Мещеряков 2009-2010
А.Н. Мещеряков "Быть Японцем" ; А.Н. Мещеряков "Япония в объятиях пространства и времени"
И всё же я никогда не пойму людей, которые лишают себя удовольствия определять следующую книгу для чтения, полагаясь на случайность.
Мои книжные случайности на этот раз решили, что я должен прочитать две книжки Мещерякова (кто бы противился), причём подряд и в обратной их выходу в свет хронологии. Не стоит и говорить, что мои книжные случайности как всегда оказались правы. Единственное неудобство сложившихся обстоятельств - вторая по хронологии книга напрочь отпечаталась у меня в памяти как первая. Так что именно так я их и буду называть. Наоборот.
Первая книга заявила о себе сразу. Обнаружив неподалёку от её начала мысль о том, что летопись - это автобиография государства, а законы - его автопортрет, я понял, что мы поладим. С этой книгой. Но определенно не с этим государством. Потому что четвертый год глядя на автопортрет последнего, могу уверить вас, господа, в том, что портрет Дориана Грея из старых экранизаций в сравнении с ним - сущий кавай и вообще прелесть.
"В объятиях пространства и времени" - это господа, конечно, погорячились. Хотя вроде даже разделы выделили, а всё равно не. Потому что не существуют в рамках истории пространство и время по отдельности © очередная простая истина.
В общем же и целом книга представляет собой сборник статей. Мой фаворит - кусочек про отречение от божественности. Он даже затмил одни из лучших мещеряковских, на мой субъективный, разумеется, вкус, статей о реформе японского тела.
Но если в основном сборник шёл вполне логично и повторы некоторых эпизодов в статьях нисколько не мешали восприятию, а наоборот, ещё больше связывали его в единое целое, то статья про род Фудзивара явно оттуда выбивалась. Мне кажется, она и сама пребывала в недоумении, как оказалась в этом сборнике, а потому не имела явного начала и конца, а содержание её выветривалось из головы равномерно по мере прочтения.
Вторая вытащенная мной с полки книга (всё ещё бумажная - когда-то я умел очень хорошо запасаться) была полностью посвящена так нелюбимому мной 20-му веку. Причём нелюбовь моя к нему проистекает из моей же ужасной лености. Сами посудите, жил веке, эдак, в 16-м, полководец. Ну, два, ну, ладно, три полководца. И вот один из них собрал армию (за несколько месяцев так), потом привёл эту армию куда-то (видом транспорта пешкарус), по ходу разработав план сражения. И вот в эту же точку должен подтянуться и противник. Если он опаздывает, его даже подождать могут - ну с кем не бывает? Бывает, конечно, что и в гости к врагу придут. Но тут совсем всё хорошо. Тут и про замок узнать можно и про тайные ходы и прочие интересности всякие. И вот так несколько лет уже прошло, а война всё одна, военачальники всё те же, замки восстанавливаются, вооружение лишь немного теряет в первозданном блеске. В общем, куда ни глянь, сплошная красота. И запоминать помимо интересностей нужно совсем немного.
А что было в 20-м веке? Скорости резко возрастают, оружие нацеливается на массовость поражения, и если уж что разрушают, то собрать это в первозданном виде можно уже только спустя много лет и, в общем-то, с нуля. Военачальников, горе- и не очень, пруд пруди, да не один, а так, чтобы каждой большой рыбе по маленькому прудику, а кашалотам зубастым по морю-окияну. Скорости те же самые влияют ещё и на географию действа. Если раньше всё было более-менее локально, то теперь сегодня у нас бой в Китае, завтра в Индии, а послезавтра - упс - и в самой Японии. Причём ладно если бой, а не убой. А тут ещё и политика ненасытная из-за угла скалится и требует её имена тоже запомнить. Жуть.
Не люблю я историю 20-го века, ужасно не люблю. Не потому, что войны и смерти (всегда они были, и ничего - это вполне нормально). Даже не потому, что скорости и повальное механизирование всего, что под руку подвернулось (- Кто любит скорости? - Я!). А потому что одни люди ещё не знали, что с этим всем делать, другим даже не предоставили возможности разобраться, а третьи в общем-то тоже не разобрались ещё, что к чему, но очень громко кричали о том, что они всезнающи и просто круче всех, в результате чего им пришлось это доказывать. Провал был очевиден. И народ сошел с ума. Были бомбы на шариках и решения "мы сильные, нам можно всё", была "дружба" с обоюдным пренебрежением, была вражда во имя общего блага.
Закончилась Вторая мировая, перевёрнутый с ног на голову мир стал постепенно вставать на ноги. Если ног тоже не осталось, следовало найти вместо них что-то другое. У Японии нашлись корни. Корни, уходящие в глубины веков, к тем временам, когда заботливые первые синтоистские боги создали острова японского архипелага. 20-й век не пытался копать вглубь, его гораздо больше интересовала плоскость, отраженная на ещё более плоской модели мира - карте. Корни в 20-м веке было принято рубить и выкорчёвывать самостоятельно. Японию спасло то, что она этого сделать не успела. Да и хотела ли? Пожалуй, нет.
И всё же я никогда не пойму людей, которые лишают себя удовольствия определять следующую книгу для чтения, полагаясь на случайность.
Мои книжные случайности на этот раз решили, что я должен прочитать две книжки Мещерякова (кто бы противился), причём подряд и в обратной их выходу в свет хронологии. Не стоит и говорить, что мои книжные случайности как всегда оказались правы. Единственное неудобство сложившихся обстоятельств - вторая по хронологии книга напрочь отпечаталась у меня в памяти как первая. Так что именно так я их и буду называть. Наоборот.
Первая книга заявила о себе сразу. Обнаружив неподалёку от её начала мысль о том, что летопись - это автобиография государства, а законы - его автопортрет, я понял, что мы поладим. С этой книгой. Но определенно не с этим государством. Потому что четвертый год глядя на автопортрет последнего, могу уверить вас, господа, в том, что портрет Дориана Грея из старых экранизаций в сравнении с ним - сущий кавай и вообще прелесть.
"В объятиях пространства и времени" - это господа, конечно, погорячились. Хотя вроде даже разделы выделили, а всё равно не. Потому что не существуют в рамках истории пространство и время по отдельности © очередная простая истина.
В общем же и целом книга представляет собой сборник статей. Мой фаворит - кусочек про отречение от божественности. Он даже затмил одни из лучших мещеряковских, на мой субъективный, разумеется, вкус, статей о реформе японского тела.
Но если в основном сборник шёл вполне логично и повторы некоторых эпизодов в статьях нисколько не мешали восприятию, а наоборот, ещё больше связывали его в единое целое, то статья про род Фудзивара явно оттуда выбивалась. Мне кажется, она и сама пребывала в недоумении, как оказалась в этом сборнике, а потому не имела явного начала и конца, а содержание её выветривалось из головы равномерно по мере прочтения.
Вторая вытащенная мной с полки книга (всё ещё бумажная - когда-то я умел очень хорошо запасаться) была полностью посвящена так нелюбимому мной 20-му веку. Причём нелюбовь моя к нему проистекает из моей же ужасной лености. Сами посудите, жил веке, эдак, в 16-м, полководец. Ну, два, ну, ладно, три полководца. И вот один из них собрал армию (за несколько месяцев так), потом привёл эту армию куда-то (видом транспорта пешкарус), по ходу разработав план сражения. И вот в эту же точку должен подтянуться и противник. Если он опаздывает, его даже подождать могут - ну с кем не бывает? Бывает, конечно, что и в гости к врагу придут. Но тут совсем всё хорошо. Тут и про замок узнать можно и про тайные ходы и прочие интересности всякие. И вот так несколько лет уже прошло, а война всё одна, военачальники всё те же, замки восстанавливаются, вооружение лишь немного теряет в первозданном блеске. В общем, куда ни глянь, сплошная красота. И запоминать помимо интересностей нужно совсем немного.
А что было в 20-м веке? Скорости резко возрастают, оружие нацеливается на массовость поражения, и если уж что разрушают, то собрать это в первозданном виде можно уже только спустя много лет и, в общем-то, с нуля. Военачальников, горе- и не очень, пруд пруди, да не один, а так, чтобы каждой большой рыбе по маленькому прудику, а кашалотам зубастым по морю-окияну. Скорости те же самые влияют ещё и на географию действа. Если раньше всё было более-менее локально, то теперь сегодня у нас бой в Китае, завтра в Индии, а послезавтра - упс - и в самой Японии. Причём ладно если бой, а не убой. А тут ещё и политика ненасытная из-за угла скалится и требует её имена тоже запомнить. Жуть.
Не люблю я историю 20-го века, ужасно не люблю. Не потому, что войны и смерти (всегда они были, и ничего - это вполне нормально). Даже не потому, что скорости и повальное механизирование всего, что под руку подвернулось (- Кто любит скорости? - Я!). А потому что одни люди ещё не знали, что с этим всем делать, другим даже не предоставили возможности разобраться, а третьи в общем-то тоже не разобрались ещё, что к чему, но очень громко кричали о том, что они всезнающи и просто круче всех, в результате чего им пришлось это доказывать. Провал был очевиден. И народ сошел с ума. Были бомбы на шариках и решения "мы сильные, нам можно всё", была "дружба" с обоюдным пренебрежением, была вражда во имя общего блага.
Закончилась Вторая мировая, перевёрнутый с ног на голову мир стал постепенно вставать на ноги. Если ног тоже не осталось, следовало найти вместо них что-то другое. У Японии нашлись корни. Корни, уходящие в глубины веков, к тем временам, когда заботливые первые синтоистские боги создали острова японского архипелага. 20-й век не пытался копать вглубь, его гораздо больше интересовала плоскость, отраженная на ещё более плоской модели мира - карте. Корни в 20-м веке было принято рубить и выкорчёвывать самостоятельно. Японию спасло то, что она этого сделать не успела. Да и хотела ли? Пожалуй, нет.