Умберто Эко как латентный фашист академического типа
Умберто Эко -- скорее всего, не еврей, но человек с еврейским
складом ума. Не с торгово-еврейским и не с политикано-еврейским,
а с еврейско-книжным, но без талмудической заскочности. Сложилось
это у него, я думаю, из интереса к корням и глубинам католицизма,
к Средневековью, к основам европейской мистики, к архетипам евро-
пейского мышления, к тому, что делает популярными "готические"
фильмы типа "Ван Хельсинг" (2004), к "традиции" вообще (только
без проваливания в неё с отключенным критическим мышлением).
* * *
В эстетическом и моральном аспектах Умберто Эко, по-видимому,
несколько тяготеет к фашизму. Конечно, не к вульгарно-агрессивно-
му (площадному, плебейскому), а к консервативно-аристократическо-
му в стиле князя Габриэле д'Аннунцио (1863-1938), только с библио-
течно-салонным уклоном (д'Аннунцио всё-таки воевал, тогда как у
Эко карьера была исключительно университетской).
* * *
Умберто Эко, "Вечный фашизм":
"В 1942 году, в возрасте 10 лет, я завоевал первое место на
олимпиаде Ludi Juveniles, проводившейся для итальянских школьни-
ков-фашистов (то есть для всех итальянских школьников). Я
изощрился с риторической виртуозностью развить тему 'Должно ли
нам умереть за славу Муссолини и за бессмертную славу Италии?' Я
доказал, что должно умереть. Я был умный мальчик."
Другими словами, Умберто Эко успел получить в детстве обычное
фашистское воспитание. Причём качественное -- если судить по
успехам (не только детским, но и последующим).
"Примириться, проявить понимание, уважить тех, кто от чистого
сердца вёл свою войну. Простить - это не значит забыть. Допускаю,
что Эйхман был чистосердечно предан своей миссии. Но мы не
говорим Эйхману: 'Валяйте, продолжайте в том же духе'. Мы обязаны
помнить, что же это было, и торжественно заявить, что снова они
этого делать не должны."
Интерпретируем это так: Умберто Эко не испытывает враждебности
ни к итальянским фашистам, ни даже к немецким национал-социалис-
там. Медиевисту, любящему предмет своих исследований, трудно от-
носиться безусловно и остро враждебно (не одобрять -- это другое)
к передержкам типа религиозной или расовой нетолерантности,
агрессии, пыток, массовых убийств, потому что таких вещей в
истории полно, и посредством них создан мир, в котором мы теперь
существуем.
Понимать слабости и вредности чего-то -- ещё не значит осуждать
и отталкивать. Скажем, всем известно, что алкоголь сверх мини-
мальных доз, не вызывающих опьянения, вреден, но пьющих людей
огромное множество. Некоторые каются, но всё равно пьют. Умберто
Эко -- похоже, человек, эмоционально и культурно расположенный к
фашиствованию, но скрывающий от общественности эту свою наклон-
ность и даже уговаривающий самого себя не быть фашистом.
складом ума. Не с торгово-еврейским и не с политикано-еврейским,
а с еврейско-книжным, но без талмудической заскочности. Сложилось
это у него, я думаю, из интереса к корням и глубинам католицизма,
к Средневековью, к основам европейской мистики, к архетипам евро-
пейского мышления, к тому, что делает популярными "готические"
фильмы типа "Ван Хельсинг" (2004), к "традиции" вообще (только
без проваливания в неё с отключенным критическим мышлением).
* * *
В эстетическом и моральном аспектах Умберто Эко, по-видимому,
несколько тяготеет к фашизму. Конечно, не к вульгарно-агрессивно-
му (площадному, плебейскому), а к консервативно-аристократическо-
му в стиле князя Габриэле д'Аннунцио (1863-1938), только с библио-
течно-салонным уклоном (д'Аннунцио всё-таки воевал, тогда как у
Эко карьера была исключительно университетской).
* * *
Умберто Эко, "Вечный фашизм":
"В 1942 году, в возрасте 10 лет, я завоевал первое место на
олимпиаде Ludi Juveniles, проводившейся для итальянских школьни-
ков-фашистов (то есть для всех итальянских школьников). Я
изощрился с риторической виртуозностью развить тему 'Должно ли
нам умереть за славу Муссолини и за бессмертную славу Италии?' Я
доказал, что должно умереть. Я был умный мальчик."
Другими словами, Умберто Эко успел получить в детстве обычное
фашистское воспитание. Причём качественное -- если судить по
успехам (не только детским, но и последующим).
"Примириться, проявить понимание, уважить тех, кто от чистого
сердца вёл свою войну. Простить - это не значит забыть. Допускаю,
что Эйхман был чистосердечно предан своей миссии. Но мы не
говорим Эйхману: 'Валяйте, продолжайте в том же духе'. Мы обязаны
помнить, что же это было, и торжественно заявить, что снова они
этого делать не должны."
Интерпретируем это так: Умберто Эко не испытывает враждебности
ни к итальянским фашистам, ни даже к немецким национал-социалис-
там. Медиевисту, любящему предмет своих исследований, трудно от-
носиться безусловно и остро враждебно (не одобрять -- это другое)
к передержкам типа религиозной или расовой нетолерантности,
агрессии, пыток, массовых убийств, потому что таких вещей в
истории полно, и посредством них создан мир, в котором мы теперь
существуем.
Понимать слабости и вредности чего-то -- ещё не значит осуждать
и отталкивать. Скажем, всем известно, что алкоголь сверх мини-
мальных доз, не вызывающих опьянения, вреден, но пьющих людей
огромное множество. Некоторые каются, но всё равно пьют. Умберто
Эко -- похоже, человек, эмоционально и культурно расположенный к
фашиствованию, но скрывающий от общественности эту свою наклон-
ность и даже уговаривающий самого себя не быть фашистом.