Меры воспитания
Игумен монастыря уже вторую неделю был в командировке. Правление перешло почти полностью в руки благочинного, иеромонаха Пимена. Почти, потому что по важным стратегическим вопросам он иногда созванивался с главным, но вот что важно а что нет, порой решал сам.
У благочинного имелись две серьёзные проблемы, следствия которых невозможно было скрыть от братьев.
Первая, это его попытки равняться на игумена в стойкости, жесткости, силе духа и решительности, которые вызвали только насмешки и ещё большее желание не подчиниться (да, да, в монастыре тоже так может быть, а вы не знали?);
Вторая, это довольно серьезная стадия сахарного диабета, который разрушает организм, не щадя ни плоти, ни разума. И в момент обострения у батюшки могли начаться такие мозговые процессы, что все его поступки, слова и решения казались, мягко говоря, неадекватными, не подчиняясь никаким законам логики и здравого смысла. Братья это знали, по любви (и это иногда бывает в монастырях) старались в такие моменты лояльно относиться к второму по старшинству, но иногда камень на камень находил и случались истории (порой забавные), одну из которых поведать благочестивому читателю собирается автор ниже строчками.
Послушания в коровнике имеют рад преимуществ, сугубо тем, кто не любит особо посещать храм. Режим был рассчитан так, чтобы правила браться перед дойкой читают сами в коровнике, а после дойки к часам в храм и Литургия не проходила мимо них. Но можно было на Литургию не ходить. Коровников не трогали.
Брат Андрей, про которого было писано уже много постов, не подходил и на правила в коровник, а десятью минутами позже прямо на дойку. Конечно старший коровника монах Корнилий пытался возмущаться, но Андрей, ничтоже сумняся, послал его открытым текстом по совершенно определенному адресу и больше на тему правил и молитвы у них столкновений не было.
Однако же, вода просочилась оттуда, откуда никто не ждал. После завтрака, благочинный подошёл к Андрею и спросил:
- Тебя почему на правилах не было?
Ещё надо отметить один момент. Андрей покуривал и благочинный это знал. Знал он и то, что об этом знает игумен, и что он это терпит. Но тем не менее, своё негодование он хотел выплеснуть, плюс обострение диабедное, в общем дальше было так:
- Коров доил, батюшка, - вежливо, с лёгкой ухмылкой ответил Андрей;
- Да, я понимаю... Но почему тебя на правилах не было??? - благочинного слегка потряхивало и взор был направлен в одну точку, но никуда конкретно. Андрей этих тонкостей не заметил и сам начал напрягаться.
- Да говорю же Вам, коров доил!!!
- А на правилах то почему тебя не было??? - я не могу точно сказал, что требовалось батюшке, кусочек сахара или инсулин, но вмешательство было необходимо. Андрей тут стал его спасителем.
- Да бляха муха, коров доил!!! - уже на нервах ответил последний раз, смачно плюнул на землю, развернулся, и пошёл в сторону коровника, тем самым окончив бессмысленный диалог.
Благочинный, скорее всего, чувствуя недомогание, также пошёл в келью оказывать себе неотложную помощь. К его чести надо сказать, когда он приводил себя в норму, за грубое с ним поведение, как было только что с Андреем, он не упоминал и вообще все забывалось, как будто ничего не было.
Андрей был сам братишка отчаянный и безбашенный, любил куражи и кипеши (если без голодовки). На следующее утро в 5:30 утра в монастыре начались утренние молитвы. Дежурный лёг спать, его сменил другой брат, и два скотника уже как сорок минут доили коров. Остальная братия собралась в храме.
Благочинный стоял, прислонившись к стеночке, левее чтеца с закрытыми глазами и умильным выражением лица. Остальные братья были рассредоточены вдоль скамеек, чтобы на полущнице тут же на них сесть.
Храм был деревянный. На "Символе Веры" послышался шум на крыльце храма. Как будто кто-то долбил чем-то тяжёлым по деревянным ступенькам крыльца храма. Потом сквозь этот стук стали слышно крики Андрея с элементами неформальной лексики. Через полминуты звуки и крики не прекратились а, напротив, усилились. Делать вид, что ничего не происходит, уже стало нельзя и благочинный пошёл к выходу посмотреть, что происходит, братья за ним, чтец перестал читать и сам присоединился ко всем собравшимся на верхней площадке крыльца храма.
А на нижней ступеньке стоял Андрей. В одной руке он держал веревку, другим концом привязанную к ошейнику коровы Муси, которую Андрей тянул вверх по лестнице. На запястье другой руки у него висело ведро-поддойник а в самой руке он держал табуреточку, на которой сидят во время доения. Корова, разумеется, не понимала, что от неё хотят и сопротивлялась. Поход в храм не было частью её режима дня.
Андрей, тянул корову на ступеньки, увидел благочинного и стал кричать:
- Батюшка, благослови. Не успел подоить её! Вот, чтобы на правила не опоздать, благослови мы в храме подоимся, а то туда и туда я не успеваю...
Благочинный побагровел от зла. Братья открыто и радостно аплодировали.
- Иди в коровник доить! - проговорил и.о. наместника и вернулся в храм.
...
Ps. Автор уверен - читатель понял, что Андрей не собирался выполнять свои намерения до конца, доить корову в храме. На то и было все рассчитано, чтобы поднялся шум и кончилось так, как кончилось. Просто это был метод воспитания, который очень хорошо работал. Больше благочинный не трогал скотников. Про другой случай успешного перевоспитания было описано в рассказе " Благословение на выход".
У благочинного имелись две серьёзные проблемы, следствия которых невозможно было скрыть от братьев.
Первая, это его попытки равняться на игумена в стойкости, жесткости, силе духа и решительности, которые вызвали только насмешки и ещё большее желание не подчиниться (да, да, в монастыре тоже так может быть, а вы не знали?);
Вторая, это довольно серьезная стадия сахарного диабета, который разрушает организм, не щадя ни плоти, ни разума. И в момент обострения у батюшки могли начаться такие мозговые процессы, что все его поступки, слова и решения казались, мягко говоря, неадекватными, не подчиняясь никаким законам логики и здравого смысла. Братья это знали, по любви (и это иногда бывает в монастырях) старались в такие моменты лояльно относиться к второму по старшинству, но иногда камень на камень находил и случались истории (порой забавные), одну из которых поведать благочестивому читателю собирается автор ниже строчками.
Послушания в коровнике имеют рад преимуществ, сугубо тем, кто не любит особо посещать храм. Режим был рассчитан так, чтобы правила браться перед дойкой читают сами в коровнике, а после дойки к часам в храм и Литургия не проходила мимо них. Но можно было на Литургию не ходить. Коровников не трогали.
Брат Андрей, про которого было писано уже много постов, не подходил и на правила в коровник, а десятью минутами позже прямо на дойку. Конечно старший коровника монах Корнилий пытался возмущаться, но Андрей, ничтоже сумняся, послал его открытым текстом по совершенно определенному адресу и больше на тему правил и молитвы у них столкновений не было.
Однако же, вода просочилась оттуда, откуда никто не ждал. После завтрака, благочинный подошёл к Андрею и спросил:
- Тебя почему на правилах не было?
Ещё надо отметить один момент. Андрей покуривал и благочинный это знал. Знал он и то, что об этом знает игумен, и что он это терпит. Но тем не менее, своё негодование он хотел выплеснуть, плюс обострение диабедное, в общем дальше было так:
- Коров доил, батюшка, - вежливо, с лёгкой ухмылкой ответил Андрей;
- Да, я понимаю... Но почему тебя на правилах не было??? - благочинного слегка потряхивало и взор был направлен в одну точку, но никуда конкретно. Андрей этих тонкостей не заметил и сам начал напрягаться.
- Да говорю же Вам, коров доил!!!
- А на правилах то почему тебя не было??? - я не могу точно сказал, что требовалось батюшке, кусочек сахара или инсулин, но вмешательство было необходимо. Андрей тут стал его спасителем.
- Да бляха муха, коров доил!!! - уже на нервах ответил последний раз, смачно плюнул на землю, развернулся, и пошёл в сторону коровника, тем самым окончив бессмысленный диалог.
Благочинный, скорее всего, чувствуя недомогание, также пошёл в келью оказывать себе неотложную помощь. К его чести надо сказать, когда он приводил себя в норму, за грубое с ним поведение, как было только что с Андреем, он не упоминал и вообще все забывалось, как будто ничего не было.
Андрей был сам братишка отчаянный и безбашенный, любил куражи и кипеши (если без голодовки). На следующее утро в 5:30 утра в монастыре начались утренние молитвы. Дежурный лёг спать, его сменил другой брат, и два скотника уже как сорок минут доили коров. Остальная братия собралась в храме.
Благочинный стоял, прислонившись к стеночке, левее чтеца с закрытыми глазами и умильным выражением лица. Остальные братья были рассредоточены вдоль скамеек, чтобы на полущнице тут же на них сесть.
Храм был деревянный. На "Символе Веры" послышался шум на крыльце храма. Как будто кто-то долбил чем-то тяжёлым по деревянным ступенькам крыльца храма. Потом сквозь этот стук стали слышно крики Андрея с элементами неформальной лексики. Через полминуты звуки и крики не прекратились а, напротив, усилились. Делать вид, что ничего не происходит, уже стало нельзя и благочинный пошёл к выходу посмотреть, что происходит, братья за ним, чтец перестал читать и сам присоединился ко всем собравшимся на верхней площадке крыльца храма.
А на нижней ступеньке стоял Андрей. В одной руке он держал веревку, другим концом привязанную к ошейнику коровы Муси, которую Андрей тянул вверх по лестнице. На запястье другой руки у него висело ведро-поддойник а в самой руке он держал табуреточку, на которой сидят во время доения. Корова, разумеется, не понимала, что от неё хотят и сопротивлялась. Поход в храм не было частью её режима дня.
Андрей, тянул корову на ступеньки, увидел благочинного и стал кричать:
- Батюшка, благослови. Не успел подоить её! Вот, чтобы на правила не опоздать, благослови мы в храме подоимся, а то туда и туда я не успеваю...
Благочинный побагровел от зла. Братья открыто и радостно аплодировали.
- Иди в коровник доить! - проговорил и.о. наместника и вернулся в храм.
...
Ps. Автор уверен - читатель понял, что Андрей не собирался выполнять свои намерения до конца, доить корову в храме. На то и было все рассчитано, чтобы поднялся шум и кончилось так, как кончилось. Просто это был метод воспитания, который очень хорошо работал. Больше благочинный не трогал скотников. Про другой случай успешного перевоспитания было описано в рассказе " Благословение на выход".