Пограничные окуни.
Место, куда мы собрались на очередную рыбалку, по статусу было особо охраняемым. До границы с Финляндией менее двух километров. И я едва ли решился бы на авантюру с нарушением приграничного режима, если бы не застольный рассказ моего карельского знакомого Николая о лесной ламбушке, в которой нет другой рыбы кроме крупных окуней. Да не просто крупных, а с килограмм и более.
Озеро это от поселка, в котором я остановился, даже по карельским меркам находилось не близко. Однако моему знакомому, нашедшему эту ламбушку летом, во время плановых лесозаготовок в приграничной полосе, и самому было интересно попытать счастья в ловле окуней со льда. В начале мая здесь по меркам средней полосы еще апрель, и на больших озерах лед еще метровый. А на лесных - тем более.
По словам приятеля, "систему" в том месте можно было преодолеть незаметно. Плюс праздники на носу.
Рванули по утреннему морозцу. Да не на каком-нибудь там вездеходе, а на обычной видавшей виды "шестерке". Рванули шустро, чтобы успеть проскочить по твердому смерзшемуся насту по лесным дорогам.
Через час колеса уже шуршали вдоль "системы". Слева и справа заснеженный лес, а посередине, как подсохший шрам, разделяющая его надвое насыпная дорога и колючая проволока на изоляторах столбов, волнами уходящая за горизонт. Поперек текли, размывая ледяной панцирь, не знающие границ вешние реки. На придорожных соснах, нахохлившись, молча сидели тетерева. А где-то впереди нас ждала рыбалка или неприятности с пограничниками. Или и то, и другое. Тут уж как повезет.
В эту весну по этой дороге до нас еще никто не ездил. Но нам повезло. Снега на дороге почти не было. Еще полчаса пути и мы на месте. Спрятав машину на одном из ответвлений, стараясь не оставлять следов на снегу, пробираемся к "системе". Вот и колючая проволока. Снег за ночь крепко смерзся и следов на нем почти не видно. Даже если пограничники будут патрулировать систему на снегоходе, на ходу заметить отпечатки будет совсем не просто. Раздвинув ряды чуть провисшей здесь колючей проволоки, Коля пролезает в образовавшуюся брешь, а за ним и я. И вот мы уже настоящие нарушители.
След в след, перепрыгивая с проталины на проталину, уходим от колючки. И только тогда, когда "системы" уже не видно, переходим на спокойный шаг.
Ламбина оказывается неподалеку. В ней нет ничего необычного. Одно из тысяч и тысяч карельских лесных озер, которые здесь и озерами никто не называет. Ламба как ламба. Четыреста метров в длину и сто в ширину. Ручей, вытекающий из болота, следы лосей на озере и вокруг, проталины по краю, где лед уже наверняка ненадежен. Из-за густого ельника с сосняком, стеной прикрывающего озеро, зябкий восточный ветер не так ощутим.
Не терпится просверлить первую лунку и я перебираюсь на лед. У Николая свой ритуал: прибыл на место пропусти стопку. Ну уж нет, первым делом рыбалка. В пяти метрах от берега лед полметра, а глубина два с половиной. Насаживаю на мормышку навозного червяка, добытого перед поездкой в подвале дома у себя в Подмосковье, и вперед. Но запал проходит быстрее, чем хотелось бы. Одна лунка, другая. Меняю мормышку на блесенку, а блесенку на другую мормышку. Результат ноль. Ни поклевки. А Николай, комфортно расположившись на освободившемся от снега лесном ковре, нарезает сало, наливает в кружку напиток собственного приготовления. Карельский Дионис, да и только. Картина достойная кисти художника. И в ней, кажется, не хватает меня. Но нет!
Проглотив слюну и стиснув зубы, отворачиваюсь и сверлю следующую лунку. Результат прежний. А Николай, закончив с ритуалом, убирает в рюкзак свою "самобранку". Он не спеша выходит на лед, сверлит чуть в стороне и ближе к середине лунку и спустя пару минут, как Дед Мороз из мешка, загадочно улыбаясь, вынимает из нее здорового окуня. Да, да, именно окуня и того самого размера. Едва я успеваю подумать, что это уж слишком похоже на издевку, как на льду рядом с ним появляется и лениво топорщит жабры второй такой же. Беру удочку и иду разбираться.
По словам Николая выходит, что и сверлил, и ловил я не там. Но откуда ему об этом знать, ведь зимой он здесь ни разу не был? Ладно, попробую прокрутить лунку "там". Лед здесь уже под ручку коловорота. Опускаю на пятиметровую глубину крупную вольфрамовую каплю мормышки и вновь тишина. У Николая, сменившего лунку, тем временем окуней уже пять. Хитро улыбаясь, он говорит, что не клюёт у меня потому, что я пропустил ритуал. Тяжело вздохнув, подхожу к нему, где под домашнее сало уже вместе, принимаем с ним по чутку.
Вернувшись к своей лунке, через минуту другую игры, на задержке, замечаю первый плавный, короткий кивок сторожка. Это совсем не похоже на поклевку окуня. Подсечка, но на конце лески не ожидаемое буйное сопротивление, а просто повисшая тяжесть. Медленно выбирая леску, я готов увидеть пук водорослей или ветку, но никак не крупного окуня, без обычного для таких гигантов сопротивления вошедшего в лунку и без проблем извлеченного на лед. Да, это уже не те окуньки с ладошку, которые попадались на той ламбе, где я неделю назад ловил на жерлицы щук. Вот только почему они такие вялые? Почти следом подсекаю и достаю из лунки еще окуня, похожего на предыдущего как брат-близнец.
Дело пошло, да как споро...
И да, теперь у нас с Николаем не просто рыбалка, а почти соревнование. У него семь окуней, у меня пять. У него девять, у меня восемь. Скучать некогда. Поймал одного-двух, сверли новые лунки. Покивал сторожком в новой лунке, пройдись по старым. Клевом это назвать можно было бы лишь большой натяжкой. Похоже, что ленивые окуни брали мормышку с наживкой лишь только тогда, когда для этого надо было только приоткрыть рот и втянуть ее внутрь. И тем не менее, количество пойманных окуней на льду увеличивалось.
Результат есть, я доволен и теперь уже не против, чтобы выйти на берег и перекусить. Пока собираю сушняк и разжигаю костерок, Николай потрошит окуня, чистит и готовит к закладке в уху пару картофелин и луковицу. Как оказалось, желудок полосатого, словно черной икрой, наполнен небольшими жучками плавунцами. Теми, что живут в джунглях подводной растительности. Так вот чем питаются эти ленивцы...
Из прибрежных проталин, с кистями прошлогодних сочных ягод и будто вылепленными из зеленого воска листочками, радуясь вешнему солнцу, выглядывает брусника. Сочная, сладкая, бродящая. Эти перезимовавшие под снегом витамины весной очень кстати. Хороша-а-а-а. Тем временем на костерке подошла ароматная, с дымком, уха. Николай вынимает из котелка почти полностью заполнявшие его куски окуня, разливает в свою кружку и крышку от котелка переливающийся янтарем плавающего сверху жира бульон. Разливает по стопкам из нержавейки свой волшебный напиток.
После обеда пробуем ловить у противоположного, более низкого берега. Там, где Николай летом ловил окуней на поплавочную удочку. Здесь окуни тоже ловились. Но ничуть не лучше, чем на прежнем месте. Правда, здесь больше везет мне. В какой-то момент наш счет сравнялся. А затем три выловленных подряд окуня вывели меня вперед. После чего, еще немного половив, Николай вдруг посерьезнел и сказал, что нам пора возвращаться. Как узнал позже, для настоящих карелов, считающих себя рыболовами чуть не с рождения, серьезная обида быть обловленым человеком приезжим. Хорошо, что мы с Николаем давно знакомы и это обстоятельство не испортило наших отношений.
Выбирались так же. Наше присутствие в режимной зоне осталось незамеченным. Правда, теперь, когда солнце пригрело и снег стал рыхлым, на нем оставались явные следы.
Но, все кончилось благополучно. Рыбалка удалась.
Для меня же, так и осталось загадкой, почему в этом лесном озере все окуни примерно одного размера. Почему в нем нет окуней более мелких. А если они есть, то где же прячутся, пока не вырастут до размера несъедобности для своих родителей и сородичей? Может быть, по ручью, впадающему в озеро со стороны болота, уходят они от неминуемой смерти в какой-то другой водоем. Один из моих знакомых, так сказать, продвинутый на рыбалке, высказал предположение, что все мелкое они уже съели. И если их поголовье серьезно не уменьшить, мальков и подростков в этой ламбушке так и не будет. Николай же на мое предложение половить здесь окуней летом и осенью, по первому льду, сказал, что летом туда, скорее всего, доберутся лесозаготовители. А после них изнасилованные сетями ламбушки еще долго остаются пустыми. Надеюсь, дух этих мест и почти трехметровые водоросли озера сумеют сохранить своих обитателей и мы еще половим приграничных окуней. Только уже не по шпионски.