"То ли дело, то ли дело, егеря, егеря!": ещё про старые песни. Сон про древний город
ВЧЕРА только размышлял о старинных казачьих песнях...
А сегодня читаю у Л.Н. Толстого:
"Когда отряд, перейдя назад вброд перейденную утром речку, растянулся по кукурузным полям и лугам, песенники по ротам выступили вперед, и раздались песни. Ветру не было, воздух был свежий, чистый и такой прозрачный, что снеговые горы, отстоявшие за сотню верст, казались совсем близкими и что, когда песенники замолкали, слышался равномерный топот ног и побрякивание орудий, как фон, на котором зачиналась и останавливалась песня. Песня, которую пели в пятой роте Бутлера, была сочинена юнкером во славу полка и пелась на плясовой мотив с припевом: "То ли дело, то ли дело, егеря, егеря!"
Бутлер ехал верхом рядом с своим ближайшим начальником, майором Петровым, с которым он и жил вместе, и не мог нарадоваться на свое решение выйти из гвардии и уйти на Кавказ. Главная причина его перехода из гвардии была та, что он проигрался в карты в Петербурге, так что у него ничего не осталось. Он боялся, что не будет в силах удержаться от игры, оставаясь в гвардии, а проигрывать уже нечего было. Теперь все это было кончено. Была другая жизнь, и такая хорошая, молодецкая. Он забыл теперь и про свое разорение и свои неоплатные долги. И Кавказ, война, солдаты, офицеры, пьяный и добродушный храбрец майор Петров - все это казалось ему так хорошо, что он иногда не верил себе, что он не в Петербурге, не в накуренных комнатах загибает углы и понтирует, ненавидя банкомета и чувствуя давящую боль в голове, а здесь, в этом чудном краю, среди молодцов-кавказцев.
"То ли дело, то ли дело, егеря, егеря!" - пели его песенники. Лошадь его веселым шагом шагала под эту музыку. Ротный мохнатый серый Трезорка, точно начальник, закрутив хвост, с озабоченным видом бежал перед ротой Бутлера. На душе было бодро, спокойно и весело. Война представлялась ему только в том, что он подвергал себя опасности, возможности смерти и этим заслуживал и награды, и уважение и здешних товарищей, и своих русских друзей. Другая сторона войны: смерть, раны солдат, офицеров, горцев, как ни странно это сказать, и не представлялась его воображению. Он даже бессознательно, чтобы удержать свое поэтическое представление о войне, никогда не смотрел на убитых и раненых. Так и нынче - у нас было три убитых и двенадцать раненых. Он прошел мимо трупа, лежавшего на спине, и только одним глазом видел какое-то странное положение восковой руки и темно-красное пятно на голове и не стал рассматривать. Горцы представлялись ему только конными джигитами, от которых надо было защищаться."
* * *
А ЕЩЁ хочу написать про позавчерашний сон.
Мне снова приснился затерянный город. Находится он в Забайкалье, где-то не так далеко от Читы, в каких-то песчанниках и напоминает по архитектуре то ли индийские храмы, то ли пирамиды ацтеков... И вот я снова его вижу в новых подробностях. Кто-то его уже начал разрывать. Целые стены, внутренние помещения, лестницы, проемы окон, скульптуры и орнаменты. Все из твердой породы серого цвета, хороо сохранившееся за тысячелетия. Вижу скульптуру какого-то грифона или орла. Восхищаюсь им. Смотрю вглубь галереии, вижу ступени лестниц, вазоны и колонны... Понимаю, что раскапывать город очень просто: жесткой щеткой и ли лопаточкой снимаешь наслоения желтого песка со скульптур и они предстают перед тобой во всей красе. Я и сам взял деревянную палочку, типа китайской для еды, но заострённой, и стал вычищать осторожно какой-то орнамент...
Иллюстрация отсюда