Рои Хен и "Культурная шизофрения"
Новости такие: у нас по-прежнему идет дождь. Так давно, что кажется, пресловутые 7 дней великого потопа - уже просто мелочи по сравнению тем, что происходит у нас. Местные дожди - это не тихая европейская осенняя морось, а резкие порывы очень сильного ветка, который опрокидывает все растения на крыше и бурные потоки воды стеной, от которых ни один зонт не спасает. Приходится придумывать себе развлечения, чтобы совсем не заплесневеть от сидения дома.
В субботу вот в "Фишке" была встреча с Рои Хеном, человеком-феноменом. Это очень известный переводчик, драматург и писатель. В Израиле он переводит на иврит Пушкина и Толстого, Бунина и Достоевского, и даже Хармса, адаптирует их произведения для театра "Гешер". Мольера, кстати, тоже он переводит, с французского. А в России - переводит на русский еврейских писателей и участвует в создании спектаклей "Современника".
А еще он читает лекции в Германии, России и Америке. И все это в 32 года без специального образования! Вау.
Рои - израильтянин марокканского происхождения. И, по его словам, до 13 лет все его познания о России ограничивались тем, что черную собаку его дяди Моше почему-то звали странным именем Пушкин. И вот однажды приходит он в гости к другу, сыну кинорежиссера. И видит у того на полке книгу с загадочным названием "Ибигений ОнегИн", которую написала... собака его дяди! Ну, конечно, как после этого не заинтересоваться русской литературой :)
Кстати, у Рои Хена потрясающее чувство юмора. Он так изящно играет формулировками и шутит, что сложно представить, что общаешься с кем-то, для кого русский - иностранный. Впрочем, так же легко он переходит на французский и ли английский. Как он сам говорит: "Я как будто маршрутка, набитая разноязыкими пассажирами. Один говорит на русском, другой на идиш, французском, английском, и, конечно, иврите. Но никто не говорит, когда планирует выйти!" Поэтому и лекция его называется "Культурная шизофрения".
Она о том, что человек, говорящий на разных языках и уже тем более живущий в разных культурных средах всегда подвержен, по меньшей мере, "раздвоению личности". У него будто несколько жизней, ведь к разным языкам привязаны разные семантические поля. Вот, например, если подумать о слове "хлеб" на разных языках. Со словами "bread" (англ.), "pain" (фр.), "лехем" (ивр.) возникают разные совершенно визуальные образы. Буханка "бородинского", багет, домашний хлеб, сендвичный ломтик - все это зависит от того, в какой ситуации человек столкнулся с этим иностранным словом впервые. И "вживание" в язык как раз и происходит, когда слова перестают быть просто набором звуков, а превращаются в набор образов.
Отсюда же возникает вопрос: а что еще можно сделать с этими образами? Ну, например, попробовать взять и поменять имидж слов, как Уолтер Дисней в свое время сделал с Микки Маусом и всеми мышами в его лице :)
Много еще было в этом же духе про комиксы, одесские коммуналки и дом-музей Достоевского с "тем самым стулом". И масса баек про театр, актеров и зрителей, конечно же. Два с половиной часа пролетели просто незаметно и были огромным удовольствием.
Может, для профессиональных переводчиков вся эта тема довольно очевидна, но мне она показалась потрясающе интересной. Ведь, если задуматься обо всем этом этом, начинаешь будто заново и по-другому чувствовать слова своего же привычного языка.
В субботу вот в "Фишке" была встреча с Рои Хеном, человеком-феноменом. Это очень известный переводчик, драматург и писатель. В Израиле он переводит на иврит Пушкина и Толстого, Бунина и Достоевского, и даже Хармса, адаптирует их произведения для театра "Гешер". Мольера, кстати, тоже он переводит, с французского. А в России - переводит на русский еврейских писателей и участвует в создании спектаклей "Современника".
А еще он читает лекции в Германии, России и Америке. И все это в 32 года без специального образования! Вау.
Рои - израильтянин марокканского происхождения. И, по его словам, до 13 лет все его познания о России ограничивались тем, что черную собаку его дяди Моше почему-то звали странным именем Пушкин. И вот однажды приходит он в гости к другу, сыну кинорежиссера. И видит у того на полке книгу с загадочным названием "Ибигений ОнегИн", которую написала... собака его дяди! Ну, конечно, как после этого не заинтересоваться русской литературой :)
Кстати, у Рои Хена потрясающее чувство юмора. Он так изящно играет формулировками и шутит, что сложно представить, что общаешься с кем-то, для кого русский - иностранный. Впрочем, так же легко он переходит на французский и ли английский. Как он сам говорит: "Я как будто маршрутка, набитая разноязыкими пассажирами. Один говорит на русском, другой на идиш, французском, английском, и, конечно, иврите. Но никто не говорит, когда планирует выйти!" Поэтому и лекция его называется "Культурная шизофрения".
Она о том, что человек, говорящий на разных языках и уже тем более живущий в разных культурных средах всегда подвержен, по меньшей мере, "раздвоению личности". У него будто несколько жизней, ведь к разным языкам привязаны разные семантические поля. Вот, например, если подумать о слове "хлеб" на разных языках. Со словами "bread" (англ.), "pain" (фр.), "лехем" (ивр.) возникают разные совершенно визуальные образы. Буханка "бородинского", багет, домашний хлеб, сендвичный ломтик - все это зависит от того, в какой ситуации человек столкнулся с этим иностранным словом впервые. И "вживание" в язык как раз и происходит, когда слова перестают быть просто набором звуков, а превращаются в набор образов.
Отсюда же возникает вопрос: а что еще можно сделать с этими образами? Ну, например, попробовать взять и поменять имидж слов, как Уолтер Дисней в свое время сделал с Микки Маусом и всеми мышами в его лице :)
Много еще было в этом же духе про комиксы, одесские коммуналки и дом-музей Достоевского с "тем самым стулом". И масса баек про театр, актеров и зрителей, конечно же. Два с половиной часа пролетели просто незаметно и были огромным удовольствием.
Может, для профессиональных переводчиков вся эта тема довольно очевидна, но мне она показалась потрясающе интересной. Ведь, если задуматься обо всем этом этом, начинаешь будто заново и по-другому чувствовать слова своего же привычного языка.