Только молитва!
Быль. Есть немного неформальной лексики, но так оно и было, выкинуть не могу. События 2011 года.
...
Однажды в одном епархиальном евромонастыре, про который было писано уже не раз, и где располагалась резиденция митрополита, приехал в гости к последнему другой белоклобучник, они были друзья детства.
Хозяин епархии долго водил своего гостя по своим "владениям", показывал старинные отреставрированные архитектурные ансамбли обители, роспись храмов. Накормил шикарным обедом в не менее шикарной трапезной. А к вечеру должен был отбыть по своим митрополичным делам, предложив гостю занять себя чем-нибудь самому.
Ну чем может занять себя митрополит в гостях, в монастыре, во время заслуженных отгулов? Он решил посетить богослужение. Но ему очень не хотелось почестей и пафоса. Поэтому он снял все знаки отличия, оставил на себе только старенький подрясник, одел потрепанную скуфейку, тихонько, никем не замеченный (был будний день), вошёл в храм, сел на самую дальнюю скамеечку и достал четки. Служба началась.
Девятый час не читали, "Господи воззвах" спели только три стихиры, пока священник совершал каждение, на стиховнах пели только по одной стихире, кафизмы читали только по пять строк со "Славы", канон на три, в первом часе только один псалом. Хор пел ектинии не останавливаясь на возглашениях священника, а тот и сам не останавливался, читая одно за другим без паузы.
"Хоть шестопсалмие не сократили" - с долей иронии и грусти подумал митрополит и, по окончании службы взглянул на часы. Вся служба заняла пятьдесят минут. Весь хор и чтецы были "платные", т.е. наемные. На шестопсалмии, которое кстати ваш покорный слуга напросился читать все время, пока находился в обители, певцы сбегали покурить и тяпнули по стакашке кагорчика.
Монахи, которые не находились в запое на момент службы, просто пребывали в закрытой части придела храма и, сидя на стасидиях, перебирали четки. Некоторые иногда приходили на клирос почитать кафизмы.
Приезжий митрополит, конечно, немного подивился, и когда вернулся поздно вечером гостеприимный хозяин, сидя в его личном кабинете за рюмкой хорошего коньяка с лимоном, спросил:
- Что же у тебя владыко так службу сокращают зело? Даже часа не прошло...
Надо сказать, что митрополит знал о сокращении служб, но особо не вникал, так как всеми делами монастырскими занимался наместник архимандрит. Но тот, в свою очередь, последнее время сам по каким-то причинам не занимался обителью. И за два месяца, что автор пребывал в монастыре, не служил даже на выходных и праздниках. И вообще видел я его всего один раз, когда меня попросили ему принести обед. Вообще-то ему готовила матушка, но тут как-то получилось, что ее не было и пришлось наместнику кушать то, что приготовлено было монахам. В общем, это не важно. Суть в том, что митрополита сильно закусило замечание гостя. Сразу после того, как коньяк был выпит и гость пошел отдыхать, владыка, несмотря на поздний час набрал номер наместника и жёстко приказал явиться к нему немедленно. Тот, вырванный из постели, заспанный, в спешке одеваясь перебирал всякие свои погрешности и пытался предположить, чем прогневал своего хозяина.
Оставим речь, которую произнес митрополит в адрес наместника на фантазию читателя, ибо автор дословно привести ее стесняется, дабы не порочить Авторитет святителя. Скажу лишь, что было там много непечатных слов и оборотов. Для понимания последующих событий, скажу лишь вынесенный приговор. Митрополит постановил службу служить полностью: часы, кафизмы, стихиры, канон - все по указанием, и не буквочки не сокращая. И чтобы ВСЕ без исключения из братии были на службе. Каждый день! Утром и вечером!
- И канон, владыко, полностью??? - робко спросил наместник.
- Всё! А завтра я ещё туалеты проверю. Найду хоть пылинку - сам лично будешь вымывать! Свободен!
- Владыко! Певчие могут зароптать!
- Выгоню к чертовой матери!, - заорал архиерей, - не нравиться, скатертью дорога. Найдем нормальных! Пошёл!
Что же? Приходиться признать, что боялся наместник потерять теплое местечко, оттого и боялся он гнева архиерея.
Утром архимандрит объявил всем заинтересованным волю Его Высокопреосвященства. Ну Литургию сильно не сократишь: подумаешь, спели Изобразительные антифоны полностью, да Блаженны вычитали. Ну минут на десять может и больше служили. Настоящее испытание ждало всех вечером.
Уже на девятом часе, который ввели в службу, пошла заметная волна недовольства и ропота. Причем как со стороны клироса, так и сидящих монахов.
Клиросники между собой давай перешептываться, что надо им тогда поднять зарплату. Некоторые прям сейчас грозились уйти. Но не ушли. Платили им, по тем времеанам, не то что очень хорошо, но нормально. А такую подработку найти ещё надо было постараться. Митрополит знал, что предложения на эти должности выше спроса. На первой кафизме напряжение достигло пика, а когда начали читать канон на 12 полностью, взрыв мог произойти в любой момент, в любой любой из присутствующих мог не выдержать и сорваться. Ропотный шепот шел отовсюду: с алтаря, с клироса, со стасидий. Настроение у всех было предистеричное.
Я в ту пору послушался на монашеской трапезе и перед первым часом убегал со службы и ставил подогревать ужин. Вместо пятидесяти минут, в этот вечер обычная, без знака служба, шла два часа сорок минут.
Изнеможенные, смертельно уставшие, еле волочащие ноги, шли монахи в свой корпус. Дорога была мимо трапезной на первом этаже, куда они должны были идти на ужин. Первым шел монах Феогност. Лицо его было измучено и выражало недюжее страдание.
- Отче, ужинать будете? - приветствовал его я.
- Какой, блять, ужин! Молитва нахуй! Только молитва! - резко и зло ответил монах и, пройдя мимо трапезной стал подниматься на второй этаж, где находились братские кельи. И, поднимаясь, он еле слышно ещё произнес: "это просто пиздец какой-то!".
Остальных, плетущихся за Феогностом, я уже не стал спрашивать.
Один человек только пришел ужинать, послушник Андрей, который был келарем монастыря. Ему, под предлогом исполнения послушания, всегда можно было уйти со службы в любой момент.
Все, что оставалось в монашеской трапезной не скушанным монахами, я собирал и относил в трудническую келью. Трудников кормили плохо, поэтому в этот вечер у них был праздник живота. Они доедали за монахами.
А в этот вечер монахи не стали есть: салат с кусочками копчёного кальмара, грибной суп, картофельное пюре с подливкой, яйца перепёлки, жареную сёмгу, ватрушки с творогом, бисквитный пирог.
И компот.
Такой режим богослужения продержался пару дней. Потом стали незаметно, потихоньку сокращать, и за неделю все вернулось на круги своя. Наверняка до тех пор, пока к митрополиту не приедет снова какой-нибудь гость, ревнующий о богослужебном Уставе. Но автора уже в той обители не было.
А на следующий день после такой благодатной службы...
...
Однажды в одном епархиальном евромонастыре, про который было писано уже не раз, и где располагалась резиденция митрополита, приехал в гости к последнему другой белоклобучник, они были друзья детства.
Хозяин епархии долго водил своего гостя по своим "владениям", показывал старинные отреставрированные архитектурные ансамбли обители, роспись храмов. Накормил шикарным обедом в не менее шикарной трапезной. А к вечеру должен был отбыть по своим митрополичным делам, предложив гостю занять себя чем-нибудь самому.
Ну чем может занять себя митрополит в гостях, в монастыре, во время заслуженных отгулов? Он решил посетить богослужение. Но ему очень не хотелось почестей и пафоса. Поэтому он снял все знаки отличия, оставил на себе только старенький подрясник, одел потрепанную скуфейку, тихонько, никем не замеченный (был будний день), вошёл в храм, сел на самую дальнюю скамеечку и достал четки. Служба началась.
Девятый час не читали, "Господи воззвах" спели только три стихиры, пока священник совершал каждение, на стиховнах пели только по одной стихире, кафизмы читали только по пять строк со "Славы", канон на три, в первом часе только один псалом. Хор пел ектинии не останавливаясь на возглашениях священника, а тот и сам не останавливался, читая одно за другим без паузы.
"Хоть шестопсалмие не сократили" - с долей иронии и грусти подумал митрополит и, по окончании службы взглянул на часы. Вся служба заняла пятьдесят минут. Весь хор и чтецы были "платные", т.е. наемные. На шестопсалмии, которое кстати ваш покорный слуга напросился читать все время, пока находился в обители, певцы сбегали покурить и тяпнули по стакашке кагорчика.
Монахи, которые не находились в запое на момент службы, просто пребывали в закрытой части придела храма и, сидя на стасидиях, перебирали четки. Некоторые иногда приходили на клирос почитать кафизмы.
Приезжий митрополит, конечно, немного подивился, и когда вернулся поздно вечером гостеприимный хозяин, сидя в его личном кабинете за рюмкой хорошего коньяка с лимоном, спросил:
- Что же у тебя владыко так службу сокращают зело? Даже часа не прошло...
Надо сказать, что митрополит знал о сокращении служб, но особо не вникал, так как всеми делами монастырскими занимался наместник архимандрит. Но тот, в свою очередь, последнее время сам по каким-то причинам не занимался обителью. И за два месяца, что автор пребывал в монастыре, не служил даже на выходных и праздниках. И вообще видел я его всего один раз, когда меня попросили ему принести обед. Вообще-то ему готовила матушка, но тут как-то получилось, что ее не было и пришлось наместнику кушать то, что приготовлено было монахам. В общем, это не важно. Суть в том, что митрополита сильно закусило замечание гостя. Сразу после того, как коньяк был выпит и гость пошел отдыхать, владыка, несмотря на поздний час набрал номер наместника и жёстко приказал явиться к нему немедленно. Тот, вырванный из постели, заспанный, в спешке одеваясь перебирал всякие свои погрешности и пытался предположить, чем прогневал своего хозяина.
Оставим речь, которую произнес митрополит в адрес наместника на фантазию читателя, ибо автор дословно привести ее стесняется, дабы не порочить Авторитет святителя. Скажу лишь, что было там много непечатных слов и оборотов. Для понимания последующих событий, скажу лишь вынесенный приговор. Митрополит постановил службу служить полностью: часы, кафизмы, стихиры, канон - все по указанием, и не буквочки не сокращая. И чтобы ВСЕ без исключения из братии были на службе. Каждый день! Утром и вечером!
- И канон, владыко, полностью??? - робко спросил наместник.
- Всё! А завтра я ещё туалеты проверю. Найду хоть пылинку - сам лично будешь вымывать! Свободен!
- Владыко! Певчие могут зароптать!
- Выгоню к чертовой матери!, - заорал архиерей, - не нравиться, скатертью дорога. Найдем нормальных! Пошёл!
Что же? Приходиться признать, что боялся наместник потерять теплое местечко, оттого и боялся он гнева архиерея.
Утром архимандрит объявил всем заинтересованным волю Его Высокопреосвященства. Ну Литургию сильно не сократишь: подумаешь, спели Изобразительные антифоны полностью, да Блаженны вычитали. Ну минут на десять может и больше служили. Настоящее испытание ждало всех вечером.
Уже на девятом часе, который ввели в службу, пошла заметная волна недовольства и ропота. Причем как со стороны клироса, так и сидящих монахов.
Клиросники между собой давай перешептываться, что надо им тогда поднять зарплату. Некоторые прям сейчас грозились уйти. Но не ушли. Платили им, по тем времеанам, не то что очень хорошо, но нормально. А такую подработку найти ещё надо было постараться. Митрополит знал, что предложения на эти должности выше спроса. На первой кафизме напряжение достигло пика, а когда начали читать канон на 12 полностью, взрыв мог произойти в любой момент, в любой любой из присутствующих мог не выдержать и сорваться. Ропотный шепот шел отовсюду: с алтаря, с клироса, со стасидий. Настроение у всех было предистеричное.
Я в ту пору послушался на монашеской трапезе и перед первым часом убегал со службы и ставил подогревать ужин. Вместо пятидесяти минут, в этот вечер обычная, без знака служба, шла два часа сорок минут.
Изнеможенные, смертельно уставшие, еле волочащие ноги, шли монахи в свой корпус. Дорога была мимо трапезной на первом этаже, куда они должны были идти на ужин. Первым шел монах Феогност. Лицо его было измучено и выражало недюжее страдание.
- Отче, ужинать будете? - приветствовал его я.
- Какой, блять, ужин! Молитва нахуй! Только молитва! - резко и зло ответил монах и, пройдя мимо трапезной стал подниматься на второй этаж, где находились братские кельи. И, поднимаясь, он еле слышно ещё произнес: "это просто пиздец какой-то!".
Остальных, плетущихся за Феогностом, я уже не стал спрашивать.
Один человек только пришел ужинать, послушник Андрей, который был келарем монастыря. Ему, под предлогом исполнения послушания, всегда можно было уйти со службы в любой момент.
Все, что оставалось в монашеской трапезной не скушанным монахами, я собирал и относил в трудническую келью. Трудников кормили плохо, поэтому в этот вечер у них был праздник живота. Они доедали за монахами.
А в этот вечер монахи не стали есть: салат с кусочками копчёного кальмара, грибной суп, картофельное пюре с подливкой, яйца перепёлки, жареную сёмгу, ватрушки с творогом, бисквитный пирог.
И компот.
Такой режим богослужения продержался пару дней. Потом стали незаметно, потихоньку сокращать, и за неделю все вернулось на круги своя. Наверняка до тех пор, пока к митрополиту не приедет снова какой-нибудь гость, ревнующий о богослужебном Уставе. Но автора уже в той обители не было.
А на следующий день после такой благодатной службы...