Война и хейтеры. Человечки и их мнения
У меня не очень-то получается (точнее, не получается почти со-
всем) переубеждать людей не только в связи с этой войной, а вооб-
ще. Поэтому есть смысл разобраться, какие в принципе бывают мне-
ния, откуда они берутся и как с ними работать.
Мнения бывают (в порядке убывания изменючести)...
- любимые;
- нейтральные;
- такие, которые хочется поменять, но не хватает оснований.
Люди неохотно меняют даже свои нейтральные мнения, не говоря
уже о любимых, по следующим причинам:
- смена своего мнения -- это интеллектуальный труд, а люди
ленивы;
- меняющий своё мнение выглядит ошибавшимся, а ошибаться --
значит быть слабоватым, не совсем хорошим;
- мнение, как правило , "греет" его носителя через какой-то
из инстинктов; соответственно попытка опровергнуть такое
мнение -- это покушение на источник радости, пусть, может
быть, и небольшой.
Пытаться склонить кого-то к изменению мнения значит напрягать
этого человека, вынуждать его признать его же ошибку. И это почти
наверняка также значит отнимать у него источник удовольствия, а у
большинства людей ситуация с удовольствиями и без того не радуж-
ная.
Умник заявляет своё мнение отчасти для того, чтобы его провери-
ли, возможно, подправили и получили за это благодарность. Но ум-
ников очень мало. Дурак же заявляет своё мнение, чтобы найти со-
общиков и пережить радость принадлежности к коллективу единомыш-
ленников. И дураков -- большинство.
Человек легче изменить своё мнение, если вербально оформить
ему это как интеллектуальное достижение и как получение доступа
к другому источнику удовольствия.
Мнения бывают заявленные и незаявленные. Заявленные мнения из-
меняются менее охотно. А что творится с незаявленными мнениями у
других людей, мы не знаем.
Люди относительно своих мнений бывают...
- очень уверенные в себе (считающие себя умными и знающими);
- средние по уверенности в себе;
- очень не уверенные в себе.
Очень уверенные в себе люди -- это, как правило, чуть вышесред-
ние по уму индивиды. Реальные умники держатся за свои мнения ме-
нее крепко: мало ли что.
Очень уверенные в себе люди проявляют приблизительно одинаковую
убеждённость в качестве своих мнений независимо от этих мнений, у
умников же имеет место существенно дифференцированный подход: в
чём-то они уверены более, в чём-то менее.
Факторы, определяющие степень уверенности индивида в себе:
- степень развития умственных способностей;
- социальный статус;
- уровень методологической подготовки (она повышает качество
работы с неопределённостями, но не ведёт к устранению их).
Откуда берутся мнения:
- заимствуются у "стада" (из-за срабатывания инстинкта подра-
жания);
- заимствуются у авторитетов;
- формируются под влиянием пропаганды;
- усваиваются в процессе семейного, школьного, дворово-улич-
ного и интернетного воспитания;
- складываются по непосредственным личным впечатлениям;
- выбираются из стремления противоречить тем людям, которые
неприятны;
- выбираются из стремления оригинальничать.
Индивид тяготеет к мнениям, которые ему позволяют...
- кого-то ненавидеть, грызть;
- смотреть снизу вверх на какого-то лидера;
- быть "своим" и "хорошим" для какой-то группы;
- хорошо выглядеть в собственных глазах;
- не напрягаться, не рисковать, не платить.
Можно сказать, индивид тяготеет к мнениям, которые ублажают те
или иные его инстинкты. Поскольку у разных людей те или иные инс-
тинкты различаются силой, то люди различаются и тягой к тем или
иным мнениям.
Изменять мнения удаётся только у колеблющихся, не вполне опре-
делившихся относительно них.
Наименее изменимы мнения хейтеров по поводу объектов их нена-
висти. Спорить с хейтерами -- это как отнимать у голодного псяры
кость, которую он грыз (лучше не пробуйте).
Злобно брешущих с обеих воюющих сторон экстремистских собачек
не унять доводами ни в малейшей степени. Собачки наслаждаются
своей праведностью, своей "яростью благородной", своей "правотой"
и неимоверной "полезностью", жаждут мести за "невинные жертвы" и
т. д. Пытаться урезонить их -- значит покушаться на их наслажде-
ние, их мировоззрение, их статус, их способ самоутверждения и са-
мореализации. Ты ведь не просто пробуешь поправить их в логичес-
кой ошибке: ты по сути делаешь их основными виноватыми в массовых
смертях и разрушениях (а они ж виноватые и есть!). Соответственно
ты становишься для них не меньшим врагом и нелюдью, чем те, к
уничтожению кого они призывают и стремятся.
Экстремизм патриотствующих собачек подпитан культурой ("вста-
вай, страна огромная" и т. п.), государственной пропагандой,
примерами "моральных лидеров" и массовостью порыва. Ты, против-
ник абсурдной войны, -- фигуральная пыль под ногами их фигураль-
но марширующих колонн. Ведь главное -- разбудить зверя, а дальше
зверь всё делает сам.
Если вождь "преждевременно" прекращает войну, собачки начинают
бросаться также на вождя (как ОАС на де Голля), пробуют порвать
и его. Если вождь боится их, он правильно делает: эта угроза ре-
альная.
Почему патриотнувшиеся собачки могут перестать брехать и рвать-
ся с цепей друг на дружку:
- сами попадают на фронт и там расходуются (но их туда попро-
буй ещё загони);
- теряют любимых членов семьи и начинают смутно догадываться,
что овчинка не стоила выделки;
- изнуряют страну настолько, что начинают существенно стра-
дать экономически;
- эмоционально истощаются (но я подозреваю, что такое случа-
ется редко);
- доводят страну до полного разгрома.
Разумеется, война войне рознь. Бывали в прошлом войны, которые
велись ради полного уничтожения населения или ради обращения его
в рабов. В таких войнах приходилось драться, хочешь ты этого или
не хочешь. В наше же благодатное время люди убивают друг дружку
по более мелким поводам [так что некоторые войны можно и пропус-
кать].
Чуть-чуть иногда спорить с хейтерами (точнее, ругаться: сколь-
ко-нибудь корректно спорить с "противниками" они не в состоянии)
есть смысл только для лучшего понимания хейтерства. "Аргументов"
у хейтеров всегда Монбланы. У хейтеров с другой стороны фронта
-- такие же Монбланы, только из немного других "аргументов" (но
частью из тех же самых). Разбираться с хейтерскими "аргументами"
-- занятие бесполезное: они всегда либо кривые, либо неверно ин-
терпретируемые. Если вы распознали хейтера в "оппоненте", то свои
попытки корректного спора надо прекращать. В присутствии хейтеров
вести агитационную обработку колеблющихся тоже не получится: хей-
теры будут лезть со своими страстными оскорблениями, "разоблаче-
ниями" и угрозами, и вам придётся как-то отвечать, очищаться от
их вербальной грязи, а её у них немеряно, так что у вас не будет
возможности для работы с колеблющимися.
Для хейтера высшая ценность -- его упоительная ненависть. Осно-
вания для неё имеют второстепенное значение: если их не хватает,
они притягиваются за уши. Через ненависть хейтер обретает смысл
жизни, радость борьбы и где-то даже покой (но не вечный).
Причины хейтерства, наверное, такие:
- не очень большая сила ума;
- неблагополучность личной жизни;
- недоразвитая самокритичность;
- психические травмы;
- органические повреждения мозга (повышенная злобность
свойственна, к примеру, эпилептикам).
"Личных" мотивов для ненависти у хейтера, конечно же, множест-
во (потребность в ненависти и т. п.), но вы как правило, не най-
дёте среди них ничего типа "враги сожгли родную хату": хейтер
хейтит не за себя лично, а за страну и за человечество.
Раз в войну включились хейтеры, надо смиряться с тем, что зряш-
ных трупов будет много (к сожалению, зачастую не хейтерских). И
надо всего лишь стараться не попасть в их число. Так устроены че-
ловечки, и надо принимать это спокойно as is. Иначе они же тебя и
разопнут, предварительно вываляв в грязи.
Из-за недостатка самокритичности хейтеры не воспринимают себя в
качестве элементарных хейтеров, а видят себя патриотами, национа-
листами, коммунистами, фашистами, антисемитами и т. п. Иногда да-
же мизантропами, о, господи, но редко.
Экстремизм и хейтерство -- не одно и то же. Индивид может эст-
ремистничать не из ненависти, а из стремления отличиться, из не-
доразвитости инстинкта самосохранения или инстинкта сострадания.
Экстремист зачастую действует (убивает, взрывает и т. д.), а хей-
тер в основном лишь флудит в интернете гадости со своего дивана,
то есть ограничивается экстремистскими призывами. Хейтерство
вполне сочетается с трусостью и особенно хорошо -- с подлостью.
Экстремист может быть великодушным по отношению к "врагам", хей-
тер -- никогда.
Солдат на фронте не так сильно ненавидит "врага", как тыловой
хейтер. К фронтовику довольно быстро приходит понимание того, что
если он не будет, к примеру, стрелять ночью в противника, так и
противник не будет, и они оба хотя бы спокойно выспятся перед
смертью. А ещё что фронтовые тяготы и риски -- наверное, всё-таки
слишком большая плата за счастье сладострастной ненависти. И вдо-
бавок он не может не замечать, что публично ненавистничают одни,
а на фронт потом идут из-за этого умирать другие. Кстати, фронт
-- неплохое лекарство от хейтерства (наверное, даже единствен-
ное): хейтеры там если не исправляются, то хотя бы сдыхают (увы,
не все подряд). Но хейтеры категорически против того, чтобы ле-
читься фронтом: они ведь своей болезнью наслаждаются.
всем) переубеждать людей не только в связи с этой войной, а вооб-
ще. Поэтому есть смысл разобраться, какие в принципе бывают мне-
ния, откуда они берутся и как с ними работать.
Мнения бывают (в порядке убывания изменючести)...
- любимые;
- нейтральные;
- такие, которые хочется поменять, но не хватает оснований.
Люди неохотно меняют даже свои нейтральные мнения, не говоря
уже о любимых, по следующим причинам:
- смена своего мнения -- это интеллектуальный труд, а люди
ленивы;
- меняющий своё мнение выглядит ошибавшимся, а ошибаться --
значит быть слабоватым, не совсем хорошим;
- мнение, как правило , "греет" его носителя через какой-то
из инстинктов; соответственно попытка опровергнуть такое
мнение -- это покушение на источник радости, пусть, может
быть, и небольшой.
Пытаться склонить кого-то к изменению мнения значит напрягать
этого человека, вынуждать его признать его же ошибку. И это почти
наверняка также значит отнимать у него источник удовольствия, а у
большинства людей ситуация с удовольствиями и без того не радуж-
ная.
Умник заявляет своё мнение отчасти для того, чтобы его провери-
ли, возможно, подправили и получили за это благодарность. Но ум-
ников очень мало. Дурак же заявляет своё мнение, чтобы найти со-
общиков и пережить радость принадлежности к коллективу единомыш-
ленников. И дураков -- большинство.
Человек легче изменить своё мнение, если вербально оформить
ему это как интеллектуальное достижение и как получение доступа
к другому источнику удовольствия.
Мнения бывают заявленные и незаявленные. Заявленные мнения из-
меняются менее охотно. А что творится с незаявленными мнениями у
других людей, мы не знаем.
Люди относительно своих мнений бывают...
- очень уверенные в себе (считающие себя умными и знающими);
- средние по уверенности в себе;
- очень не уверенные в себе.
Очень уверенные в себе люди -- это, как правило, чуть вышесред-
ние по уму индивиды. Реальные умники держатся за свои мнения ме-
нее крепко: мало ли что.
Очень уверенные в себе люди проявляют приблизительно одинаковую
убеждённость в качестве своих мнений независимо от этих мнений, у
умников же имеет место существенно дифференцированный подход: в
чём-то они уверены более, в чём-то менее.
Факторы, определяющие степень уверенности индивида в себе:
- степень развития умственных способностей;
- социальный статус;
- уровень методологической подготовки (она повышает качество
работы с неопределённостями, но не ведёт к устранению их).
Откуда берутся мнения:
- заимствуются у "стада" (из-за срабатывания инстинкта подра-
жания);
- заимствуются у авторитетов;
- формируются под влиянием пропаганды;
- усваиваются в процессе семейного, школьного, дворово-улич-
ного и интернетного воспитания;
- складываются по непосредственным личным впечатлениям;
- выбираются из стремления противоречить тем людям, которые
неприятны;
- выбираются из стремления оригинальничать.
Индивид тяготеет к мнениям, которые ему позволяют...
- кого-то ненавидеть, грызть;
- смотреть снизу вверх на какого-то лидера;
- быть "своим" и "хорошим" для какой-то группы;
- хорошо выглядеть в собственных глазах;
- не напрягаться, не рисковать, не платить.
Можно сказать, индивид тяготеет к мнениям, которые ублажают те
или иные его инстинкты. Поскольку у разных людей те или иные инс-
тинкты различаются силой, то люди различаются и тягой к тем или
иным мнениям.
Изменять мнения удаётся только у колеблющихся, не вполне опре-
делившихся относительно них.
Наименее изменимы мнения хейтеров по поводу объектов их нена-
висти. Спорить с хейтерами -- это как отнимать у голодного псяры
кость, которую он грыз (лучше не пробуйте).
Злобно брешущих с обеих воюющих сторон экстремистских собачек
не унять доводами ни в малейшей степени. Собачки наслаждаются
своей праведностью, своей "яростью благородной", своей "правотой"
и неимоверной "полезностью", жаждут мести за "невинные жертвы" и
т. д. Пытаться урезонить их -- значит покушаться на их наслажде-
ние, их мировоззрение, их статус, их способ самоутверждения и са-
мореализации. Ты ведь не просто пробуешь поправить их в логичес-
кой ошибке: ты по сути делаешь их основными виноватыми в массовых
смертях и разрушениях (а они ж виноватые и есть!). Соответственно
ты становишься для них не меньшим врагом и нелюдью, чем те, к
уничтожению кого они призывают и стремятся.
Экстремизм патриотствующих собачек подпитан культурой ("вста-
вай, страна огромная" и т. п.), государственной пропагандой,
примерами "моральных лидеров" и массовостью порыва. Ты, против-
ник абсурдной войны, -- фигуральная пыль под ногами их фигураль-
но марширующих колонн. Ведь главное -- разбудить зверя, а дальше
зверь всё делает сам.
Если вождь "преждевременно" прекращает войну, собачки начинают
бросаться также на вождя (как ОАС на де Голля), пробуют порвать
и его. Если вождь боится их, он правильно делает: эта угроза ре-
альная.
Почему патриотнувшиеся собачки могут перестать брехать и рвать-
ся с цепей друг на дружку:
- сами попадают на фронт и там расходуются (но их туда попро-
буй ещё загони);
- теряют любимых членов семьи и начинают смутно догадываться,
что овчинка не стоила выделки;
- изнуряют страну настолько, что начинают существенно стра-
дать экономически;
- эмоционально истощаются (но я подозреваю, что такое случа-
ется редко);
- доводят страну до полного разгрома.
Разумеется, война войне рознь. Бывали в прошлом войны, которые
велись ради полного уничтожения населения или ради обращения его
в рабов. В таких войнах приходилось драться, хочешь ты этого или
не хочешь. В наше же благодатное время люди убивают друг дружку
по более мелким поводам [так что некоторые войны можно и пропус-
кать].
Чуть-чуть иногда спорить с хейтерами (точнее, ругаться: сколь-
ко-нибудь корректно спорить с "противниками" они не в состоянии)
есть смысл только для лучшего понимания хейтерства. "Аргументов"
у хейтеров всегда Монбланы. У хейтеров с другой стороны фронта
-- такие же Монбланы, только из немного других "аргументов" (но
частью из тех же самых). Разбираться с хейтерскими "аргументами"
-- занятие бесполезное: они всегда либо кривые, либо неверно ин-
терпретируемые. Если вы распознали хейтера в "оппоненте", то свои
попытки корректного спора надо прекращать. В присутствии хейтеров
вести агитационную обработку колеблющихся тоже не получится: хей-
теры будут лезть со своими страстными оскорблениями, "разоблаче-
ниями" и угрозами, и вам придётся как-то отвечать, очищаться от
их вербальной грязи, а её у них немеряно, так что у вас не будет
возможности для работы с колеблющимися.
Для хейтера высшая ценность -- его упоительная ненависть. Осно-
вания для неё имеют второстепенное значение: если их не хватает,
они притягиваются за уши. Через ненависть хейтер обретает смысл
жизни, радость борьбы и где-то даже покой (но не вечный).
Причины хейтерства, наверное, такие:
- не очень большая сила ума;
- неблагополучность личной жизни;
- недоразвитая самокритичность;
- психические травмы;
- органические повреждения мозга (повышенная злобность
свойственна, к примеру, эпилептикам).
"Личных" мотивов для ненависти у хейтера, конечно же, множест-
во (потребность в ненависти и т. п.), но вы как правило, не най-
дёте среди них ничего типа "враги сожгли родную хату": хейтер
хейтит не за себя лично, а за страну и за человечество.
Раз в войну включились хейтеры, надо смиряться с тем, что зряш-
ных трупов будет много (к сожалению, зачастую не хейтерских). И
надо всего лишь стараться не попасть в их число. Так устроены че-
ловечки, и надо принимать это спокойно as is. Иначе они же тебя и
разопнут, предварительно вываляв в грязи.
Из-за недостатка самокритичности хейтеры не воспринимают себя в
качестве элементарных хейтеров, а видят себя патриотами, национа-
листами, коммунистами, фашистами, антисемитами и т. п. Иногда да-
же мизантропами, о, господи, но редко.
Экстремизм и хейтерство -- не одно и то же. Индивид может эст-
ремистничать не из ненависти, а из стремления отличиться, из не-
доразвитости инстинкта самосохранения или инстинкта сострадания.
Экстремист зачастую действует (убивает, взрывает и т. д.), а хей-
тер в основном лишь флудит в интернете гадости со своего дивана,
то есть ограничивается экстремистскими призывами. Хейтерство
вполне сочетается с трусостью и особенно хорошо -- с подлостью.
Экстремист может быть великодушным по отношению к "врагам", хей-
тер -- никогда.
Солдат на фронте не так сильно ненавидит "врага", как тыловой
хейтер. К фронтовику довольно быстро приходит понимание того, что
если он не будет, к примеру, стрелять ночью в противника, так и
противник не будет, и они оба хотя бы спокойно выспятся перед
смертью. А ещё что фронтовые тяготы и риски -- наверное, всё-таки
слишком большая плата за счастье сладострастной ненависти. И вдо-
бавок он не может не замечать, что публично ненавистничают одни,
а на фронт потом идут из-за этого умирать другие. Кстати, фронт
-- неплохое лекарство от хейтерства (наверное, даже единствен-
ное): хейтеры там если не исправляются, то хотя бы сдыхают (увы,
не все подряд). Но хейтеры категорически против того, чтобы ле-
читься фронтом: они ведь своей болезнью наслаждаются.