Странник
Послушника Витю выгнали из монастыря...
Игумен так и сказал: "ты мне надоел, давай, снимай подрясник, собирай вещи и уходи".
Предшествовали этому событию какое-то замечание от игумена и Витины попытки оправдаться.
Кто не знает фишку, тому скажу - в монастырях не оправдываются... ДАЖЕ ЕСЛИ ТЕБЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ТЫСЯЧУ РАЗ ПРАВ - на любой наезд и замечание надо говорить "простите! благословите!". Это тоже часть корпоративной этики, если оставить Евангельское учение на личную совесть каждого.
Лично у меня это на уровне рефлекса. Я говорю "простите". Если не требуют объяснений и не начинают разборки, то это я просто воспринимаю как профилактику своего смирения и, победив, прихожу в умиление от такового, особенно когда даже в душе удается не роптать.
А Витя начал дерзить, оправдываться, чё-то пытаться объяснить. Отец Василий дал ему шанс: "поди-ка сделай сто поклончиков и подумай...". Но Остапа Витю понесло. Слово за слово, он начал грубить слегка. В общем, выгнали его. Конечно, у Вити оставался шанс, попросить прощение и после этого. Собрали бы собор и оставили, но его, как я говорил, понесло. Он попросился остаться пообедать и после этого уже уйти. Игумен разрешил.
Витя один из любимых духовных чад игумена. Не в том смысле, что он послушлив и во всем угождал отцу, нет, таковых вообще в монастыре не было. Но он был одним из первых его личных воспитанников, и брань духовная у него не прекращалась. Таких отец очень любил. Когда шла борьба. Впрочем, она шла у всех, без исключения. И у игумена тоже.
Игумен и Витя стояли лицом к лицу около привратки. У Вити на плечах был рюкзак, а игумен был в домашнем сереньком подрясничке и в тапочках. Бывшего послушника вышли провожать несколько братьев. Молчание...
- Ну, батюшка, я пойду?
- Иди.
- Благослови.
- Бог благословит!
- Прости.
- Бог простит и ты прости.
- Ну, я пошел...
- С Богом...
- Спаси Господи...
- Помогай Бог...
Наконец, Витя резко развернулся рюкзаком к игумену, быстрым шагом подошел к калитке, открыл и скрылся за стеной монастыря снаружи...
................
Через десять минут в калитку монастыря вошел молодой человек с рюкзаком за спиной и сказал привратнику, вышедшему из будочки:
- Передай игумену, что пришел странник и желает жития постнического...
- Сейчас передам.
Привратник, послушник Сергий, улыбнулся во все, наполовину отсутствующие, зубы и пошел докладывать наместнику...
Игумен сидел за письменным столом в кабинете и читал какое-то письмо. Постучались. Выслушав доклад привратника, он улыбнулся сам себе, о чем-то подумал и сказал, не поднимая головы:
- Пусть отец Корнилий выдаст белье и поселить странника в общей келье. До ужина пусть отдыхает, а утром на службу и послушания... Бог благословит.
---
Серия "Шмаковский патерик".
Игумен так и сказал: "ты мне надоел, давай, снимай подрясник, собирай вещи и уходи".
Предшествовали этому событию какое-то замечание от игумена и Витины попытки оправдаться.
Кто не знает фишку, тому скажу - в монастырях не оправдываются... ДАЖЕ ЕСЛИ ТЕБЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ТЫСЯЧУ РАЗ ПРАВ - на любой наезд и замечание надо говорить "простите! благословите!". Это тоже часть корпоративной этики, если оставить Евангельское учение на личную совесть каждого.
Лично у меня это на уровне рефлекса. Я говорю "простите". Если не требуют объяснений и не начинают разборки, то это я просто воспринимаю как профилактику своего смирения и, победив, прихожу в умиление от такового, особенно когда даже в душе удается не роптать.
А Витя начал дерзить, оправдываться, чё-то пытаться объяснить. Отец Василий дал ему шанс: "поди-ка сделай сто поклончиков и подумай...". Но Остапа Витю понесло. Слово за слово, он начал грубить слегка. В общем, выгнали его. Конечно, у Вити оставался шанс, попросить прощение и после этого. Собрали бы собор и оставили, но его, как я говорил, понесло. Он попросился остаться пообедать и после этого уже уйти. Игумен разрешил.
Витя один из любимых духовных чад игумена. Не в том смысле, что он послушлив и во всем угождал отцу, нет, таковых вообще в монастыре не было. Но он был одним из первых его личных воспитанников, и брань духовная у него не прекращалась. Таких отец очень любил. Когда шла борьба. Впрочем, она шла у всех, без исключения. И у игумена тоже.
Игумен и Витя стояли лицом к лицу около привратки. У Вити на плечах был рюкзак, а игумен был в домашнем сереньком подрясничке и в тапочках. Бывшего послушника вышли провожать несколько братьев. Молчание...
- Ну, батюшка, я пойду?
- Иди.
- Благослови.
- Бог благословит!
- Прости.
- Бог простит и ты прости.
- Ну, я пошел...
- С Богом...
- Спаси Господи...
- Помогай Бог...
Наконец, Витя резко развернулся рюкзаком к игумену, быстрым шагом подошел к калитке, открыл и скрылся за стеной монастыря снаружи...
................
Через десять минут в калитку монастыря вошел молодой человек с рюкзаком за спиной и сказал привратнику, вышедшему из будочки:
- Передай игумену, что пришел странник и желает жития постнического...
- Сейчас передам.
Привратник, послушник Сергий, улыбнулся во все, наполовину отсутствующие, зубы и пошел докладывать наместнику...
Игумен сидел за письменным столом в кабинете и читал какое-то письмо. Постучались. Выслушав доклад привратника, он улыбнулся сам себе, о чем-то подумал и сказал, не поднимая головы:
- Пусть отец Корнилий выдаст белье и поселить странника в общей келье. До ужина пусть отдыхает, а утром на службу и послушания... Бог благословит.
---
Серия "Шмаковский патерик".