Бергамо. Просто прогулка
Часть 1.
Когда всем велели сидеть дома, я думала, что сумею разобраться с тем, что мы видели в разных странах в разные годы. Ничего подобного - не пишется. Закончу хотя бы рассказ о Бергамо, тем более, что не я его написала, а Хайкин А.Л. в "Большом историческом путеводителе". Фотоиллюстрации будут невпопад, потому что мы не успели увидеть то, о чем пишет Хайкин, но вдруг доведется вернуться в город, который нам так понравился.
"После торжественной полутьмы базилики Мария Маджоре удивительно чистое небо и пленительный теплый, словно текущий через пальцы воздух Бергамо особенно ласкает нас, пока мы идем мимо классического здания философского факультета местного университета, напоминающего скорее греческий храм...
Не могу вспомнить точно, мы видели, кажется, художественный факультет университета, что-то вроде того.
А это другой факультет, дверь была простецкая, чуть ли не фанерная, но дверная ручка достойная.
Обойдя его (философский факультет), повернем направо, мимо здания начала XIII в., о чем свидетельствует доска на стене, - и выйдем на Пьяцца Терци. Здесь, с террасы Палаццо Терци, открывается удивительный вид на нижний город и Ломбардскую равнину. Удивительное ощущение: пока вы идете к краю террасы, к окаймляющей ее балюстраде, вам все время кажется, что сейчас впереди, там внизу, будет море... Таков обманный, подернутый дымкой зноя, полуденный пейзаж. Таково свойство здешнего удивительного, тягучего, как ликер, и теплого воздуха. Он обманывает, но обманывает красиво... Что касается дворца, то в нем за долгую его историю останавливалось множество знаменитостей, в том числе приехавший из Милана «лечиться от любви» Стендаль... Если пройти дальше по виа Арена - одной из самых живописных улиц Европы - можно увидеть портал монастыря Сан-Граты, построенного еще в 1027 г...
По резко уходящей вниз улице Доницетти, мимо его дома с небольшой мемориальной доской, спустимся на маленькую очаровательную площадь (Пьяцца Меркато Скарпе). Именно сюда приходит, а точнее - поднимается - из нижнего города фуникулер, именно здесь назначают свидания, поджидая любимых за столиком уличного кафе. Они не пройдут мимо. Они выйдут только прямо к вам... Поэтому не надо спешить, суетиться и нервничать. Надо просто сидеть, потягивая терпкое красное вино, наслаждаясь мягким итальянским вечером и предвкушая встречу. Так было и сто лет назад, и 200, и, вероятно, пятьсот. Ведь ничего не изменилось: ни площадь, ни женщины: они всегда опаздывают... Но это не страшно, поскольку мы не в Германии, где все пунктуальны, а в Италии. Здесь ко времени свое отношение, а опоздание даже удлиняет наслаждение ожидания... И в бокале кьянти так красиво отражается заходящее солнце... Италия, господа...
Да, это станция фуникулера, но не та:)
От Piazza Mercato delle Scarpe отходит вниз, по направлению к городской стене, мощенная булыжником Via San Giacomo, на которой расположен дворец Коллеони с красивейшей гостиной, где деревянный расписной потолок заставляет долго стоять с запрокинутой головой... А еще дальше находится дворец «Медолаго-Альбани», фасад которого украшен барельефами из «Освобожденного Иерусалима» великого итальянца Торквато Тассо и в котором в 1857 г. останавливался еще в то время молодой Франц-Иосиф, император Австро-Венгрии... Он, как и мы, любил путешествовать... Так как больше всего он любил Италию, то предусмотрительная его предшественница Мария Терезия ее завоевала. Для удобства путешествий... Правда, кое-что ей просто подарили, например, Тоскану вместе с Флоренцией...
Если с площади по отходящей вправо узкой кривой улочке - Виа Алла Рокка - подняться вверх, то можно подойти к бастионам настоящей боевой крепости, с террасы которой открываются великолепные виды уходящей вниз ломбардской долины, а перед лестницей, ведущей наверх, к стоящим на бастионе «историческим» пушкам, вас в любое время года встречает живописное ленивое общество бергамских кошек, определенно считающих эту маленькую площадь своей... Почему бы и нет? На туристов они смотрят свысока, понимая, что это - по сравнению с римлянами - временный народ, да и молока с собой не имеет...
На обратном пути заглянем во дворик небольшого францисканского монастыря. Это особый мир, где умиротворение Бергамо возводится в квадрат. И снова по Виа Коллеони, мимо бесчисленных бутиков, сквозь часовую башню, пересекаем двор цитадели и - в машину. Медлить нельзя: если вы задержитесь в Бергамо дольше, то, возможно, останетесь здесь уже навсегда, а ведь сегодня нас ждет еще Верона...
А уже уезжая из маленького Бергамо, вспомним, что именно на его площадях, в маленьких рыночных балаганчиках, под смех толпы, родилась знаменитая итальянская комедия масок: этот вездесущий, всегда грустный Арлекин и Бригелла, а чуть позже и неунывающий Труффальдино, и смешной папаша Панталоне, и нотариус Тарталья... Они тоже были уроженцами Бергамо и соседней Брешии, может быть, самыми великими, ибо не устают веселить мир уже без малого второе тысячелетие. Поэтому и прав был, вероятно, Костя Райкин, который назвал себя «Труффальдино из БЕРГАМО...»"
Пока мы рассматривали базилику Санта-Мария-Маджоре, наступил вечер, и нам только и осталось, что пройтись по Виа Коллеони, мимо бесчисленных освещенных витрин. Это было и заманчиво, и приятно.
Возле магазина рукоделия я зависла надолго. Сначала нам не разрешили фотографировать, но потом всё стало мило, нам даже вручили буклет производителей прялок. Американских, между прочим, с польскими корнями.
Здесь было удивительное даже для Италии изобилие сладостей, и я обратила внимание, что все покупатели были мужчинами.
Время достаточно позднее, прохожих почти не осталось, а в ярко освещенном магазине женщина расписывает какую-то керамическую штучку.
День, который начался в еще спящей Пизе, закончился, теперь бы добрести до постели и упасть. И наутро попрощаться с очаровавшим нас Бергамо.
P.S. Для расширения кругозора - глава "ЧЕЛОВЕК, ИЗМЕНИВШИЙ ХОД ВОЙНЫ" из книги А.Л. Хайкина "Италия. Большой исторический путеводитель". Я наконец-то поняла как случилось, что БЕргамо (так правильно, с ударением на первом слоге), который буквально под боком у Милана, принадлежал Венецианской республике. Кондатьер Коллеони завоевал свой родной и любимый город для государства, которому верно служил.
Вообще-то в маленьком Бергамо есть целых два «гения места». Это великий маэстро Доницетти и не менее великий, но гораздо дальше отстоящий от нас по времени - Бартоломео Коллеони... Кто из них имеет больше прав на высокое звание, сказать трудно. Оба шли к нему долго и упорно. Например, Доницетти абсолютно не должен был стать композитором. Если малютку Моцарта папа потчевал ремнем, чтобы увеличить усердие сына в постижении искусства музицирования, то папа Доницетти делал то же самое, чтобы отбить у сына всякую охоту к прекрасным звукам... Он запрещал ребенку даже напевать. Интересный пример, показывающий, что одно и то же действие вполне употребимо для достижения абсолютно противоположных результатов. Однако слава Доницетти, написавшего за свою жизнь семьдесят опер, известна всем, а вот Коллеони... Но это уже совсем из другой оперы...
Сюжет о великом кондотьере может быть в равной степени рассказан и здесь, и в главе о Венеции, но все же отдадим предпочтение маленькому Бергамо как месту начала и конца истории. Итак, герой рассказа родился в 1400 г., правда, не в самом Бергамо, а поблизости от него, в местечке Сольца. Однако начать нам надо не с 1400 г., а на целых 200 лет раньше, когда еще в 1206 г. в городе противостояли друг другу две партии: гвельфов (приверженцев папы; название «гвельфы» происходит от фамилии немецкого рода Вельфов - противников Штауфенов в борьбе за императорскую корону) и гибеллинов (партия, поддерживающая императора и получившая название от Вайблингена - замка Штауфенов в Германии). Последних возглавляла в Бергамо фамилия Суарди, а гвельфы опирались на фамилию Коллеони. Война этих двух древних родов дошла до того, что Суарди обратились за поддержкой к грозным миланским Висконти, а семейству Коллеони пришлось из Бергамо бежать, спасая свою жизнь. При этом покорение графам Висконти жители восприняли даже за благо: хоть и со стороны власть, но сильная... Постоянные междоусобицы прекратились, а в 1335 г. Бернабо Висконти построил в присоединенном к Милану Бергамо мощную цитадель. Родившийся в 1400 г. в семье бежавших из Бергамо Коллеони мальчик Бартоломео по традиции стал наследником почти двухсотлетней вражды и мщения...
XIV-XVI вв. - время непрерывной борьбы итальянских государств за передел карты тогдашней Италии, за усиление или выживание... Городские коммуны, а вслед за ними и синьоры - владельцы городов прибегают для своей защиты к услугам отрядов, состоящих из рыцарей, авантюристов и остатков различных армий... Ими руководит, как правило, бравый рубака. С ним заключается договор - «кондот». Отсюда возникло слово «кондотьер». Сначала формировались дружины в 200-300 копий, а затем целые огромные армии, состоящие на службе у городов и маленьких государств. А получающих жалованье («сольдо») ратников стали называть «сольдат»...
Италия знает много великих кондотьеров. Браччо да Монтойе, состоявший на службе у Альфонсо V - будущего короля Неаполя. Рыцарь Вернер фон Услингер (Гварнерио), на знамени которого было написано «Враг Бога, правосудия и милосердия». Хуже не скажешь... Аттендело Сфорца - сын крестьянина, опора неаполитанской королевы Джиованны II. Утонувший в реке Пескаре Аттендело в тот же момент был заменен помогавшим ему сыном - Франческо Сфорца, сумевшим пронести знамя отца так далеко, что в конце концов внук крестьянина (а по другим источникам, мясника) стал герцогом самого сильного в Италии Миланского герцогства - преемником Висконти, успев до этого еще послужить и Венеции, и самому папе...
Кондотьером, между прочим, был и отец одного из самых великих - Козимо I Медичи. Имя Джованни делле Банде Нере - командира «Черных отрядов» - не раз наводило ужас на проезжавших через Тоскану купцов. Сейчас он мирно сидит в позе роденовского мыслителя перед церковью Сан-Лоренцо, около знаменитого флорентийского рынка. Сын, ставший великим герцогом Тосканским, отблагодарил отца...
Но значительно более известен великий Гаттамелата - «вкрадчивая кошка», как прозвали венецианцы своего полководца Эразмо да Нарви, начавшего свою службу у Браччо. Хотя европейскую известность свою он приобрел в основном благодаря памятнику, заказанному родными после его смерти в 1443 г. флорентийцу Донателло. Скульптор приехал в Падую и прожил там целых десять лет, что привело к созданию истинного шедевра - первой в Европе конной статуи, которая стала, по сути дела, повторением через полторы тысячи лет чудом сохранившегося памятника императору Марку Аврелию, перенесенному Микеланджело на Капитолий. За памятник, стоявший в Падуе, позади собора Святого Антония, над могилой Гаттамелаты, заплатили наследники, а разрешил установку сам венецианский дож - Франческо Фоскари. Слава Донателло была велика: вся Италия ездила смотреть на чудо, популярность Гаттамелаты росла... Города на островах Лагуны - тоже...
Но в это время у Венеции был уже другой полководец - Бартоломео Коллеони. Уроженец Бергамо, успевший до этого проявить себя у миланцев, воюя в том числе против Венеции, в конце концов получает приглашение дожа и Совета десяти перейти окончательно на службу к Серениссиме, на которой он уже, к слову сказать, успел побывать. Но частые переходы от одного хозяина к другому - то, что сегодня мы с вами назвали бы страшным словом «измена», - были в порядке вещей у кондотьеров, которые просто исполняли работу военачальников и одновременно «содержателей войска», ибо расплачивался со своими солдатами сам кондотьер... Для этого употреблялись деньги синьора, плюс завоеванная в походе добыча. Не забывал кондотьер и себя... Может быть, поэтому кондотьеры почти никогда не убивали противника, а брали рыцарей в плен, в расчете на большой выкуп. Этим обстоятельством возмущался Макиавелли. В своем труде «История Флоренции» он писал, что кондотьеры, во- первых, неоправданно затягивают войны, так как сие им очень выгодно, а во-вторых, зачастую даже разыгрывают между собой «спектакль-сражение», во время которого убитые исчисляются единицами. «Кондотьеры затягивают войну, как нечестный адвокат затягивает тяжбу, чтобы не остаться без работы...» - писал секретарь флорентийского Совета и первый советник Медичей. В чем-то он, несомненно, был прав, хотя итальянским кондотьерам храбрости было не занимать... Кроме того, им приходилось часто воевать на две стороны. Известно, что выигравшего очередную битву для Ватикана кондотьера Роберто Малатесту папа Сикст IV приказал отравить: дальше святому престолу великий воин был не нужен. Да и слава его уж очень разрасталась...
Во всяком случае, находясь на службе у Венеции, Коллеони расширил ее материковые владения примерно в шесть раз, и именно ему обязана Серениссима огромной материковой областью Венетто, которая снабжала ее продовольствием, вином и всем необходимым, а также обеспечивала свободный трансфер товаров, прибывающих с Востока, - основу благополучия королевы Адриатики. Сильный флот на море и сильная (больше 50 тысяч), притом профессиональная армия во главе с бравым и храбрым Коллеони на суше (плюс умная и хитрая политика ее дожей) обеспечили в XV веке расцвет островного государства. С 1454 г. он становится Генеральным капитаном республики (считай, главнокомандующим). Именно Коллеони в 1437 г. отвоевывает свой родной Бергамо у Филиппо-Марио Висконти и присоединяет его к Венеции. Далее следуют почти 400 лет «ига», так полюбившегося бергамцам...
А полководцу Коллеони военные историки приписывают первое масштабное применение во время сражения артиллерии. Произошло это в битве при Молинели в 1467 г. Первые пушки были небольшими и назывались «пищали». Рыцари эти самые «пищали» (или, как их называли по-итальянски, - «шиопетто») ненавидели и одновременно презирали, так как новшество сие позволяло «вонючим крестьянам» (отверстия для запалов в ожидании стрельбы замазывались человеческим калом) уничтожать «благородных» на расстоянии, не входя в контакт и «настоящий» бой. Это был позор. Это было не по-рыцарски... В битве у противника пало 600 человек, а у Коллеони только сто. Событие это в корне изменило всю стратегию войны. Коллеони вошел в историю!
Кстати сказать, из всех кондотьеров только трем удалось скопить достаточное богатство и дожить до старости. Этими «джентльменами удачи» были Сфорца, Коллеони и Гаттамелата. Кстати, все они имели свои палаццо в Венеции, а Коллеони еще и огромный роскошный замок Мальпаго, недалеко от родного Бергамо. В этом замке великий кондотьер и умер в возрасте 76 лет, сидя с пледом на коленях у горевшего огромного камина...
Но жизнь его была наполнена не только борьбой. В уже очень почтенном для того времени возрасте (ему было 60 лет) бравому рубаке довелось впервые в жизни испытать счастье отцовства. Это создание, названное по-античному Медеей, он так боготворил, что, когда она неожиданно умерла, не успев узнать даже любовь, жизнь потеряла для него всяческий смысл и интерес... Говорят, незадолго до смерти, сидя перед пылающим камином в своем замке, он часто повторял слова царя Соломона: «Все проходит...» И другое великое его изречение: «Все суета, суета сует...» Он стал набожен...
Великий воин оставил по себе двойную память... Пригласив молодого архитектора Джиованни Антонио Амадео, которого рекомендовал ему главный строитель Миланского собора Сола- ри (Амадео приходился тестем великому архитектору), он поручает ему построить капеллу, которая стала абсолютно новым словом в архитектуре не только Ломбардии, но и всей Италии. После почти 200 лет отсутствия фамилия Коллеони снова вернулась в Бергамо. Его славу и почет не могли уже затмить ни Суарди, ни Торре, никто...
Но великому воину этого показалось мало. Так как наследников у него не было, то все свои немалые деньги он завещал Венеции. Но с одним условием: поставить ему памятник не хуже, чем донателловский Гаттамелата, и не где-то в заштатной Падуе, а в самом центре Венеции, у собора Святого Марка. Договор наследства подписали. После смерти дарителя за дело взялся не кто- нибудь, а еще один великий флорентиец, учитель самого Леонардо - маэстро Верроккио. И он создал шедевр. Его Коллеони входит в обязательный курс обучения скульпторов во всех академиях мира. Выиграв конкурс у венецианца Алессандро Леопарди, Верроккио успел изваять и коня, и всадника, однако в возрасте 53 лет умер, не успев сделать отливку... По иронии судьбы, венецианцы предоставили возможность завершить проект побежденному им Леопарди, который и прочеканил свою подпись на сбруе бронзовой лошади... Сегодня слава Верроккио восстановлена... Донателло - великий скульптор, но Коллеони получился у учителя Леонардо лучше...
И все-таки свое последнее «сражение» великий кондотьер проиграл... Венецианские адвокаты нашли в договоре зацепку, позволившую им не выполнить волю дарителя, однако вполне законно получить огромное наследство. Памятник, как и было записано в договоре, поставили «около Святого Марка», но не собора, а скуолы. На бумаге все верно... Хотя и венецианцев тоже можно понять: полководец, все-таки не один из евангелистов. Их и всего-то (канонизированных) на свете - четыре...
Когда будете в Венеции, не поленитесь дойти до скуолы Сан- Марко, великолепной работы Мауро Кадуччи. Там, около собора апостолов Петра и Павла - пантеона республики, где похоронены почти все великие дожи и патриции, - на высоком пьедестале (как было условлено в договоре и что свято выполнил Леопарди) суровый и очень «величественный» (как записано во всех без исключения путеводителях) Бартоломео Коллеони продолжает свой военный поход...
А начиналось все в маленьком Бергамо... Провинциалы всегда делали историю..."
Когда всем велели сидеть дома, я думала, что сумею разобраться с тем, что мы видели в разных странах в разные годы. Ничего подобного - не пишется. Закончу хотя бы рассказ о Бергамо, тем более, что не я его написала, а Хайкин А.Л. в "Большом историческом путеводителе". Фотоиллюстрации будут невпопад, потому что мы не успели увидеть то, о чем пишет Хайкин, но вдруг доведется вернуться в город, который нам так понравился.
"После торжественной полутьмы базилики Мария Маджоре удивительно чистое небо и пленительный теплый, словно текущий через пальцы воздух Бергамо особенно ласкает нас, пока мы идем мимо классического здания философского факультета местного университета, напоминающего скорее греческий храм...
Не могу вспомнить точно, мы видели, кажется, художественный факультет университета, что-то вроде того.
А это другой факультет, дверь была простецкая, чуть ли не фанерная, но дверная ручка достойная.
Обойдя его (философский факультет), повернем направо, мимо здания начала XIII в., о чем свидетельствует доска на стене, - и выйдем на Пьяцца Терци. Здесь, с террасы Палаццо Терци, открывается удивительный вид на нижний город и Ломбардскую равнину. Удивительное ощущение: пока вы идете к краю террасы, к окаймляющей ее балюстраде, вам все время кажется, что сейчас впереди, там внизу, будет море... Таков обманный, подернутый дымкой зноя, полуденный пейзаж. Таково свойство здешнего удивительного, тягучего, как ликер, и теплого воздуха. Он обманывает, но обманывает красиво... Что касается дворца, то в нем за долгую его историю останавливалось множество знаменитостей, в том числе приехавший из Милана «лечиться от любви» Стендаль... Если пройти дальше по виа Арена - одной из самых живописных улиц Европы - можно увидеть портал монастыря Сан-Граты, построенного еще в 1027 г...
По резко уходящей вниз улице Доницетти, мимо его дома с небольшой мемориальной доской, спустимся на маленькую очаровательную площадь (Пьяцца Меркато Скарпе). Именно сюда приходит, а точнее - поднимается - из нижнего города фуникулер, именно здесь назначают свидания, поджидая любимых за столиком уличного кафе. Они не пройдут мимо. Они выйдут только прямо к вам... Поэтому не надо спешить, суетиться и нервничать. Надо просто сидеть, потягивая терпкое красное вино, наслаждаясь мягким итальянским вечером и предвкушая встречу. Так было и сто лет назад, и 200, и, вероятно, пятьсот. Ведь ничего не изменилось: ни площадь, ни женщины: они всегда опаздывают... Но это не страшно, поскольку мы не в Германии, где все пунктуальны, а в Италии. Здесь ко времени свое отношение, а опоздание даже удлиняет наслаждение ожидания... И в бокале кьянти так красиво отражается заходящее солнце... Италия, господа...
Да, это станция фуникулера, но не та:)
От Piazza Mercato delle Scarpe отходит вниз, по направлению к городской стене, мощенная булыжником Via San Giacomo, на которой расположен дворец Коллеони с красивейшей гостиной, где деревянный расписной потолок заставляет долго стоять с запрокинутой головой... А еще дальше находится дворец «Медолаго-Альбани», фасад которого украшен барельефами из «Освобожденного Иерусалима» великого итальянца Торквато Тассо и в котором в 1857 г. останавливался еще в то время молодой Франц-Иосиф, император Австро-Венгрии... Он, как и мы, любил путешествовать... Так как больше всего он любил Италию, то предусмотрительная его предшественница Мария Терезия ее завоевала. Для удобства путешествий... Правда, кое-что ей просто подарили, например, Тоскану вместе с Флоренцией...
Если с площади по отходящей вправо узкой кривой улочке - Виа Алла Рокка - подняться вверх, то можно подойти к бастионам настоящей боевой крепости, с террасы которой открываются великолепные виды уходящей вниз ломбардской долины, а перед лестницей, ведущей наверх, к стоящим на бастионе «историческим» пушкам, вас в любое время года встречает живописное ленивое общество бергамских кошек, определенно считающих эту маленькую площадь своей... Почему бы и нет? На туристов они смотрят свысока, понимая, что это - по сравнению с римлянами - временный народ, да и молока с собой не имеет...
На обратном пути заглянем во дворик небольшого францисканского монастыря. Это особый мир, где умиротворение Бергамо возводится в квадрат. И снова по Виа Коллеони, мимо бесчисленных бутиков, сквозь часовую башню, пересекаем двор цитадели и - в машину. Медлить нельзя: если вы задержитесь в Бергамо дольше, то, возможно, останетесь здесь уже навсегда, а ведь сегодня нас ждет еще Верона...
А уже уезжая из маленького Бергамо, вспомним, что именно на его площадях, в маленьких рыночных балаганчиках, под смех толпы, родилась знаменитая итальянская комедия масок: этот вездесущий, всегда грустный Арлекин и Бригелла, а чуть позже и неунывающий Труффальдино, и смешной папаша Панталоне, и нотариус Тарталья... Они тоже были уроженцами Бергамо и соседней Брешии, может быть, самыми великими, ибо не устают веселить мир уже без малого второе тысячелетие. Поэтому и прав был, вероятно, Костя Райкин, который назвал себя «Труффальдино из БЕРГАМО...»"
Пока мы рассматривали базилику Санта-Мария-Маджоре, наступил вечер, и нам только и осталось, что пройтись по Виа Коллеони, мимо бесчисленных освещенных витрин. Это было и заманчиво, и приятно.
Возле магазина рукоделия я зависла надолго. Сначала нам не разрешили фотографировать, но потом всё стало мило, нам даже вручили буклет производителей прялок. Американских, между прочим, с польскими корнями.
Здесь было удивительное даже для Италии изобилие сладостей, и я обратила внимание, что все покупатели были мужчинами.
Время достаточно позднее, прохожих почти не осталось, а в ярко освещенном магазине женщина расписывает какую-то керамическую штучку.
День, который начался в еще спящей Пизе, закончился, теперь бы добрести до постели и упасть. И наутро попрощаться с очаровавшим нас Бергамо.
P.S. Для расширения кругозора - глава "ЧЕЛОВЕК, ИЗМЕНИВШИЙ ХОД ВОЙНЫ" из книги А.Л. Хайкина "Италия. Большой исторический путеводитель". Я наконец-то поняла как случилось, что БЕргамо (так правильно, с ударением на первом слоге), который буквально под боком у Милана, принадлежал Венецианской республике. Кондатьер Коллеони завоевал свой родной и любимый город для государства, которому верно служил.
Вообще-то в маленьком Бергамо есть целых два «гения места». Это великий маэстро Доницетти и не менее великий, но гораздо дальше отстоящий от нас по времени - Бартоломео Коллеони... Кто из них имеет больше прав на высокое звание, сказать трудно. Оба шли к нему долго и упорно. Например, Доницетти абсолютно не должен был стать композитором. Если малютку Моцарта папа потчевал ремнем, чтобы увеличить усердие сына в постижении искусства музицирования, то папа Доницетти делал то же самое, чтобы отбить у сына всякую охоту к прекрасным звукам... Он запрещал ребенку даже напевать. Интересный пример, показывающий, что одно и то же действие вполне употребимо для достижения абсолютно противоположных результатов. Однако слава Доницетти, написавшего за свою жизнь семьдесят опер, известна всем, а вот Коллеони... Но это уже совсем из другой оперы...
Сюжет о великом кондотьере может быть в равной степени рассказан и здесь, и в главе о Венеции, но все же отдадим предпочтение маленькому Бергамо как месту начала и конца истории. Итак, герой рассказа родился в 1400 г., правда, не в самом Бергамо, а поблизости от него, в местечке Сольца. Однако начать нам надо не с 1400 г., а на целых 200 лет раньше, когда еще в 1206 г. в городе противостояли друг другу две партии: гвельфов (приверженцев папы; название «гвельфы» происходит от фамилии немецкого рода Вельфов - противников Штауфенов в борьбе за императорскую корону) и гибеллинов (партия, поддерживающая императора и получившая название от Вайблингена - замка Штауфенов в Германии). Последних возглавляла в Бергамо фамилия Суарди, а гвельфы опирались на фамилию Коллеони. Война этих двух древних родов дошла до того, что Суарди обратились за поддержкой к грозным миланским Висконти, а семейству Коллеони пришлось из Бергамо бежать, спасая свою жизнь. При этом покорение графам Висконти жители восприняли даже за благо: хоть и со стороны власть, но сильная... Постоянные междоусобицы прекратились, а в 1335 г. Бернабо Висконти построил в присоединенном к Милану Бергамо мощную цитадель. Родившийся в 1400 г. в семье бежавших из Бергамо Коллеони мальчик Бартоломео по традиции стал наследником почти двухсотлетней вражды и мщения...
XIV-XVI вв. - время непрерывной борьбы итальянских государств за передел карты тогдашней Италии, за усиление или выживание... Городские коммуны, а вслед за ними и синьоры - владельцы городов прибегают для своей защиты к услугам отрядов, состоящих из рыцарей, авантюристов и остатков различных армий... Ими руководит, как правило, бравый рубака. С ним заключается договор - «кондот». Отсюда возникло слово «кондотьер». Сначала формировались дружины в 200-300 копий, а затем целые огромные армии, состоящие на службе у городов и маленьких государств. А получающих жалованье («сольдо») ратников стали называть «сольдат»...
Италия знает много великих кондотьеров. Браччо да Монтойе, состоявший на службе у Альфонсо V - будущего короля Неаполя. Рыцарь Вернер фон Услингер (Гварнерио), на знамени которого было написано «Враг Бога, правосудия и милосердия». Хуже не скажешь... Аттендело Сфорца - сын крестьянина, опора неаполитанской королевы Джиованны II. Утонувший в реке Пескаре Аттендело в тот же момент был заменен помогавшим ему сыном - Франческо Сфорца, сумевшим пронести знамя отца так далеко, что в конце концов внук крестьянина (а по другим источникам, мясника) стал герцогом самого сильного в Италии Миланского герцогства - преемником Висконти, успев до этого еще послужить и Венеции, и самому папе...
Кондотьером, между прочим, был и отец одного из самых великих - Козимо I Медичи. Имя Джованни делле Банде Нере - командира «Черных отрядов» - не раз наводило ужас на проезжавших через Тоскану купцов. Сейчас он мирно сидит в позе роденовского мыслителя перед церковью Сан-Лоренцо, около знаменитого флорентийского рынка. Сын, ставший великим герцогом Тосканским, отблагодарил отца...
Но значительно более известен великий Гаттамелата - «вкрадчивая кошка», как прозвали венецианцы своего полководца Эразмо да Нарви, начавшего свою службу у Браччо. Хотя европейскую известность свою он приобрел в основном благодаря памятнику, заказанному родными после его смерти в 1443 г. флорентийцу Донателло. Скульптор приехал в Падую и прожил там целых десять лет, что привело к созданию истинного шедевра - первой в Европе конной статуи, которая стала, по сути дела, повторением через полторы тысячи лет чудом сохранившегося памятника императору Марку Аврелию, перенесенному Микеланджело на Капитолий. За памятник, стоявший в Падуе, позади собора Святого Антония, над могилой Гаттамелаты, заплатили наследники, а разрешил установку сам венецианский дож - Франческо Фоскари. Слава Донателло была велика: вся Италия ездила смотреть на чудо, популярность Гаттамелаты росла... Города на островах Лагуны - тоже...
Но в это время у Венеции был уже другой полководец - Бартоломео Коллеони. Уроженец Бергамо, успевший до этого проявить себя у миланцев, воюя в том числе против Венеции, в конце концов получает приглашение дожа и Совета десяти перейти окончательно на службу к Серениссиме, на которой он уже, к слову сказать, успел побывать. Но частые переходы от одного хозяина к другому - то, что сегодня мы с вами назвали бы страшным словом «измена», - были в порядке вещей у кондотьеров, которые просто исполняли работу военачальников и одновременно «содержателей войска», ибо расплачивался со своими солдатами сам кондотьер... Для этого употреблялись деньги синьора, плюс завоеванная в походе добыча. Не забывал кондотьер и себя... Может быть, поэтому кондотьеры почти никогда не убивали противника, а брали рыцарей в плен, в расчете на большой выкуп. Этим обстоятельством возмущался Макиавелли. В своем труде «История Флоренции» он писал, что кондотьеры, во- первых, неоправданно затягивают войны, так как сие им очень выгодно, а во-вторых, зачастую даже разыгрывают между собой «спектакль-сражение», во время которого убитые исчисляются единицами. «Кондотьеры затягивают войну, как нечестный адвокат затягивает тяжбу, чтобы не остаться без работы...» - писал секретарь флорентийского Совета и первый советник Медичей. В чем-то он, несомненно, был прав, хотя итальянским кондотьерам храбрости было не занимать... Кроме того, им приходилось часто воевать на две стороны. Известно, что выигравшего очередную битву для Ватикана кондотьера Роберто Малатесту папа Сикст IV приказал отравить: дальше святому престолу великий воин был не нужен. Да и слава его уж очень разрасталась...
Во всяком случае, находясь на службе у Венеции, Коллеони расширил ее материковые владения примерно в шесть раз, и именно ему обязана Серениссима огромной материковой областью Венетто, которая снабжала ее продовольствием, вином и всем необходимым, а также обеспечивала свободный трансфер товаров, прибывающих с Востока, - основу благополучия королевы Адриатики. Сильный флот на море и сильная (больше 50 тысяч), притом профессиональная армия во главе с бравым и храбрым Коллеони на суше (плюс умная и хитрая политика ее дожей) обеспечили в XV веке расцвет островного государства. С 1454 г. он становится Генеральным капитаном республики (считай, главнокомандующим). Именно Коллеони в 1437 г. отвоевывает свой родной Бергамо у Филиппо-Марио Висконти и присоединяет его к Венеции. Далее следуют почти 400 лет «ига», так полюбившегося бергамцам...
А полководцу Коллеони военные историки приписывают первое масштабное применение во время сражения артиллерии. Произошло это в битве при Молинели в 1467 г. Первые пушки были небольшими и назывались «пищали». Рыцари эти самые «пищали» (или, как их называли по-итальянски, - «шиопетто») ненавидели и одновременно презирали, так как новшество сие позволяло «вонючим крестьянам» (отверстия для запалов в ожидании стрельбы замазывались человеческим калом) уничтожать «благородных» на расстоянии, не входя в контакт и «настоящий» бой. Это был позор. Это было не по-рыцарски... В битве у противника пало 600 человек, а у Коллеони только сто. Событие это в корне изменило всю стратегию войны. Коллеони вошел в историю!
Кстати сказать, из всех кондотьеров только трем удалось скопить достаточное богатство и дожить до старости. Этими «джентльменами удачи» были Сфорца, Коллеони и Гаттамелата. Кстати, все они имели свои палаццо в Венеции, а Коллеони еще и огромный роскошный замок Мальпаго, недалеко от родного Бергамо. В этом замке великий кондотьер и умер в возрасте 76 лет, сидя с пледом на коленях у горевшего огромного камина...
Но жизнь его была наполнена не только борьбой. В уже очень почтенном для того времени возрасте (ему было 60 лет) бравому рубаке довелось впервые в жизни испытать счастье отцовства. Это создание, названное по-античному Медеей, он так боготворил, что, когда она неожиданно умерла, не успев узнать даже любовь, жизнь потеряла для него всяческий смысл и интерес... Говорят, незадолго до смерти, сидя перед пылающим камином в своем замке, он часто повторял слова царя Соломона: «Все проходит...» И другое великое его изречение: «Все суета, суета сует...» Он стал набожен...
Великий воин оставил по себе двойную память... Пригласив молодого архитектора Джиованни Антонио Амадео, которого рекомендовал ему главный строитель Миланского собора Сола- ри (Амадео приходился тестем великому архитектору), он поручает ему построить капеллу, которая стала абсолютно новым словом в архитектуре не только Ломбардии, но и всей Италии. После почти 200 лет отсутствия фамилия Коллеони снова вернулась в Бергамо. Его славу и почет не могли уже затмить ни Суарди, ни Торре, никто...
Но великому воину этого показалось мало. Так как наследников у него не было, то все свои немалые деньги он завещал Венеции. Но с одним условием: поставить ему памятник не хуже, чем донателловский Гаттамелата, и не где-то в заштатной Падуе, а в самом центре Венеции, у собора Святого Марка. Договор наследства подписали. После смерти дарителя за дело взялся не кто- нибудь, а еще один великий флорентиец, учитель самого Леонардо - маэстро Верроккио. И он создал шедевр. Его Коллеони входит в обязательный курс обучения скульпторов во всех академиях мира. Выиграв конкурс у венецианца Алессандро Леопарди, Верроккио успел изваять и коня, и всадника, однако в возрасте 53 лет умер, не успев сделать отливку... По иронии судьбы, венецианцы предоставили возможность завершить проект побежденному им Леопарди, который и прочеканил свою подпись на сбруе бронзовой лошади... Сегодня слава Верроккио восстановлена... Донателло - великий скульптор, но Коллеони получился у учителя Леонардо лучше...
И все-таки свое последнее «сражение» великий кондотьер проиграл... Венецианские адвокаты нашли в договоре зацепку, позволившую им не выполнить волю дарителя, однако вполне законно получить огромное наследство. Памятник, как и было записано в договоре, поставили «около Святого Марка», но не собора, а скуолы. На бумаге все верно... Хотя и венецианцев тоже можно понять: полководец, все-таки не один из евангелистов. Их и всего-то (канонизированных) на свете - четыре...
Когда будете в Венеции, не поленитесь дойти до скуолы Сан- Марко, великолепной работы Мауро Кадуччи. Там, около собора апостолов Петра и Павла - пантеона республики, где похоронены почти все великие дожи и патриции, - на высоком пьедестале (как было условлено в договоре и что свято выполнил Леопарди) суровый и очень «величественный» (как записано во всех без исключения путеводителях) Бартоломео Коллеони продолжает свой военный поход...
А начиналось все в маленьком Бергамо... Провинциалы всегда делали историю..."