(no subject)
Мы были молоды. Мы научились как заработать денег больше, чем представлялось возможности их тратить. Мы накупили кучу шмоток, теперь не было необходимости тратить кучу времени на то, чтобы придумывать с утра новые комбинации нарядов, так, чтобы сегодня не прийти на работу в том, в чем был одет вчера. Даже напротив, иногда мы уставали от этих нарядов так, что пару дней в неделю могли позволить себе прийти в одном и том же. Это переставало казаться нам чем-то привлекающим к себе внимание, заставляющим краснеть. Вернее, раньше нам казалось, что мы краснеем.
Мы много пили - алкогольные коктейли, шампанское, вино. Много вина, две-три бутылки за вечер. Мы танцевали. Ох, как мы танцевали. В середине ночи приходилось снимать туфли на каблуках. Мы улыбались, целовались с друзьями при встрече. И улыбались. Не выпускали из рук мобильные телефоны. Карточки с максимальной скидкой в самых топовых магазинах, дисканты в популярных кафе. Годовые абонементы в фитнес. Самые топовые девайсы мы заказывали у своих друзей из Америки. За несколько лет мы добились много, может даже и всего, чего нам хотелось пяток лет назад. Мы улыбались.
Но как одиноки мы были в своих сердцах. Мы улыбались, запивая белым сухим вкуснейший ужин, а в душе мечтали о белых пакетах из ашана, которыми заполняют багажник машины. Пакеты с утренними йогуртами, разными видами чая, сыра, пельменей может быть, мяты, разными видами ветчины. Мы мечтали о том, чтобы просидеть вечер и всю ночь на набережной с килограммом черешни. Но сидели в офисах, строча пальцами по клавишам. Просидеть всю ночь в машине с открытыми окнами держа за руку и смотря на небо. Но еле живые приносили себя домой, и даже свет не включая прокрадывались к себе в комнату, чтобы уснуть не раздеваясь. Мечтали вместе ездить по разным местам, видеть новое. Держаться за руки и говорить так: "смотри!", когда видишь какую-то красоту. В самолетах бороться за место возле окна: "ладно, давай ты".
Мы веселились. Мы уже могли не смотреть на ценники, когда доставали кошельки. Но посреди какой-нибудь шумной вечеринки, когда все тонули в пьяном угаре, мы выходили за дверь с бокалом чего-нибудь горичительного и вспоминали себя, идущих в страшный мороз по городу после ночного сеанса, сизых, пытающихся дышать в ладони собранные в кулек возле носа, а метро уже не работало и денег не было на такси. Или себя, выбирающих костюм на выпускной - так, чтобы потом пригодился еще. Или сначала лопающих чизбургеры в макдональдсе, чтобы хорошенько так наестся, а потом подваливающих к друзьям, сидящих, к примеру, в каком-нибудь фрайдисе, где так налопаться нам, ясное дело, было не по карману. Или вспоминать, как на третьем курсе хотелось за рулем подъехать к центральному входу института. И улыбаемся. Наши родители теперь даже не спрашивают - почему так поздно, спасибо, что вообще пришел. Только вздыхают, когда видят синяки под нашими глазами. Когда мы в субботу спим до трех дня или когда сидим закрывшись в комнате еще полдня. Потому, что говорить толком-то не хочется. Когда мы лежим на диване и смотрим в потолок, представляя себе уплывающие кораблики, белый песок и экзотических рыб, как наши старые друзья дают сбои, пробивая в нас навсегда черные дыры.
Это все про нас, про кого же еще. Про нас, которым на день рождения звонят и говорят, говорят. И которые хотят обрадоваться. Но ничего не чувствуют. Понимаешь, совсем ничего не чувствуют.
16 Жун. Adriatic sea.
Мы много пили - алкогольные коктейли, шампанское, вино. Много вина, две-три бутылки за вечер. Мы танцевали. Ох, как мы танцевали. В середине ночи приходилось снимать туфли на каблуках. Мы улыбались, целовались с друзьями при встрече. И улыбались. Не выпускали из рук мобильные телефоны. Карточки с максимальной скидкой в самых топовых магазинах, дисканты в популярных кафе. Годовые абонементы в фитнес. Самые топовые девайсы мы заказывали у своих друзей из Америки. За несколько лет мы добились много, может даже и всего, чего нам хотелось пяток лет назад. Мы улыбались.
Но как одиноки мы были в своих сердцах. Мы улыбались, запивая белым сухим вкуснейший ужин, а в душе мечтали о белых пакетах из ашана, которыми заполняют багажник машины. Пакеты с утренними йогуртами, разными видами чая, сыра, пельменей может быть, мяты, разными видами ветчины. Мы мечтали о том, чтобы просидеть вечер и всю ночь на набережной с килограммом черешни. Но сидели в офисах, строча пальцами по клавишам. Просидеть всю ночь в машине с открытыми окнами держа за руку и смотря на небо. Но еле живые приносили себя домой, и даже свет не включая прокрадывались к себе в комнату, чтобы уснуть не раздеваясь. Мечтали вместе ездить по разным местам, видеть новое. Держаться за руки и говорить так: "смотри!", когда видишь какую-то красоту. В самолетах бороться за место возле окна: "ладно, давай ты".
Мы веселились. Мы уже могли не смотреть на ценники, когда доставали кошельки. Но посреди какой-нибудь шумной вечеринки, когда все тонули в пьяном угаре, мы выходили за дверь с бокалом чего-нибудь горичительного и вспоминали себя, идущих в страшный мороз по городу после ночного сеанса, сизых, пытающихся дышать в ладони собранные в кулек возле носа, а метро уже не работало и денег не было на такси. Или себя, выбирающих костюм на выпускной - так, чтобы потом пригодился еще. Или сначала лопающих чизбургеры в макдональдсе, чтобы хорошенько так наестся, а потом подваливающих к друзьям, сидящих, к примеру, в каком-нибудь фрайдисе, где так налопаться нам, ясное дело, было не по карману. Или вспоминать, как на третьем курсе хотелось за рулем подъехать к центральному входу института. И улыбаемся. Наши родители теперь даже не спрашивают - почему так поздно, спасибо, что вообще пришел. Только вздыхают, когда видят синяки под нашими глазами. Когда мы в субботу спим до трех дня или когда сидим закрывшись в комнате еще полдня. Потому, что говорить толком-то не хочется. Когда мы лежим на диване и смотрим в потолок, представляя себе уплывающие кораблики, белый песок и экзотических рыб, как наши старые друзья дают сбои, пробивая в нас навсегда черные дыры.
Это все про нас, про кого же еще. Про нас, которым на день рождения звонят и говорят, говорят. И которые хотят обрадоваться. Но ничего не чувствуют. Понимаешь, совсем ничего не чувствуют.
16 Жун. Adriatic sea.