно равнодушна.
М. Калашников: Да, я тоже это понимаю.
И. Стрелков: И надо ещё понимать, что абсолютная, большая часть образованного населения, то есть, того, которое сохранило образование, которое хоть что-то понимает, вообще эту войну, как минимум, не поддерживает.
Если какая-нибудь бабушка, насмотревшаяся телевизора, где-нибудь в Волосово или где-нибудь в Сибири и поддерживает путинскую операцию, то Путину от этого, на самом деле, ни тепло, ни холодно. Потому что от бабушки не зависит ничего. Вот вообще ничего. Даже если она пойдёт и проголосует - ну, вот разве что это. Но голосованием не будет решаться судьба ни Путина, ни кремлёвской олигархии. Ну никак.
А вот поддержку всего среднего класса, почти всей собственной опоры, всей олигархии и значительной части бизнес-элиты они потеряли уже. Сейчас они опираются только на чиновников и на достаточно узкую группу олигархов, которые с падением Путина потеряют всё, потому что они тоже получили чёрную метку от Запада. Но при этом у них всё равно не хватает мозгов принять срочные меры, потому что они, во-первых, не могут, во-вторых, не умеют и, в-третьих, боятся. Они надеются на прощение. Вот мне интересно, Сечин, который просто обречён при победе либералов, которая сейчас просматривается практически безспорно…
М. Калашников: Безспорно, это 100%.
И. Стрелков: Вот, что он сейчас делает? Почему он ничего не делает? Он что, рассчитывает, что ЧВК Вагнера его спасёт или какие-то другие формирования? Так они не у него в руках. Нет, ну, может они рассчитывают установить здесь военную диктатуру? Но с Путиным военная диктатура невозможна. Более того, даже если убрать персоналию Путина и оставить всю ту компанию, которая собралась, не будет работать ничего.
М. Калашников: Ничего, это жалкая команда, она во-первых, распадётся.
И. Стрелков: Они, во-первых, распадутся, во-вторых, они не смогут объединиться, потому что они друг другу не доверяют. А не доверяют они друг другу потому, что они никогда не выполняют своих собственных обещаний и обязательств. И, в-третьих, они ничего не умеют. И, самое главное, они ни за что не хотят и не умеют отвечать. А какая диктатура может быть, если люди не хотят и боятся ответственности? Не может быть никакой диктатуры.
У нас любят ссылаться на генерала Пиночета, вот, нам бы такого пиночета… Очень спорное утверждение, но как бы - возьмём. Пиночет ничего не боялся. Все репрессии, которые он проводил, а репрессии проводил он жёсткие, правильные, неправильные - другой вопрос, но он не боялся их проводить по одной простой причине: он действовал исходя не из корыстного интереса, а из собственных убеждений.
Может быть, у него, конечно, и был корыстный интерес. Но особых, насколько я понимаю, миллиардов или миллионов у него не нашли, даже когда его арестовали. Но он исходил из убеждений. И поэтому он действовал жёстко и решительно. И так или иначе он, действительно, заставил Чили пойти по тому пути, по которому хотел, чтобы она пошла, он. А эти на что способны? Они ни на что не способны, они ни за что не могут и не хотят отвечать.
М. Калашников: Да, и на фоне, собственно говоря, принца этого, бен Сальмана, который вот сейчас, на наших глазах, из элитных выродков выжимает 800 миллиардов долларов, здесь - липовые совершенно победы. Что хотят в Саудовской Аравии - понятно, и там действительно реальные достижения. И что они хотят построить, ясно. А здесь - картонная победа, театр, имитация. Совершенно согласен.
И. Стрелков: Если годами набирать в администрацию президента и в управляющие органы не тех, кто делает, а тех, кто умеет красиво доложить и дать картинку, то что может быть другого?
М. Калашников: Ну, нас с Вами упрекают, что мы всё время говорим, что и то не так, и то не этак, а власть, соответственно,…
И. Стрелков: Знаете, более того, нас упрекают и нам говорят: «а вы подскажите, как сделать?». Ну, допустим, мы скажем. Но делать-то нам не дадут. Вот, посмотрите, даже в области создания ветеранской организации «Союз добровольцев Донбасса» кого поставили во главе? Жуликов и прохиндеев. Которые не добровольцы, во-первых, и во-вторых, ничего не умеют делать, кроме как заниматься пиаром. Пиар-специалист Бородай, жулик, прохиндей и пиар-специалист Пинчук, ну, и дальше можно перебирать по пальцам. Козицин жулик бегает патентованный, судимый ещё в советское время, изгнанный из прапорщиков внутренней службы.
Вот, пожалуйста, это как слепок, это зеркало, слепок с общей системы. У них на каждое дело находятся только такие же кадры, какие они сами. Что они могут сделать?
М. Калашников: Игорь Иванович, я понимаю, что всё это внешнее спокойствие, что бы там ни считал электорат (верный электорат обработан), - оно сменится такой смутой…
И. Стрелков: К сожалению, я в этом не сомневаюсь. Некоторые упрекают меня даже в злорадстве. Возможно, в некоторых моих постах в соцсетях создаётся впечатление, что я злорадствую. Ничего подобного. Это у меня просто идёт обычная защитная реакция, психологическая. Я понимаю, как всё будет плохо, но мне, как и всем, на самом деле не хочется об этом даже думать, как будет плохо, насколько будет плохо. И я просто так вот ехидствую, чтобы заглушить свою собственную тревогу и, в какой-то степени, ужас перед будущим. Но, в отличие от тех, кто просто ужасается, я понимаю, что надо будет делать и как надо будет делать. Но от этого ситуация легче не будет.
М. Калашников: Да, придётся действовать в условиях дичайшего дефицита времени, кадров, средств - это понятно.
И. Стрелков: Да и я тоже уже не молод, к сожалению.
М. Калашников: Это понятно. Просто-напросто я давно уже живу с ощущением, Игорь Иванович, дежавю, просто в новых условиях. И я понимаю, что им дадут, может быть, переползти эти мартовские выборы, так называемые.
И. Стрелков: Может быть, дадут, может быть - нет.
М. Калашников: Может быть, дадут. Скорее всего, дадут.
И. Стрелков: Система будет рушиться, это понятно. Они её будут взрывать, разрушать. Единственное почему им могут дать переползти и мартовские выборы, и немножко позже, - это потому, что они не готовы оккупировать нашу территорию. Это очень затратное мероприятие, к которому они только начали готовиться. Они только начали создавать группировку в Польше, в Прибалтике и по окрестностям.
М. Калашников: Только занялись внутренней логистикой, построением коммуникаций в Европе.
И. Стрелков: И потребуется год-полтора на то, чтобы сосредоточить необходимые силы и средства. Но, опять же, у них есть свои экстремисты, которые хотят всё и сразу. И у них есть свои безумные совершенно люди, которые вообще ни о чём не думают.
М. Калашников: Это о ком Вы?
И. Стрелков: Помните такую Джейн Псаки?
М. Калашников: Аналог Захаровой, или Захарова аналог её.
И. Стрелков: Аналог Захаровой или не аналог Захаровой, вообще-то, это достаточно крупный чиновник. По всем меркам, и по американским тем более. И, скажем так, человек, который интересовался историей Соединённых Штатов и вообще англосаксонского мира в начале 20 века, то есть, сто лет назад, я могу сказать, если бы тогда чиновник на таком посту один раз сказал то, что сказала Псаки, примерно, то, скорее всего, он бы вечером застрелился. Были совершенно другие представления о чести, и прочее. И если бы он не застрелился, то в любом случае он с позором вышел бы в отставку. И никогда бы его больше никуда не взяли. Но Псаки, как Вы помните, год или полтора озвучивала абсолютный бред, и её в итоге убрали, конечно, но…
Так там таких Псаки - море. Англосаксонский мир тоже деградирует. Россия просто, как обычно, находится во главе процесса деградации европейской цивилизации. Саморазрушения европейской цивилизации. Как обычно, нам в этой ситуации достаются самые тяжёлые, самые кризисные моменты. Но кризис-то общий. И кризис элиты западной тоже имеет место. И поэтому, исходя из того, что у них там тоже кризис мозгов и кризис морали, а мораль и мозги всегда связаны, они могут совершать ошибки. Они могут, действительно, считать, что необходимо разрушить, пока есть возможность, скорее, скорее.
М. Калашников: Я думаю, что они всё-таки представляют опасность применения ядерного оружия, что будет ответный удар и что победителей не будет. Я другое считаю, что если такие отморозки и поступят так…
И. Стрелков: Если ответный удар будет. Тут же, понимаете… Вспомните тот же 1917 год, 1991 год. В 1917 году нас была 7-миллионная армия, по-моему. Мобилизованная, боеспособная, может быть, не самая лучшая, но достаточно. А в 1991 году без войны у нас была 3-миллионная армия, со вторым или даже, может быть, первым в мире запасом ядерного оружия. Это спасло страну?
Читать полностью на личном сайте
Click to view[Смотреть текстовую версию]М. Калашников: Сейчас на Украине начинается, судя по всему, новый круг нестабильности. Возможно. Может, конечно, Михо-майдан пока не вызвал таких многотысячных толп сторонников. Хотя кто-то за ним пошёл. Но Украину начинает, действительно - вот и Эль Мюрид говорит, я читал статью Эль Мюрида, что на Украине всё-таки подходит цикл новой смуты. С теми же лозунгами люди выходят, что и в 2013 году. Получается, снова Российская Федерация к этому моменту оказывается не готовой.
И. Стрелков: Российская Федерация не готова, в первую очередь, не в военно-техническом и материальном отношении (хотя здесь тоже неготовность колоссальная, намного меньшая готовность, чем в 2014 году), не в моральном плане не готова. Самое главное - не готовы на ментальном уровне наши государственные руководители. Они уже на Украине сдались. Понимаете? Единственное, на что они надеются - это сохранить хотя бы что-то для сохранения своего лица. То есть, Крым. К которому они теперь привязаны и никак не могут его отстегнуть. Это всё, на что они надеются. Поэтому, даже если в Киеве произойдёт новый майдан, новый раскол, что-то ещё, вряд ли Москва отреагирует, хотя бы и так же нерешительно, как в 2014 году. По причине того, что вопрос о санкциях, вопрос о давлении Запада теперь для них является ключевым и решающим. Если, условно говоря, завтра провозгласят где-то в Одессе или в Харькове народную республику, то теперь…
М. Калашников: «Мы умываем руки, всё, всё, всё!»
И. Стрелков: Да, да, да. Это будут показывать по телевизору, и всё. И, условно говоря, даже если появится очередной Стрелков с 50-ю автоматчиками, будет сделано всё, чтобы он не прошёл, а если прошёл - чтобы его уничтожили как можно скорее. Вот, сразу. По причине того, что они категорически боятся и страшатся, обжегшись на молоке, они будут дуть на воду.
М. Калашников: Мне хороший мой друг из Донецка говорил: да вот надо не повторять ошибок, надо сейчас закладывать подполье, пользуясь тем, что сейчас следующий круг борьбы за Украину…
И. Стрелков: Кто будет закладывать подполье?
М. Калашников: Да кто уже? Всё уже, да.
И. Стрелков: Кто будет закладывать подполье? Никто не будет. На Украине, даже если произойдёт очередной майдан, к власти придёт ещё более антироссийская хунта. Ещё более радикальная. И к этому идёт объективно, и это будет, рано или поздно. Если Порошенко будет недостаточно радикален, ему на смену поставят кого угодно: Авакова, и вплоть до Яроша включительно.
М. Калашников: Я наоборот сыграл бы… Но это, опять же, надо играть за страну. Сыграл бы на поддержку какого-нибудь Яроша, «Правого сектора», чтобы быстрее…
И. Стрелков: Максим, они не способны ни на что играть.
М. Калашников: Ну, тем более, что Тиллерсон сказал, что Крым придётся всё-таки отдавать. Это уже понятно.
И. Стрелков: Вы же помните, они же приветствовали избрание Трампа шампанским.
М. Калашников: Тухло. А я тут недавно поместил отрывки из новогоднего «Голубого огонька», с 2016 на 2017 год, где так здорово Трамп в исполнении Стоянова пел. Это понятно.
И. Стрелков: В принципе, мы вкатываемся в очередную стадию системного кризиса, общего, военного, военно-политического и экономического. И он будет только развиваться. Такие новости, о которых мы говорим, они будут практически теперь каждый день. И действия российских властей будут всё более и более судорожными. Вот то, что сейчас объявил Путин, - это, на самом деле, судорожный шаг. Совершенно судорожный шаг.
М. Калашников: Да, согласен.
И. Стрелков: Он нелогичен, но, собственно говоря, вся операция в Сирии противоречит любой логике. В общем, ещё раз, резюме. Дай Бог, чтобы наш экспедиционный корпус убрался из Сирии до того, как его разгромят. То, что Асад в итоге потерпит поражение, я, к сожалению, в этом не сомневаюсь. Главное, чтобы под раздачу не попали дополнительно наши люди.
Но ведь Вы помните, Путин уже один раз выводил, в марте 2016.
М. Калашников: Было такое.
И. Стрелков: Да.
М. Калашников: Потом снова пришлось вводить.
И. Стрелков: Он клялся, что там не будет сухопутного контингента. В результате, там воюют многие и многие тысячи, постоянно, пехоты. Именно русской пехоты. Воюют с очень большими потерями. С потерями, которые в удельном отношении намного выше, чем наши потери в Афганистане. Имеется в виду не общее, сколько там за 10 лет набили в Афганистане, а относительно того времени, которое заняло это.
М. Калашников: Пропорционально.
И. Стрелков: Намного больше потери, чем в Афганистане.
М. Калашников: Ужасное состояние, когда видно, что ты ничего не можешь сделать, а конструкция начинает уезжать вбок. У меня такое чувство уже раз было.
И. Стрелков: Между прочим, на Донбассе сейчас достаточно жёсткое обострение, о котором опять же как-то помалкивают. В среднем, мне пишут, два-три убитых в день, каждый день, среди ополченцев. Это только в районе Донецка, в районе Донецкого аэропорта и Ясиноватской развязки. В районе Ясиноватской развязки такие потери, что людей из других бригад, из других подразделений переводят туда. И так-то некомплект в пехоте, там, 60-70%, а приходится
М. Калашников: Да их просто мелют в этом, как мясорубкой.
И. Стрелков: Да, мясорубка просто. Новые люди не поступают служить, естественно, идиотов нет. Никто ни во что не верит, никто не хочет. А старый контингент, который ещё на что-то годен, - вот его сейчас отправляют туда, перемалывать. И при этом звучат громогласные заявления о победах, о том, что там новый котёл, ещё что-то. Реально украинские войска постепенно продвигаются, захватывают позицию за позицией. Да, это продвижение очень медленное, они чисто тактически, но количество рано или поздно переходит в качество. И я не удивлюсь, если через какое-то время мы узнаем, что занята Ясиноватская развязка, что аэропорт в руках у украинских военных.
М. Калашников: Ну, да, сами минские соглашения подписывались как раз на фоне того, что ведь Донецк оказался охваченным с Запада. Фактически ведь войска-то в лесу стоят у городской черты.
И. Стрелков: Фактически, давайте вспоминать, что когда, к сожалению, меня там уже не было, к моменту подписания соглашений, но это надо было иметь колоссальнейший государственный и военный ум, чтобы оставить украинские войска на позициях, действительно, по окраинам Донецка.
М. Калашников: Это всё равно, что Сталин согласился бы в Финской войне - да пусть ваша артиллерия остаётся в двадцати километрах от Ленинграда, от Питера, в данном случае. А тут ещё ближе.
И. Стрелков: Вообще, даже сравнивать со Сталиным невозможно, потому что Сталин, если воевать - то он воевал. Успешно, неуспешно - но он воевал, по-настоящему, на 100%. Эти недоделкины воюют на четверть и наполовину. Сначала они воевали наполовину, а сейчас они, не знаю, на одну восьмую, что ли, воюют.
Они не знают, что такое война, и не понимают вообще её. Но зато это, опять же повторяю, золотое дно, которое позволяет им ультра-, супер-обогащаться. В том числе, верхушке наших военных позволяет обогащаться. Наших силовиков, которые замечательно там сидят на контрабанде сигаретами, что в Луганске, что в Донецке. На контрабанде алкоголем и всем прочим. Которую они крышуют и получают с этого деньги. Я не могу озвучить некоторые фамилии, но мне известны люди в чинах генерал-полковников, лично известны, которые, я знаю точно, очень хорошо зарабатывают на этом.
М. Калашников: Как в Афганистане, когда Афганистан превратился в некий такой… В привитую такую опухоль, болезнетворную, которая начала разлагать общее тело вооружённых сил Советского Союза…
И. Стрелков: Тогда главная опухоль сидела в Кремле.
М. Калашников: Это понятно.
И. Стрелков: Всё остальное - это были мелкие метастазы, которые проникают…
М. Калашников: Но сейчас то же самое, Игорь Иванович, получается. Но я имею в виду ту роль, как армейская верхушка начинает разлагаться, торговый свой гешефт делать.
И. Стрелков: Да не начинает...
М. Калашников: А продолжает.
И. Стрелков: А продолжает. Всё это было и в первую Чечню, и во вторую Чечню, цвело пышным цветом и пахло. Это продолжается и сейчас. Воры и жулики не могут переродиться. Вот их назначь хоть фельдмаршалами, хоть графами, хоть там учёными - они всё равно будут воровать и жульничать.
М. Калашников: В моей жизни это действительно безпрецедентная ситуация. Нет, то что кризисные явления мы уже видели в конце 80-х - начале 90-х - это одно. Другое дело - создать чётко два мира. Есть мир виртуальный, если смотреть телевизор - ну, что, всё нормально, ура, да здравствует, вперёд - одни победы. И есть второй мир - мир реальный. Я понимаю, что победа над электоратом одержана полная, он ничего не понимает, он не шевелится.
И. Стрелков: На самом деле, основная часть населения абсолютно равнодушна к войне в Сирии. Вот абсолютно равнодушна.
М. Калашников: Да, я тоже это понимаю.
И. Стрелков: И надо ещё понимать, что абсолютная, большая часть образованного населения, то есть, того, которое сохранило образование, которое хоть что-то понимает, вообще эту войну, как минимум, не поддерживает.
Если какая-нибудь бабушка, насмотревшаяся телевизора, где-нибудь в Волосово или где-нибудь в Сибири и поддерживает путинскую операцию, то Путину от этого, на самом деле, ни тепло, ни холодно. Потому что от бабушки не зависит ничего. Вот вообще ничего. Даже если она пойдёт и проголосует - ну, вот разве что это. Но голосованием не будет решаться судьба ни Путина, ни кремлёвской олигархии. Ну никак.
А вот поддержку всего среднего класса, почти всей собственной опоры, всей олигархии и значительной части бизнес-элиты они потеряли уже. Сейчас они опираются только на чиновников и на достаточно узкую группу олигархов, которые с падением Путина потеряют всё, потому что они тоже получили чёрную метку от Запада. Но при этом у них всё равно не хватает мозгов принять срочные меры, потому что они, во-первых, не могут, во-вторых, не умеют и, в-третьих, боятся. Они надеются на прощение. Вот мне интересно, Сечин, который просто обречён при победе либералов, которая сейчас просматривается практически безспорно…
М. Калашников: Безспорно, это 100%.
И. Стрелков: Вот, что он сейчас делает? Почему он ничего не делает? Он что, рассчитывает, что ЧВК Вагнера его спасёт или какие-то другие формирования? Так они не у него в руках. Нет, ну, может они рассчитывают установить здесь военную диктатуру? Но с Путиным военная диктатура невозможна. Более того, даже если убрать персоналию Путина и оставить всю ту компанию, которая собралась, не будет работать ничего.
М. Калашников: Ничего, это жалкая команда, она во-первых, распадётся.
И. Стрелков: Они, во-первых, распадутся, во-вторых, они не смогут объединиться, потому что они друг другу не доверяют. А не доверяют они друг другу потому, что они никогда не выполняют своих собственных обещаний и обязательств. И, в-третьих, они ничего не умеют. И, самое главное, они ни за что не хотят и не умеют отвечать. А какая диктатура может быть, если люди не хотят и боятся ответственности? Не может быть никакой диктатуры.
У нас любят ссылаться на генерала Пиночета, вот, нам бы такого пиночета… Очень спорное утверждение, но как бы - возьмём. Пиночет ничего не боялся. Все репрессии, которые он проводил, а репрессии проводил он жёсткие, правильные, неправильные - другой вопрос, но он не боялся их проводить по одной простой причине: он действовал исходя не из корыстного интереса, а из собственных убеждений.
Может быть, у него, конечно, и был корыстный интерес. Но особых, насколько я понимаю, миллиардов или миллионов у него не нашли, даже когда его арестовали. Но он исходил из убеждений. И поэтому он действовал жёстко и решительно. И так или иначе он, действительно, заставил Чили пойти по тому пути, по которому хотел, чтобы она пошла, он. А эти на что способны? Они ни на что не способны, они ни за что не могут и не хотят отвечать.
М. Калашников: Да, и на фоне, собственно говоря, принца этого, бен Сальмана, который вот сейчас, на наших глазах, из элитных выродков выжимает 800 миллиардов долларов, здесь - липовые совершенно победы. Что хотят в Саудовской Аравии - понятно, и там действительно реальные достижения. И что они хотят построить, ясно. А здесь - картонная победа, театр, имитация. Совершенно согласен.
И. Стрелков: Если годами набирать в администрацию президента и в управляющие органы не тех, кто делает, а тех, кто умеет красиво доложить и дать картинку, то что может быть другого?
М. Калашников: Ну, нас с Вами упрекают, что мы всё время говорим, что и то не так, и то не этак, а власть, соответственно,…
И. Стрелков: Знаете, более того, нас упрекают и нам говорят: «а вы подскажите, как сделать?». Ну, допустим, мы скажем. Но делать-то нам не дадут. Вот, посмотрите, даже в области создания ветеранской организации «Союз добровольцев Донбасса» кого поставили во главе? Жуликов и прохиндеев. Которые не добровольцы, во-первых, и во-вторых, ничего не умеют делать, кроме как заниматься пиаром. Пиар-специалист Бородай, жулик, прохиндей и пиар-специалист Пинчук, ну, и дальше можно перебирать по пальцам. Козицин жулик бегает патентованный, судимый ещё в советское время, изгнанный из прапорщиков внутренней службы.
Вот, пожалуйста, это как слепок, это зеркало, слепок с общей системы. У них на каждое дело находятся только такие же кадры, какие они сами. Что они могут сделать?
М. Калашников: Игорь Иванович, я понимаю, что всё это внешнее спокойствие, что бы там ни считал электорат (верный электорат обработан), - оно сменится такой смутой…
И. Стрелков: К сожалению, я в этом не сомневаюсь. Некоторые упрекают меня даже в злорадстве. Возможно, в некоторых моих постах в соцсетях создаётся впечатление, что я злорадствую. Ничего подобного. Это у меня просто идёт обычная защитная реакция, психологическая. Я понимаю, как всё будет плохо, но мне, как и всем, на самом деле не хочется об этом даже думать, как будет плохо, насколько будет плохо. И я просто так вот ехидствую, чтобы заглушить свою собственную тревогу и, в какой-то степени, ужас перед будущим. Но, в отличие от тех, кто просто ужасается, я понимаю, что надо будет делать и как надо будет делать. Но от этого ситуация легче не будет.
М. Калашников: Да, придётся действовать в условиях дичайшего дефицита времени, кадров, средств - это понятно.
И. Стрелков: Да и я тоже уже не молод, к сожалению.
М. Калашников: Это понятно. Просто-напросто я давно уже живу с ощущением, Игорь Иванович, дежавю, просто в новых условиях. И я понимаю, что им дадут, может быть, переползти эти мартовские выборы, так называемые.
И. Стрелков: Может быть, дадут, может быть - нет.
М. Калашников: Может быть, дадут. Скорее всего, дадут.
И. Стрелков: Система будет рушиться, это понятно. Они её будут взрывать, разрушать. Единственное почему им могут дать переползти и мартовские выборы, и немножко позже, - это потому, что они не готовы оккупировать нашу территорию. Это очень затратное мероприятие, к которому они только начали готовиться. Они только начали создавать группировку в Польше, в Прибалтике и по окрестностям.
М. Калашников: Только занялись внутренней логистикой, построением коммуникаций в Европе.
И. Стрелков: И потребуется год-полтора на то, чтобы сосредоточить необходимые силы и средства. Но, опять же, у них есть свои экстремисты, которые хотят всё и сразу. И у них есть свои безумные совершенно люди, которые вообще ни о чём не думают.
М. Калашников: Это о ком Вы?
И. Стрелков: Помните такую Джейн Псаки?
М. Калашников: Аналог Захаровой, или Захарова аналог её.
И. Стрелков: Аналог Захаровой или не аналог Захаровой, вообще-то, это достаточно крупный чиновник. По всем меркам, и по американским тем более. И, скажем так, человек, который интересовался историей Соединённых Штатов и вообще англосаксонского мира в начале 20 века, то есть, сто лет назад, я могу сказать, если бы тогда чиновник на таком посту один раз сказал то, что сказала Псаки, примерно, то, скорее всего, он бы вечером застрелился. Были совершенно другие представления о чести, и прочее. И если бы он не застрелился, то в любом случае он с позором вышел бы в отставку. И никогда бы его больше никуда не взяли. Но Псаки, как Вы помните, год или полтора озвучивала абсолютный бред, и её в итоге убрали, конечно, но…
Так там таких Псаки - море. Англосаксонский мир тоже деградирует. Россия просто, как обычно, находится во главе процесса деградации европейской цивилизации. Саморазрушения европейской цивилизации. Как обычно, нам в этой ситуации достаются самые тяжёлые, самые кризисные моменты. Но кризис-то общий. И кризис элиты западной тоже имеет место. И поэтому, исходя из того, что у них там тоже кризис мозгов и кризис морали, а мораль и мозги всегда связаны, они могут совершать ошибки. Они могут, действительно, считать, что необходимо разрушить, пока есть возможность, скорее, скорее.
М. Калашников: Я думаю, что они всё-таки представляют опасность применения ядерного оружия, что будет ответный удар и что победителей не будет. Я другое считаю, что если такие отморозки и поступят так…
И. Стрелков: Если ответный удар будет. Тут же, понимаете… Вспомните тот же 1917 год, 1991 год. В 1917 году нас была 7-миллионная армия, по-моему. Мобилизованная, боеспособная, может быть, не самая лучшая, но достаточно. А в 1991 году без войны у нас была 3-миллионная армия, со вторым или даже, может быть, первым в мире запасом ядерного оружия. Это спасло страну?
Читать полностью на личном сайте