Случайные совпадения с реальной жизнью. Варвара и возраст алаверды.
Возраст - это такой неуловимый, неосязаемый и крайне вредный предмет в жизни женщины. Неосязаемый, но видимый. Он не перестает нас волновать всю жизнь. Начиная где то лет с двух. Ну, когда ты начинаешь уже понимать, что тебе очень чего то хочется, но этого нельзя. Сначала - потому что ты еще очень маленькая, а потом вдруг, без перерыва на «можно», уже очень старая для этого же. Как пролетает этот благословенный момент что тебе «можно», можно все чего ты хочешь и жаждешь с двух лет, ты совершенно не успеваешь заметить. «Нельзя» ты маленькая и сразу «нельзя» ты старенькая. Все. И когда же в жизни бывает тот самый подходящий возраст для всех можно?
Но у меня с возрастом свои отношения. Лет в двадцать пять, мой возврат как то незаметно для меня самой законсервировался. И все, больше он не подлежит изменению. Мне двадцать пять - и точка. Ну, конечно, каждый год 22 декабря в десять часов утра он прибавляет еще одну единичку к цифре прожитых мною лет, но к моему возрасту это не имеет никакого отношения.
- Тебе просто повезло. - категорично ставит точку в обсуждении этого вопроса Панама. - У нас у всех уже взрослые дети, а у некоторых, самых нетерпеливых уже и внуки. А у тебя дочь еще маленькая, вы же только четвертый закончили. Тебе хочешь - не хочешь надо быть молодой мамой.
Панама в подтверждение машет рукой и чашка чая стремительно разливает все свое содержимое по столу. Так часто бывает, когда Панама волнуется.
- И потом, нельзя недооценивать наследственность!
Мы судорожно сдергиваем бумажки и телефоны из чайной лужи и кидаем в это волнующееся море на столе, все прихватки, полотенца и скатерть.
- Посмотри на себя! - Панама гневно указывает на мои коленки. - Я всю жизнь сижу на диетах, потею в спортзале по пять дней в неделю!
- Ты герой! - честно восхищаюсь я. - Правда! - я расстроено вздыхаю. - Мне бы твое упорство, я бы горы свернула!
- Да перестань. - Панама машет на меня, как на муху.
Я выдергиваю вазочку варенья, как раз вовремя.
- Какое упорство! - Галка расстроилась. - Я нашла нашу фотографию с выпускного в детском саду.
- Ой, у меня тоже есть! Мы там такие… - умилилась я.
- Ага, такие! - сердито согласилась подруга. - Посмотри на свои коленки! Что я мучаюсь в этих спортзалах! Как были у тебя точеные, так и есть. Никакие торты и плюшки на тебя не влияют. А у меня? - Панама горестно ткнула в свои волнительные изгибы. - Два разгрузочных дня в неделю, пять тренировок, диета! И все ради таких ног как у тебя! А толку?
- Морщины это не коленки! - решительно возразила я, и ткнула себе в глаз. - Коленки можно спрятать. Морщины нет. Никакая наследственность не поможет. - Лишь бы переключить Панаму с коленок.
- Возраст не в морщинах! - Панама постучала мне по голове указательным пальцем, довольно болезненно. - Возраст в голове! Нам некогда про возраст думать. У нас дел - во! - она решительно провела ребром ладони по горлу. - Я вот, например, еще Эверест не покорила! Сын и дочь покорили, а я чуть-чуть не доползла. Понимаешь?
Да, тут про возраст думать некогда. У Панамы Эверест, у меня еще самая главная книга не написана.
- Кстати, ты сходила к врачу? - Панама слезла с Эвереста на землю.
- Галка, я окончательно доконала свою врачиху!
- Рассказывай! - оживилась Панама.
- Я бы не пошла, но уже четыре месяца прошло после операции, я просто решила уточнить. Я уже нормальный человек, или еще инвалид. Спрашиваю ее: «Скажите, доктор, какие физические нагрузки мне уже можно?
- Вам зачем? - она очень искренне удивилась.
- Мне надо после операции привести себя в порядок. А то в талии я пополнела на два сантиметра. И вообще спортивные нагрузки надо возобновить, плавание, абонемент пропадает, и зарядку тоже.
- Женщина! - докторица с укором на меня смотрит поверх очков, и тычет в мою карту полным пальчиком. - В вашем возрасте уже можно не волноваться о двух сантиметрах в талии!»
- Представляешь! В моем возрасте! А я юбку короткую купила!
- О! - задохнулась от возмущения Панама. - В нашем возрасте? А ей то сколько лет?
- Да примерно как нам.
- Понятно. - раздраженно буркнула Панама. - В башке возраст!
- Ну, это еще не все. Я к ней дальше с вопросами пристаю: «Сколько, говорю, мне килограмм поднимать уже можно? Тут она совсем оторопела и посмотрела на меня с большим сомнением в моем психическом здоровье.
- Вы, что, женщина - штангистка?
- Нет. Просто у меня есть разные хобби. Одно из них - реставрация антикварной мебели. А мебель, скажу я вам, раньше делали на совесть. Например, у моего обеденного стола, который я сейчас и хочу реставрировать, столешница сделана из дубовых досок, толщиной два с половиной сантиметра! Представляете, сколько он весит! А его надо шкурить, шпаклевать и красить! А значит поднимать и разбирать!»
- Да, - согласилась Панама, - ты только без меня стол не делай! Я тоже хочу!
- Конечно!
- И сколько килограмм то можно?
- Ни чего вразумительного я не услышала, кроме того, что я ненормальная женщина. А это, я и без нее знаю.
- Интернет тебе в помощь!
- Да, понятно. Только зачем она тогда нужна?
- Завтра за стол и возьмемся! - Панама радостно потерла руки. - А цвет, какой?
Про возраст некогда думать. Потому что Эверест, книга, дубовый стол, покорение Канжака и вишневый буфет. И это еще не все.
Детке, конечно, скучно заниматься реставрацией стола. Поэтому мы, пошли кататься на роликах и велосипеде. По пути, я ее щипаю за бок, она верещит, а я делаю страшные злобные морды. Веселимся. Я показываю язык, и получаю:
- Мама, ты взрослая тетка, с накрашенными глазами, а ведешь себя как маленькая!
И видя мою угрожающую физиономию, радостная детка, визжа, уносится вперед на велосипеде. А я, беспечно помахивая сумкой, иду и размышляю о фривольном. Влюбиться, что ли? В последнее время, что то часто стала про это думать. То ли лето, то вирус, какой. Глазею, на мужчин и выбираю, какой бы мне понравился? Улыбаюсь, сама себе, очень мечтательно.
- Варя! - обрывают мои мечты на самом интересном, как всегда.
- Добрый день. - осторожно здороваюсь я с незнакомой пожилой и очень полной женщиной.
- Что, тоже в больницу идешь? Ты к кому? По записи? - спрашивает она, не слушая мои ответы. - Я вот к неврапотологу, или как его там, неврологу, так сейчас называют… мне рецепт надо, а там сейчас не русский какой то сидит, я к нему не хочу, пойду к Гороховой. Давление что то пошаливает. Эх, совсем мы с тобой старухи! - она добродушно похлопала меня по руке.
- Нет. - пролепетала я и сильно запнулась о бордюр. - Не старухи.
Но женщина не слушает, в перевалку, тяжело идет к больничному крыльцу, кряхтя, поднимает свое необъятное тело, в черно-ляпистом старушечьем платье. Я судорожно вздыхаю, прогоняя страшное видение себя самой в таком платье, и понимаю кто она. Одноклассница. Моя одноклассница.
Но у меня с возрастом свои отношения. Лет в двадцать пять, мой возврат как то незаметно для меня самой законсервировался. И все, больше он не подлежит изменению. Мне двадцать пять - и точка. Ну, конечно, каждый год 22 декабря в десять часов утра он прибавляет еще одну единичку к цифре прожитых мною лет, но к моему возрасту это не имеет никакого отношения.
- Тебе просто повезло. - категорично ставит точку в обсуждении этого вопроса Панама. - У нас у всех уже взрослые дети, а у некоторых, самых нетерпеливых уже и внуки. А у тебя дочь еще маленькая, вы же только четвертый закончили. Тебе хочешь - не хочешь надо быть молодой мамой.
Панама в подтверждение машет рукой и чашка чая стремительно разливает все свое содержимое по столу. Так часто бывает, когда Панама волнуется.
- И потом, нельзя недооценивать наследственность!
Мы судорожно сдергиваем бумажки и телефоны из чайной лужи и кидаем в это волнующееся море на столе, все прихватки, полотенца и скатерть.
- Посмотри на себя! - Панама гневно указывает на мои коленки. - Я всю жизнь сижу на диетах, потею в спортзале по пять дней в неделю!
- Ты герой! - честно восхищаюсь я. - Правда! - я расстроено вздыхаю. - Мне бы твое упорство, я бы горы свернула!
- Да перестань. - Панама машет на меня, как на муху.
Я выдергиваю вазочку варенья, как раз вовремя.
- Какое упорство! - Галка расстроилась. - Я нашла нашу фотографию с выпускного в детском саду.
- Ой, у меня тоже есть! Мы там такие… - умилилась я.
- Ага, такие! - сердито согласилась подруга. - Посмотри на свои коленки! Что я мучаюсь в этих спортзалах! Как были у тебя точеные, так и есть. Никакие торты и плюшки на тебя не влияют. А у меня? - Панама горестно ткнула в свои волнительные изгибы. - Два разгрузочных дня в неделю, пять тренировок, диета! И все ради таких ног как у тебя! А толку?
- Морщины это не коленки! - решительно возразила я, и ткнула себе в глаз. - Коленки можно спрятать. Морщины нет. Никакая наследственность не поможет. - Лишь бы переключить Панаму с коленок.
- Возраст не в морщинах! - Панама постучала мне по голове указательным пальцем, довольно болезненно. - Возраст в голове! Нам некогда про возраст думать. У нас дел - во! - она решительно провела ребром ладони по горлу. - Я вот, например, еще Эверест не покорила! Сын и дочь покорили, а я чуть-чуть не доползла. Понимаешь?
Да, тут про возраст думать некогда. У Панамы Эверест, у меня еще самая главная книга не написана.
- Кстати, ты сходила к врачу? - Панама слезла с Эвереста на землю.
- Галка, я окончательно доконала свою врачиху!
- Рассказывай! - оживилась Панама.
- Я бы не пошла, но уже четыре месяца прошло после операции, я просто решила уточнить. Я уже нормальный человек, или еще инвалид. Спрашиваю ее: «Скажите, доктор, какие физические нагрузки мне уже можно?
- Вам зачем? - она очень искренне удивилась.
- Мне надо после операции привести себя в порядок. А то в талии я пополнела на два сантиметра. И вообще спортивные нагрузки надо возобновить, плавание, абонемент пропадает, и зарядку тоже.
- Женщина! - докторица с укором на меня смотрит поверх очков, и тычет в мою карту полным пальчиком. - В вашем возрасте уже можно не волноваться о двух сантиметрах в талии!»
- Представляешь! В моем возрасте! А я юбку короткую купила!
- О! - задохнулась от возмущения Панама. - В нашем возрасте? А ей то сколько лет?
- Да примерно как нам.
- Понятно. - раздраженно буркнула Панама. - В башке возраст!
- Ну, это еще не все. Я к ней дальше с вопросами пристаю: «Сколько, говорю, мне килограмм поднимать уже можно? Тут она совсем оторопела и посмотрела на меня с большим сомнением в моем психическом здоровье.
- Вы, что, женщина - штангистка?
- Нет. Просто у меня есть разные хобби. Одно из них - реставрация антикварной мебели. А мебель, скажу я вам, раньше делали на совесть. Например, у моего обеденного стола, который я сейчас и хочу реставрировать, столешница сделана из дубовых досок, толщиной два с половиной сантиметра! Представляете, сколько он весит! А его надо шкурить, шпаклевать и красить! А значит поднимать и разбирать!»
- Да, - согласилась Панама, - ты только без меня стол не делай! Я тоже хочу!
- Конечно!
- И сколько килограмм то можно?
- Ни чего вразумительного я не услышала, кроме того, что я ненормальная женщина. А это, я и без нее знаю.
- Интернет тебе в помощь!
- Да, понятно. Только зачем она тогда нужна?
- Завтра за стол и возьмемся! - Панама радостно потерла руки. - А цвет, какой?
Про возраст некогда думать. Потому что Эверест, книга, дубовый стол, покорение Канжака и вишневый буфет. И это еще не все.
Детке, конечно, скучно заниматься реставрацией стола. Поэтому мы, пошли кататься на роликах и велосипеде. По пути, я ее щипаю за бок, она верещит, а я делаю страшные злобные морды. Веселимся. Я показываю язык, и получаю:
- Мама, ты взрослая тетка, с накрашенными глазами, а ведешь себя как маленькая!
И видя мою угрожающую физиономию, радостная детка, визжа, уносится вперед на велосипеде. А я, беспечно помахивая сумкой, иду и размышляю о фривольном. Влюбиться, что ли? В последнее время, что то часто стала про это думать. То ли лето, то вирус, какой. Глазею, на мужчин и выбираю, какой бы мне понравился? Улыбаюсь, сама себе, очень мечтательно.
- Варя! - обрывают мои мечты на самом интересном, как всегда.
- Добрый день. - осторожно здороваюсь я с незнакомой пожилой и очень полной женщиной.
- Что, тоже в больницу идешь? Ты к кому? По записи? - спрашивает она, не слушая мои ответы. - Я вот к неврапотологу, или как его там, неврологу, так сейчас называют… мне рецепт надо, а там сейчас не русский какой то сидит, я к нему не хочу, пойду к Гороховой. Давление что то пошаливает. Эх, совсем мы с тобой старухи! - она добродушно похлопала меня по руке.
- Нет. - пролепетала я и сильно запнулась о бордюр. - Не старухи.
Но женщина не слушает, в перевалку, тяжело идет к больничному крыльцу, кряхтя, поднимает свое необъятное тело, в черно-ляпистом старушечьем платье. Я судорожно вздыхаю, прогоняя страшное видение себя самой в таком платье, и понимаю кто она. Одноклассница. Моя одноклассница.